Луна и солнце Людовика XIV - читать онлайн книгу. Автор: Жак Садуль, Кондратий Биркин cтр.№ 62

Черную землю, отделившуюся при дистилляции от своей жидкости, сушат, затем вновь начинают пропитывать внешним огнем, то есть посредством философской ртути…

Когда материя, по завершении коагуляции, станет белой, путем более сильной просушки с помощью внешнего огня ей придают устойчивость, во всем повторяя ход предыдущей коагуляции, до тех пор, пока белый цвет не обратится в красный, который философы называют элементом ОГНЯ…

Тогда приступают к отделению в материи чистого от нечистого; это последняя стадия возрождения, совершаемая в растворе. Чтобы достичь этого, материю тщательно растирают и помещают в возгонный сосуд на уже указанную высоту в три-четыре пальца, сосуд должен быть из хорошего белого стекла со стенками двойной толщины; туда наливают ртутную воду, которая является нашим азотом, разве-денном в необходимом количестве астрального духа? и нагревают на умеренном огне. добавляя в конце столько философской ртути, сколько нужно, чтобы расплавить материю. Таким способом вся духовная часть материи уходит в воду, а земная часть опускается на дно; раствор сцеживают и помещают на холод, чтобы маслянистая квинтэссенция поднялась над водой и растеклась по поверхности ее, словно масло; а выпавшую в осадок землю отбрасывают как бесполезную, поскольку она держит в заточении целебную суть золота, и отсюда ясно, что нет в ней никакой ценности Растекшееся по поверхности масло собирают с помощью белого голубиного пера, промытого и смоченного водой; это следует делать с крайней осторожностью, чтобы ни капли не потерять, ибо это есть истинная квинтэссенция возрожденного обыкновенного золота, в которой соединились три принципа, отныне ставшие нераздельными.

Полученное таким образом масло представляет собой тинктуру, или серу, или исконный огонь золота, или подлинную окраску; кроме того, это истинное питьевое золото, или универсальное снадобье от всех болезней, угрожающих человечеству (Здесь Силиани становится «ревнивым». На самом деле это снадобье куда более низшего порядка. – Ж.С.). Во время обоих равноденствий нужно взять масла в таком количестве, чтобы слегка окрасилась суповая ложка белого вина или дистиллированной росы: большее количество разрушит влажную основу тела и лишит человека жизни.

Масло это может принимать всевозможные формы: оно предстает в форме порошка, соли, камня, газа и т. д., поскольку легко просушивается благодаря своему собственному тайному огню. Масло это является также кровью красного льва. Древние изображали его в виде крылатого дракона, лежащего на земле.

Наконец, нетленное это масло является золотоносной ртутью. По завершении операции его разделяют на две равные части; одну сохраняют в сухом месте как масло в маленьком, тщательно закупоренном флаконе из белого стекла и используют для пропитки в периоды господства Марса и Солнца, о чем я расскажу в конце третьей операции; вторую часть высушивают, пока масло не, превратится в порошок. и здесь следует действовать в той же последовательности, которая уже была мной указана для сушки и коагуляции камня; затем порошок этот также разделяют на две равные доли, одну из них распускают в четырехкратном количестве философской ртути, чтобы впоследствии использовать для пропитывания оставшегося порошка».

Итак, мы обладаем ребисом, который следует теперь довести до совершенства посредством вываривания или, говоря более простым языком, варки. Внешне это несложная операция, но на практике осуществить ее чрезвычайно трудно: нужно поддерживать последовательность температурных режимов; все пойдет прахом, если слишком усилить огонь или, напротив, чрезмерно охладить материю. Многие алхимики, достигшие этой стадии, не сумели продвинуться дальше, хотя и провели долгие годы, склонившись над своей печью.

«Ревнивые» философы обычно вообще умалчивали о первой фазе и поэтому Третье Деяние с самого начала было обречено на неудачу, причем экспериментатор даже не догадывался, почему. Так что мы сейчас расстанемся с Силиани, который заявляет: «Здесь начинается первая стадия, обозначенная именем Сатурна», – из чего со всей очевидностью вытекает, что с этого пункта его трактат становится лживым. Насколько мне известно, только один философ оказался достаточно «великодушным», чтобы указать реальную последовательность смены фаз: речь идет о Филалете, который выказал себя таким «ревнивым» на протяжении всей своей книги, что к концу решился отчасти приоткрыть истину. И теперь мы отправимся вслед за ним, начиная с главы 23 трактата «Открытый вход в закрытый дворец Короля».

«Знай же, во всей нашей работе есть только одна линейная фаза, в ходе которой все нужно варить и переваривать. Однако же в этой фазе имеется несколько других, и ревнивые это утаивали, давая им много разных имен и говоря о них так, будто это различные операции. Но поскольку я обещал быть правдивым и откровенным, то расскажу об этом открыто; и ты сам убедишься, что тут мне нет равных, хотя не в обычае у нас внятно изъяснять дело такой важности.

Глава 24. О первой фазе Деяния, каковая есть фаза философской ртути.

Я начну с фазы ртути; это тайна, о которой ни один философ никогда не говорил. Подумай сам, все они начинали со второй стадии, то есть с фазы Сатурна, и не желали открывать новичку в искусстве, что происходит до того, как появится чернота, каковая является одним из главнейших знаков Деяния. Даже Добряк Бернардо, граф Тревизский, об этом умолчал; ибо учит он в своей притче, что царь, оставив всех посторонних лиц и придя к источнику, входит в источник один, одеяние же свое из золота снимает и отдает Сатурну, который взамен облачает его в черный бархат. Но он не говорит, сколько времени нужно царю, чтобы снять и отбросить это одеяние из золотого сукна, отчего и остается сокрытой целая фаза, которая длится не меньше сорока дней, а часто и пятидесяти. И все это время бедные подмастерья занимаются опытами, не ведая, к чему приведут они. Как только покажется чернота, а потом и другие признаки, указывающие на близость конца Деяния, артист может возрадоваться; но должно признать, что тяжело пребывать в неведении целых пятьдесят дней, не имея проводника и не видя знаков, которые могли бы вселить уверенность в работающих.

Итак, я говорю, что с того момента, как смесь (Так Филалет обозначает ребис в соединении с философской ртутью. – Ж,С.) начинает испытывать воздействие огня в печи, и вплоть до появления черноты длится фаза ртути, то есть философской ртути, которая все это время трудится одна, а спутник ее (обыкновенное золото [79] ), остается мертвым, и до меня об этом еще никто не рассказывал.

Когда же ты соединишь эти материи, а именно золото и нашу ртуть, не воображай, как это делают заурядные алхимики, будто Запад (или растворение) Золота произойдет тотчас же. Поверь мне, так быстро это не совершается. Я долго ждал, прежде чем мир и спокойствие воцарились между огнем и водой. И об этом ревнивые вымолвили одно лишь слово, когда в первой работе назвали материю свою ребисом, то есть вещью, составленной из двух вещей, как сказал поэт:

Ребис един, хоть составлен из двух,