Homeland. Игра Саула - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Каплан cтр.№ 45

На улице она забралась назад в фургон и жестом велела Верджилу трогать. Вслед им смотрела сотня глаз.

Что-то мечеть на фотографии ей напомнила. Нечто, что Кэрри узнала давно, еще когда училась в колледже, познавая культуру Ближнего Востока. Что именно? Кэрри порылась в закоулках памяти. Где расположена эта мечеть? Кэрри мысленно перенеслась в холодный день, когда сидела в принстонской библиотеке и рассматривала фотографию на странице книги. Ну конечно! Мечеть не в Ираке, она в Иране. Ее построили в честь мученика-шиита, восьмого имама, Резы. И посетители чайханы – скорее всего, двунадесятники.

Шииты-двунадесятники верят в Двенадцатого, или Сокрытого, имама, Мухаммада аль-Махди. «Махди» значит «мессия». Согласно шиитской традиции, он родился в 869 году и, предположительно, так и не умер. В Судный день Махди покинет убежище и, взяв в руки меч Божий, покарает неверных. Двунадесятники же составляли стержень «Революционной гвардии», ключевых фигур иранской власти, поддерживающей Муктаду ас-Садра и «Армию Махди».

Вот еще кусочек головоломки, его Саул и нашел: де Брюйн и Али Хамза, они получают инфу из первых уст, от США, лидеров коалиции и верхушки иракского правительства, сливая потом ее на обе стороны, «Армии освобождения исламского народа» и иранцам.

Кэрри велела Верджилу как можно быстрее возвращаться в «Зеленую зону». Если она успеет, то лично во всем убедится – прямо на конференции, где де Брюйн и Хамза встретятся с лидерами сил коалиции и членами иракского правительства. Еще надо будет поскорее ввести в курс дела Саула.

Де Брюйн, вот ведь скотина. Он входил в Кэрри, возбуждал ее так, как никто не возбуждал ее прежде. Он – восхитительный, прекрасный и ядовитый гад. Он и нравился ей, и вызывал дикое отвращение. Де Брюйн – убийца. Да что с ней такое? «Саул, забери меня отсюда», – взмолилась про себя Кэрри, чувствуя, что окончательно сходит с ума.

Она разоблачилась, сняв арабское платье, а Верджил тем временем вел машину по широкой улице Эт-Таура, то и дело поглядывая в зеркала, проверяя, нет ли «хвоста». Они ехали к мосту Эль-Ахрар, за которым начиналась «Зеленая зона».

Миновав блокпост, они въехали на неровную поверхность моста; горячее солнце отражалось в зеленоватых водах Тигра. Кэрри вдруг поняла, что еще не давало ей покоя, и обернулась к Верджилу. Слава богу, он с ней. Есть на кого положиться.

– Кто предложил называть де Брюйна кодовым именем «Робеспьер»? – спросила Кэрри. – Странно как-то…

– Уарзер.

– Он не объяснил, почему «Робеспьер»?

– Сказал, что в школе они проходили Великую французскую революцию, вот он и вспомнил слова Робеспьера: «Жалость – это измена». Нормальная такая цитата, не находишь? – Верджил глянул на Кэрри. – Кажется, этим он хотел предупредить тебя: берегись де Брюйна.

Жалость – это измена… Кто тут вообще за кого?

Берег реки Шатт-эль-Араб, Басра, Ирак

26 апреля 2009 года

– Как рыбалка? – спросил Саул.

Талат аль-Уази рассмеялся. Это был невысокий араб средних лет в тунике и арафатке: кожа темнее, чем у большинства его соплеменников, неровная бородка а-ля Ван Дейк и животик. Будь у него борода подлиннее, его можно было принять за арабского клона Санты.

– Никто больше не рыбачит, – ответил он. – Контрабанда дает больший доход.

Они сидели на веранде виллы аль-Уази в узком, затененном пальмовой рощей заливе, с видом на Шатт-эль-Араб. На воде оттенка кофе со сливками ослепительно играли солнечные блики; жара стояла изнуряющая. Саул с ноутбука зашел на сайт метеослужбы: температура была сорок шесть градусов по шкале Цельсия. Воду на реке рассекали коммерческие пароходы, моторные лодки и катера береговой охраны, оставляя за собой клиновидные следы, и волны бились о заржавленный борт полузатонувшего пятисотфутового грузовоза.

Река Шатт, образованная слиянием Тигра и Евфрата, полнилась обломками судов, следами войны между Ираком и Ираном в 1980-х. Вдали даже на фоне яркого неба виднелось пламя газового факела на нефтеперерабатывающем заводе.

– Что ввозят контрабандисты? – поинтересовался Саул, предусмотрительно не указывая ни на кого пальцем, хотя прекрасно знал: вождь племени Бани-Асад, Талат аль-Уази и есть мозг местной контрабанды.

– Нефть, оружие, машины, потребительские товары… Могу достать вам молодую красавицу, прямо сейчас, – сказал Талат, глядя на Саула, и тот едва заметно качнул головой. – Ну конечно, нет, – продолжил Талат. – Нефть – лучше. Денег больше.

– Кто берет? Иранцы?

– «Революционная гвардия», эти дети свиней, наживаются, – пожал плечами Талат.

– Как провозят? Баржами?

– Это, говоря вашими, американскими словами… как два пальца об асфальт, да? В нефтепроводе делают дыру, отводят толстый шланг к барже, а на барже – полно открытых цистерн. – Он ткнул пальцем в небо. – Смысла их закрывать нет, дождь не идет. Потом баржи выходят в Персидский залив, приезжают иранцы, заключают сделку прямо на воде. – Он хлопнул в ладоши. – Деньги – вперед.

– Сколько?

– Ежедневно мы получаем от Кувейта мировую цену за баррель. Иранцы платят полцены, отводят баржи в Бушир, грузят нефть на танкеры из разных стран: Мальта, Панама… черт его знает. В тот же день продают нефть на два с половиной доллара дешевле мировой цены за баррель. В день уходит по две-три баржи, это по полмиллиона долларов за одну. Все богатеют.

– А как же иракские патрули?

– Шутите, да? – рассмеялся Талат. – Тех, кто не из нашего племени, мы подкупаем. Других убиваем, – вздохнул он, перебирая четки. – Шатт – место коварное.

Талат хохотнул.

– А что иранцы? Пиратов не боятся?

– Этих шелудивых псов? – Талат покачал головой. – Стоит оказаться в заливе, и иранцы подходят к тебе на ракетных катерах, связываться с такими опасно. Они-то и сопровождают баржи. Для иранцев все в заливе, что в пределах сорока – ну, пусть тридцати – километров от Кувейта, это территория Ирана. Завтра они запросто могут расширить границы на двадцать километров в глубь самого Кувейта, – он ухмыльнулся, точно проказливый школьник. – Однако, друг мой, что же вы не едите, не пьете?

Он жестом окинул поднос с финиками, миндалем и бокалы с охлажденным шербетом, в каждом из которых плавало по розовому лепестку.

Саул пригубил сладкий напиток, хотя в такую жару, даже в тени, ничто не спасало от зноя.

– Где ваш друг, ливанец? – спросил Талат, имея в виду Дара Адала.

– Занят, – осторожно ответил Саул.

– Ваш друг тверд, как сосновый орех, – уважительно произнес Талат. – Как вы познакомились?

– В Сомали. Был 1987 год: страна скатывалась к гражданской войне, и мы пытались хоть что-то сделать…

Впервые Саул и Дар встретились на борту «Блэкхока», когда летели в Галкайо, что в Сомали, на встречу с Мухаммедом Фарахом Айдидом, председателем Объединенного сомалийского конгресса, образованного после устроенной диктатором Мохамедом Сиадом Барре резни среди гражданских представителей племени хавийе.