В Россию с любовью - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Донской cтр.№ 27

Журнал лежал на полу обложкой вверх, и с него на Громова смотрела симпатичная мордашка, обещая взглядом тысячу райских наслаждений каждому, кто купится на эту приманку. Еще одно, тысяча первое, дополнительное, сулила Лариса, глядя на Громова не менее зазывно.

— Продемонстрируй мне лучше, как ты управляешься с мокрой тряпкой, а я пока займусь пылесосом, — проворчал он, приготовившись сбросить пиджак.

— Не теряй время, — загадочно произнесла Лариса. — У нас его не так уж и много.

— Ну, если считать десятилетиями…

— Ты не понял, Громов. Через два часа мы должны встретить на Курском моих. Я хотела сама смотаться, но на машине удобнее, правда?

Лариса явно гордилась своей смекалкой. Громов застыл на месте. Пиджак остался там, где и находился до сих пор.

— Кто такие эти «твои»? — холодно осведомился он. — Единомышленницы по движению антикулинаров? Какие-нибудь убежденные сторонницы всеобщей летаргии? Или просто чемпионки по безделью?

Лариса села, запахнув халат с таким видом, словно под ним было не голое тело, а открытая душа, в которую взяли и плюнули.

— Приезжают мои родители, — сказала она тоном оскорбленной телеведущей, не имеющей права проявлять свои эмоции в полной мере. — Из Днепропетровска. Неужели так трудно их встретить?

— Да, в общем-то, нет, — признал Громов. — Вопрос лишь в том, к кому именно приезжают твои родители из Днепропетровска?

— Не поняла?

Ожидать от Ларисы растерянности или смущения было делом безнадежным. Некоторые женщины умудряются потерять стыд еще раньше, чем лишаются девственности. Ни то ни другое восстановлению не подлежит. Хмыкнув, Громов постарался сделать свой намек предельно прозрачным:

— Лично у меня в Днепропетровске родственники не проживают. Следовательно, я не жду гостей из этого славного города. К кому же тогда намылились твои маменька с папенькой?

— Ко мне, разумеется. — Ларисин взгляд метнулся из стороны в сторону. Не лицо, а допотопные ходики с циферблатом в виде кошачьей мордочки, умеющей водить глазами. — То есть к нам, — поправилась она после некоторого раздумья.

Убежденность, прозвучавшая в ее голосе, покоробила Громова.

— Ты полагаешь, это одно и то же, м-м?

— Ну не к себе же в Щелково их тащить! — обиделась Лариса. Можно было подумать, что это Громов запихнул ее к черту на кулички, во всяком случае, вся вина за такую несправедливость возлагалась на него.

— Почему нет? — спросил он ничего не выражающим голосом.

Но Лариса интуитивно почувствовала в его тоне нечто такое, что заставило ее подняться с дивана и направиться к Громову с самой очаровательной гримаской, на какую она была способна. Халатик она умудрилась потерять уже на третьем шаге пути, а всего ей пришлось сделать пять.

— Ну, не сердись, Громов, — попросила она, налегая на него всем своим молодым упругим телом. — Какие-то два паршивых дня, а потом папа с мамой уедут.

— Это мой дом, запомни, — произнес он, уклоняясь от Ларисиных волос, нахально лезущих ему в рот. — Это моя жизнь. Разве я говорил, что собираюсь в ней что-то менять?

— Да не волнуйся ты так, — сказала Лариса, дыша с каждой секундой все громче. — Мой отец классный мужик, он тебе понравится. Знает наизусть триста пятьдесят анекдотов и почти столько же грузинских тостов, можешь себе представить?

— Да уж представляю, — угрюмо сказал Громов. — С ним, с твоим отцом, наверное, не соскучишься.

— С ним просто обхохочешься. — Лариса всем своим лицом и даже грудью показала, как сотрясаются от смеха люди, получившие возможность пообщаться с ее отцом.

— Триста пятьдесят анекдотов! — Громов покачал головой.

— Может быть, даже больше. Я его уже года два не видела.

— И почти столько же тостов, — это было произнесено почти с мистическим ужасом.

— Не каких-нибудь, а грузинских, — просияла Лариса. — Значит, договорились?

Спорить с ней было все равно, что пытаться переубедить стену, на которую вот уже минуту смотрел Громов. Внезапно он понял, что ему становится все труднее поддерживать и этот дурацкий диалог, и эти затянувшиеся отношения.

— Баста, — сказал он. — Разговор закончен. Все остальное — тоже.

— Что «остальное»? — насторожилась Лариса.

— Это. — Громов ткнул ее в голую грудь. — И это. — Палец указал на стол, где вот уже второй день стояла его любимая чашка, вымазанная засохшей губной помадой. — И это тоже. — Подразумевался диван перед телевизором, до сих пор сохранивший вмятины от роскошного Ларисиного тела.

Еще на что-то надеясь, она попыталась соскользнуть к ногам Громова, вся такая же покорная, как сброшенный на пол халатик, но он ей не позволил, придержал за плечи. И отчеканил:

— Где лежат деньги, ты знаешь. Возьмешь, сколько нужно — на такси, на гостиницу для родителей, на угощение. Лично для себя можешь взять пособие по безработице недели на две. Дальше устраивай свою жизнь сама. — Громов помолчал, обдумывая, все ли сказано, а потом добавил: — Дверь перед уходом захлопнешь. Ключи оставишь в прихожей.

Разумеется, дожидаться от Ларисы изъявлений благодарности за бесплатный приют было бы верхом наивности, но то, что Громов услышал, направившись к выходу, заставило его остановиться и обернуться.

— И откуда в тебе столько злобы? — выкрикнула она, яростно ударяя себя кулаками по бедрам. — За что ты меня ненавидишь?

— Злоба? — Он не поверил своим ушам. — Ненависть? При чем здесь ненависть, дурочка? Что ты можешь о ней знать? Это как боевой нож, которым ни один нормальный мужик не станет резать домашний хлеб.

— Только не надо красивых фраз! — закричала Лариса. Все то время, которое она прожила в этой квартире, почти не ударив пальцем о палец, ей каким-то образом удавалось скрывать, что голос у нее может быть до такой степени визгливым. — Ты выставляешь меня за порог, вот и все! В чем я провинилась?

— Да ни в чем ты не провинилась, — устало сказал Громов, делая еще один шаг к двери. — Просто хорошего понемножку. Плохого — тем более.

— Ну и живи один как перс! — завопила Лариса, явно стремясь преодолеть голосом ультразвуковой барьер.

— Ты хотела сказать — «перст»? — предположил Громов уже из прихожей. — Персы — очень общительный народ, и у них популярно многоженство.

— Я сказала то, что хотела сказать!

Последнее слово должно было остаться за Ларисой и… за захлопнутой дверью. Но в этот момент зазвонил телефон. Так всегда случается. Ты принимаешь какое-то важное для себя решение, но какой-нибудь пустяк обязательно мешает тебе осуществить его на практике. Наша жизнь наполовину состоит из таких вот нереализованных благих намерений. И после этого мы еще удивляемся, почему она порой превращается в ад.