Врата… я не знаю, что они ныне! Это свой разум. Это более
чем жизнь. Это Бог — в примитивном понимании. Мы видим внешнее проявление Врат…
— Он качнул головой, безошибочно указав на опушку леса.
Да, я видел. И все мы это видели — нечто, изменённую
материю, искажённое пространство, тот пятачок земли, где ждали Врата…
— Мы принимаем здесь гостей. — Крей улыбнулся. — Вот… как
вас. В уютном домике, в комфортабельном гнезде, в просторном аквариуме. В человеческом
обличье, в любой представимой форме. Это мелочи. Даже то, что мы на Земле
Изначальной, — не важно. Только символ, только знак истоков… Сюда приходят
представители новых рас. И получают Врата. Сами! Мы — лишь извозчики.
Меня передёрнуло от этого слова.
— Получают Врата — и привозят их в свой мир. Вот и всё. Мы
помогаем в этом. Но мы не раздаём места в Тени. Это нам неподвластно.
— Почему же тогда мы не получаем Врат? — воскликнула Маша. —
Крей, объясните! Вы так по-доброму к нам отнеслись… спасибо вам… но сейчас над
нашим миром повисла угроза! Смертельная угроза! Это вам всё — хиханьки да
хахаканьки! Почему?
— Дело только в вас. Я не хотел бы этого говорить… — Крей
казался смущённым. — Но… если вы не хотите Тени… если вы просите о ней лишь из
страха, не из любви…
— Почему все боги так жестоки? — резко спросил дед. — А,
Крей? Почему все они хотят, чтобы их любили искренне и чисто, бились лбом о
землю, приносили в жертву своих детей, благодарили за страдания? Да, в нас нет
любви к Тени! Но мы — не вся Земля! И даже мы готовы принять Тень!
— Значит — не готовы. — Голос Крея не дрогнул. — Я не могу
дать ответ. Я не знаю, в чём причина. Может быть, в том, что вы так и не
собрались вместе…
— Двести тысяч планет! И на каждой тысячи Врат! Как нам найти
Данилова? — Маша словно с цепи сорвалась. — Да вы что? Требуете единодушного
поднятия рук? Мы все как один умоляем принять нас в Тень… Сашка — он ведь может
быть где угодно! Ездить в повозке с бродячими актёрами! Трахать наложниц в
гареме! Воевать за какого-нибудь царька, учиться управлять вашими звездолётами!
Откуда нам знать?
— Вам не надо знать, — тихо ответил Крей. — Не надо. В
том-то и дело… Смотрите…
Он не сделал ни одного движения, ничего не сказал. Просто в
вечернем воздухе разлился свет — и мы увидели.
Скалы. Чёрные как ночь — хотя там ещё стоял день…
Изображение плыло, скользило вокруг нас. Ощущение
присутствия было полным — словно нас перекинули через пространство, подвесили в
воздухе над скалами, над скорчившимися фигурками.
— Они пришли к нам почти месяц назад… — сказал Крей. — Они
долго понимали, что происходит, ещё дольше собирались вместе. И вот… теперь они
получают Врата. Уверен. Я слишком часто это видел…
Фигуры, распластанные на чёрных скалах, были не совсем
человеческими. Да, две руки, две ноги, голова — два глаза… Больших фасеточных
глаза.
— Это ведь самостоятельная ветвь эволюции, — с лёгким
упрёком сообщил Крей. — Они не происходят с Земли Изначальной… как вы…
Фигуры то скребли камень длинными тонкими пальцами, то
смотрели вверх, в небо, на нас — невидимых наблюдателей.
Нечеловеческий взгляд, ломаные движения, и в то же время —
пронзительная, чужая красота. Кожа существ была иссиня-чёрной, они сливались с
мёртвым камнем и всё скребли в него, стучали, просили…
— Их поведение… только форма, — резко пояснил Крей. —
Выражение их стремлений. Им нужна Тень. Нужны Врата.
Что-то произошло. Треснул камень. Отвалился кусок скалы.
Звук — пронзительный, наполненный чужой радостью и ликованием. Руки, протянутые
к мерцающему багровым, крошечному, как вишенка, шарику. И тишина — почти
священная тишина. Фигуры вставали. Пятеро тонких, высоких нечеловеческих
существ шли по скалам — и в руках одного из них пламенело, затмевая день,
огненное зерно.
— Они получили Врата, — спокойно сказал Крей. — Вот и всё.
Теперь начнётся их путь в Тени. Со всеми минусами… Но если бы вы видели, как
они живут… что они ухитрились сотворить со своей планетой… вы бы поняли, что
это для них — благо.
Изображение меркло. Мы снова были в саду… и не знаю, что
чувствовали другие. Я испытывал лишь зависть. Может быть, об этом я и мечтал
всю жизнь… идти, неся в руках зародыш Врат, дверь в иные миры. И пусть в этих
мирах будут вся боль, весь порок, вся глупость Вселенной — но если хоть один из
тысячи миров отзовётся добром… даст приют бездомному ребёнку, кусок хлеба
нищему поэту, справедливость униженному…
— А вы говорите — как нам получить Врата…
Идти по Земле — с пылающим огнём в руках. Опустить зерно в
землю и увидеть, как вспыхивают вокруг бесплотные Врата. Океан возможностей.
Океан свободы.
— Ждите. Надейтесь. Если Врата вам нужны — вы их получите…
— Крей! — Голос Кэлоса разорвал мираж. Он встал. — Опомнись!
Они не готовы! Они только дети, они ещё младенцы, их история — искра света во
тьме! Тысячи лет древние корабли нашей расы ползли по Галактике — чтобы
заронить семена жизни. Они не могут принять — так сразу. Им надо дать время,
надо помочь. Бескомпромиссность молодости, ну как ты не понимаешь? Ты!
— Да, я, бессмертный Вождь!
Крей вскочил, раскланялся в шутовском поклоне.
Всё, что я хотел и мог сказать, мольба и проклятие, — всё
вылетело из головы. Перед нами разыгрывался финал древней драмы.
— Прощения просим, Вождь! Лига не пойдёт путём Хрустального
Альянса!
— Крей Заклад, когда я вытащил тебя, сопливого щенка, из
чумного барака, я не думал, прав был или нет, стоит ли твоя жизнь…
— А, это и впрямь ты, Вождь!
Куда делась вся его вежливость и невозмутимость! Два
человека, чей возраст мерился столетиями, сейчас ругались, как надравшиеся
юнцы!
— Спасибо! Когда меня вздёргивали на дыбе, Вождь, я не
предавал тебя! Когда я жёг заживо повстанцев — медленно, Кэлос, очень медленно,
как ты велел — чтобы и мысли у них не было вернуться в родной мир, — я не
колебался! Я знал — только ты светоч во тьме, только ты вправе решить, где
добро и где зло! Мы прошли твоим путём — и упали в грязь. Так вот — теперь мы
идём в другую сторону! Желаю добра этим людям — но не осчастливлю их насильно!
Извини, Вождь! Прикажешь уйти в отставку? Или застрелиться?
— Поздно тебе стреляться!
Тишина ударила больнее крика. Крей и Кэлос как по команде
замолчали.
— Лига приняла решение, — тихо сказал Крей.
— В тебе не осталось ничего человеческого, — ответил Кэлос.
— Кэлос! Тебе ли говорить об этом?