— Еще нет! — сказал тот, вместо приветствия. — Я тебе не метеор.
— Понимаю, — усмехнулся Смирнов. — Я по другому поводу. Хотя и не совсем.
— Выкладывай.
— Как вообще продвигается? Раз уж ты сам поднял эту тему.
— Со скрипом. Но дело идет. Узнать, какой фирмы памперсы покупали его родители, не обещаю, но в целом…
— Когда он был мелким, вместо памперсов были тряпки, — назидательно сказал Смирнов. — Это вы, отцы последних поколений, ходите за ними в аптеки.
— Почему в аптеки? Я, например…
— Давай к делу, ладно?
— Да ради бога! Чего надо-то?
— Когда подберешь материалы на Голобова, перешли их Ревейко, ладно?
— Психиатру?
— Ему.
— А у меня, по-моему, его адреса нет.
— Запиши, я продиктую.
— Давай.
Спустя минуту Смирнов попрощался с опером и отправил письмо Ревейко, присовокупив к нему постскриптум, в котором написал, что психиатру придут еще материалы на подозреваемого.
После этого следователь позвонил Жерикову.
— Все в силе? — спросил он с ходу.
— Да, а что? Ты не сможешь?
— Нет, я буду.
— Подруливай часам к десяти. Если спать не ляжешь! — хохотнул в трубку Жериков.
— Ладно. Как там Феофанов?
— Как огурчик.
— Что, зеленый и в пупырышках?
— Именно.
— Хорошо, буду в десять. Если что — звони.
— Непременно.
Конечно, Смирнов понимал, что Жериков не отправится к сатанистам без прикрытия, но он никак не ожидал, что тот решит сразу же повязать всю компанию. Впрочем, доказательств покупки и хранения наркотиков было достаточно, да и свидетельство Феофанова — не пустой звук.
Смирнов прикинул, что успеет пару часов поспать. С учетом того, что ночь предстояло провести на черной мессе, это было самым разумным решением. Он выставил на мобильнике будильник, снял ботинки и устроился на диванчике в своем кабинете, свернув и подложив под голову куртку.
Сон сморил следователя почти сразу — должно быть, сказалось напряжение: не каждый день тебя пытаются убить.
Смирнов проснулся от сигнала мобильника. Резко сел, чтобы сразу прогнать остатки сна. Нашарил сотовый и отключил звонок. Надел обувь, натянул куртку, запер кабинет и спустился на первый этаж. В отделе было почти пусто, остались только дежурные.
— Ты откуда? — спросил один из них, завидев Смирнова.
— Заснул у себя, — ответил тот.
— Ну ты даешь!
— Пока, парни.
— Давай!
Смирнов подъехал к районному отделу по контролю за наркотиками без четверти десять. Припарковавшись, закурил. Минут через пять зазвонил сотовый. Это был Жериков.
— Алло, ты приедешь?
— Я уже здесь, курю в машине.
— Отлично. Жди на улице, мы сейчас спустимся.
— Договорились.
Жериков и Феофанов появились через десять минут, причем магистр был без наручников. Очевидно, полицейский полагал, что он уже никуда не денется. Жериков огляделся и направился прямо к «мицубиси».
— Здорово! — сказал он, наклонившись к открытому окну со стороны водителя. — Не против, если на твоей поедем?
— Запрыгивайте.
Жериков плюхнулся на переднее, а Феофанов разместился на заднем сиденье.
— Дорогу покажешь? — шутливо спросил магистра Смирнов.
— Попробую.
— Тогда поехали, — кивнул следователь, включая зажигание.
— Сейчас прямо, потом направо, выезжаем на Петергофское шоссе, а дальше скажу куда.
— Расскажи вкратце, что нас ждет, — велел Жериков Феофанову спустя некоторое время.
Тот вздохнул:
— Вам вообще что-то известно о черной мессе?
— Считай, что ничего. Кроме того, что вы, сатанюги, вечно норовите поцеловать в жопу черного козла! — Жериков хохотнул, довольный своей шуткой.
Феофанов досадливо поморщился.
— Это шабаш, — сказал он. — Мы такими вещами не занимаемся.
— Ну да, рассказывай!
— Я могу говорить дальше или вы будете меня перебивать?! — не выдержал магистр.
— Давай, давай, вещай. Нам выдадут мантии?
— Естественно.
— Я, кстати, хотел спросить, зачем они нужны? — Жериков продолжал говорить насмешливо, но Феофанов, должно быть, решил не обращать на это внимания.
— У всех религий есть церемониальная одежда. Так, черный цвет означает траур по жертвам христианства и символизирует ночь перед приходом сатаны.
— Правда, что вы не носите золото? — спросил Смирнов, припомнив свои скудные познания о сатанизме. Когда-то он интересовался им наравне с демонологией и экзорцизмом. Тогда он еще пытался бороться со своими видениями.
— Мы носим только серебро, — ответил Феофанов. — Это лунный металл. Кстати, именно по этой причине оборотней можно убить только серебряной пулей.
— Ладно, давай ближе к делу, — буркнул Жериков. — Чем вы занимаетесь на мессе?
— Вначале читается так называемый «вход». Затем прославляется сатана.
— Молитва? — уточнил Смирнов. — Когда читается «Отче наш» наоборот?
— Сатанисты не молятся, — назидательно пояснил Феофанов. В его голосе даже послышалось чувство превосходства.
— Почему это?
— Мы слишком горды. Просить у сатаны не принято, а торговаться бессмысленно: душа свободна, и продать ее нельзя.
— А как же договор, подписанный кровью? — удивился Смирнов.
— Во-во! — поддакнул Жериков. — Фауст там и все такое.
— Бред! — убежденно заявил Феофанов. — Мы в это не верим. Сатана учит нас быть сильными, ни от кого не зависеть и никому не поклоняться.
— То есть он для вас вроде примера? — уточнил Смирнов.
— В общем да.
— Ну а потом? — поинтересовался Жериков. — Что дальше-то?
— Жертвоприношение.
— А, ну да! — хмыкнул полицейский. — Мог бы и сам догадаться.
— Каких именно животных вы приносите в жертву? — спросил Смирнов.
— Чаще всего голубя, кролика или петуха. Их проще всего достать.
— И как происходит жертвоприношение? — Эта тема особенно занимала Смирнова. Он надеялся обнаружить какую-нибудь связь с убийствами.
— Убить животное следует одним ударом, после чего оно отдается на «всесожжение». Кровь наливают в специальную ритуальную чашу и выпивают.