Аркан для букмекера - читать онлайн книгу. Автор: Александр Савельев cтр.№ 4

— Приятно было пообщаться с тобой. Извини. Я здесь по делам службы.

Игорь Николаевич повернулся, собираясь уйти, но вдруг обнаружил, что надежно зажат со всех сторон. Люди Синебродова расположились так предусмотрительно, использовав скамейку в качестве естественного заслона, что уйти, не заставив их убраться с дороги, было невозможно. А попытаться это сделать силой — скандал. Кривцов растерянно огляделся в надежде, что люди Шацкого придут ему на помощь, но, как назло, никого из них поблизости не было.

«И надо же так дешево купиться, — подумал с раздражением Игорь Николаевич. — Прищучили, как последнего вахлака. Спокойно. Возьми себя в руки. Не будут же они меня убивать у всех на глазах».

Однако, несмотря на эти, казалось бы, здравые мысли, Кривцов не на шутку перепугался. Это мгновенно заметил Синебродов.

— Никто тебя не задерживает, — сказал он. — Можешь идти в свою ложу. Но раз уж ты заикнулся о работе, то, думаю, тебя заинтересуют свежие новости о текущих вопросах Аграрного комитета Государственной Думы. Один из них непосредственно касается твоей работы. Иди. Я тебя не держу.

Такого поворота Игорь Николаевич не ожидал. Он насторожился и стал судорожно соображать, как сохранить остатки сильно подпорченного достоинства. Конечно, он сразу догадался, что речь идет о последней афере Решетникова, и очень захотел узнать все, что известно Синебродову. В то же время его не устраивала роль, отведенная ему в ходе разговора. Все это время он шел на поводу у Володьки, а необходимо было взять инициативу в свои руки.

— Ладно, черт с тобой. Ты нашел мое слабое место: интересы работы для меня превыше всего. Можешь оскорблять меня сколько тебе заблагорассудится. Я останусь и послушаю тебя.

— А я и не сомневался в этом.

— Не знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь, но я живу исключительно на зарплату. Не буду от тебя скрывать, работа у меня не самая никудышная, поэтому все, что имеет к ней отношение, мне небезразлично.

— Прямо-таки херувим.

— Не вижу в этом ничего предосудительного.

— Что уж более предосудительно, чем хищение в особо крупных размерах?

Теперь пришло время торжествовать Кривцову. Он был почти чист в этом деле. Более того, собирался на нем поиметь неплохие деньги. Его вина, учитывая связи и исключительную информированность, не тянула даже на служебное несоответствие. Выудить сейчас из Синебродова всю информацию он посчитал нелишним. Поэтому тут же изменил тональность разговора.

— Скажешь тоже, хищение в особо крупных размерах. — Он улыбнулся, являя простодушие недалекого управленца. — Дыроколы, что ли, красть? У нас в департаменте компьютеры-то не у всех.

«А он не так глуп, как хотелось бы», — подумал Синебродов и сделал заход с другого бока.

— Игорь, я прошу тебя об услуге небескорыстно. Плачу хорошие деньги. Причем независимо от того, согласится твой человек помочь или нет. Поговорю с ним, и все.

— Володя, говорю тебе честно. Не знаю я никого в МВД.

— А Липатников Павел Михайлович? Разве ты не знаком с ним?

Объявили результат очередного заезда. Судейская коллегия решила, что прибежавшая первой лошадь прошла финишный стол галопом. Победу ей не засчитали, что вызвало бурю негодования на трибунах. Под судейской ложей собралась толпа. Тотошники, возмущенные нечестным судейством, выкрикивали:

— Жулье! Требуем копию фотофиниша! Козлы! Копию фотофиниша! Жулики!

«Орите, орите, — подумал со злорадством Кривцов. — Хоть до хрипоты. Все равно без толку. Как ипподромный босс решил, так и будет… Решетников, гад, скользкий, как угорь. На ипподроме не появляется, не хочет засвечивать свои отношения с ипподромным воротилой. А они повязаны. Факт. И крепко. Племянник Решетникова — наездник, гребет почти все призы. Но как крепко они повязаны? Вот в чем главный сейчас для меня вопрос».

Несмотря на гвалт и толчею на пятачке под судейской ложей, тотошники продолжали следить за Кривцовым и его визави, выжидая свой шанс. Для этого у них были причины: Кривцова знали как человека, хорошо информированного во всех вопросах, касающихся бегов, внешний же вид Синебродова говорил сам за себя.

Происходящее вокруг мало интересовало помощника депутата, его даже не захватил азарт предфинишной борьбы. Совсем по-другому воспринимал это Игорь Николаевич: он не оставлял без внимания ни одного взгляда в свою сторону, ни одного слова в свой адрес. И все же при всей своей осмотрительности не заметил на противоположной стороне ипподромного круга неприметного с виду человека, наблюдавшего за каждым его движением в мощный фотообъектив.

Этим человеком был его бывший начальник, Решетников Петр Егорович, чутьем угадавший темные мысли Кривцова, хотя ничего явного, подтверждающего подозрения, в его действиях он пока не находил.

Директор ипподрома встретил Ольховцеву у служебного входа и провел в кабинет, расположенный на верхнем этаже административного здания. Кабинет, тесно уставленный громоздкой мебелью довоенного образца, напомнил Ольховцевой кабинет ее дяди, известного адвоката, открывшего перед ней, тогда беспечной девчонкой, заманчивую суть криминалистической науки.

Ольховцева удобно устроилась в кресле и положила перед собой записную книжку.

— Уже почти месяц наша администрация в панике, — начал без предисловий директор ипподрома. — Участились закидки, причину которых никто не может понять. Все они напрямую связаны с тотализатором.

— Закидка — это сбой лошади на дистанции?

— Да. Лошади должны бежать рысью, но вдруг вскидываются на галоп. Причем в подавляющем большинстве случаев наездники вне подозрений.

— На чем основывается такая уверенность?

— Грань действительно очень зыбкая. Бег рысью можно сравнить с неустойчивым равновесием. Достаточно легкого воздействия со стороны: громкого окрика или внезапно мелькнувшей тени, чтобы напугать лошадь и заставить сбоить. Для особенно возбудимых есть шоры, сужающие обзор, чехлы на уши и другие меры предосторожности. Все заезды записываются на видеопленку. Так что при желании можно детально рассмотреть поведение наездника и все, что происходило вокруг.

— Я, конечно, не знаю всех тонкостей жульничества наездников, но полагаю, есть среди них виртуозы, способные обвести вокруг пальца самых строгих судей, зрителей и бдительное око видеокамер.

— Вы правы. Лукавить не стану, таких артистов у нас хватает. Но существуют непреложные условия, при которых жульничество исключено. Прежде всего в главных и именных призах: результат, показанный в этих заездах, заносится в послужной список, аттестуя класс лошади. Чем больше наездник выявил высококлассных лошадей, тем выше оценивается его мастерство. Второй момент. Бригадиры тренотделений каждый месяц сдают в производственный отдел графики работы с лошадьми, так называемые рапортички. В них по дням расписаны результаты, на которые должен выйти рысак в процессе тренировок. Указывается итоговая резвость — конкретное время, плюс-минус пара секунд. Кровь из носа, а уложись в составленный тобой же график. Не сумел — значит, грош тебе цена как наезднику. Теперь представьте: конец месяца, заезд — последний шанс показать заявленное в рапортичке время. И вдруг лошадь на дистанции скачет. Преднамеренный умысел исключается. Ни один наездник не будет рисковать благополучием, уверенностью в завтрашнем дне. Они же не дураки. А большинство сбоев, вызвавших наши подозрения, приходится именно на такие заезды, самые ответственные для наездников…