"Мы не дрогнем в бою". Отстоять Москву! - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Киселев cтр.№ 17

Батальон связи и управление дивизии, двигавшиеся в арьергарде колонны полковника Гришина, в начале боя в районе Чаянки сумели оторваться от противника.

– Придется бросить лишний автотранспорт и повозки, дальше нам с ними не пройти, – сказал полковник Гришин своему начштаба Яманову, который только что обошел оставшиеся после боя группы.

– Примерно двести человек нас осталось, Иван Тихонович, – грустно сказал Яманов, – и батальон связи сейчас – главная сила. Дивизии, можно сказать, у нас больше нет.

– Погоди умирать раньше времени, – резко оборвал его Гришин. – Пока мы с тобой и Канцедалом живы, есть и дивизия. Не может быть, чтобы у Тарасова все погибли. Кто на лошадях был – почти все спаслись, да и так – кто-то же должен уцелеть. И Шапошников где-то следом идет, а это мужик хитрый, погоди, еще раньше нас отсюда выберется, я его, балахнинца, знаю. И Князев тоже не лыком шит, если жив, то полк выведет. Но как же у нас разведка прошляпила?

– Немцы тоже не дураки, – сказал Яманов. – Значит, так и вели нас от Литовни к этой Чаянке в засаду.

– Майор Туркин! – позвал Гришин инженера дивизии. – Пойдете в головном дозоре. Подберите себе группу покрепче – и через два часа вперед. Смотрите маршрут. – Гришин достал карту.

Пройдя после боя у Чаянки километров тридцать, отряд полковника Гришина вышел из зоны густых лесов и подошел к дороге Курск – Москва.

– Товарищ полковник, – подбежал к Гришину связной, – вам записка от майора Туркина.

«В районе Гремячее – Трояновский наблюдаю большую автоколонну немцев. Несколько десятков автомашин с грузами перед деревней. Охрана небольшая. Туркин».

– Алексей Александрович, – Гришин протянул Яманову записку, – подумай, что мы можем сделать.

– Да, соблазнительно…

– Я считаю, что нужно ударить и уничтожить эту колонну.

– Ударить… Иван Тихонович, люди еле бредут.

– Ничего, порох еще есть. Балакин! – Гришин позвал бывшего помощника начальника штаба полка Смолина. – Возьмите человек пятьдесят – и к майору Туркину, связной проведет. Прощупайте силы немцев в Гремячем, установите наличие огневых точек, количество автомашин в колонне, ее расположение. И быстро назад, ждем вас здесь.

Полковник Гришин уже чувствовал, что бой будет, и обязательно удачным, поэтому настроение у него сразу поднялось, и всего его охватила жажда деятельности.

– Поехали к связистам, – сказал он Канцедалу, садясь в телегу и берясь за вожжи.

Канцедал улыбнулся:

– Ну и вид у тебя, Иван Тихонович. Сними пилотку, и не командир дивизии, а председатель колхоза в этой фуфайке.

Гришин слез с телеги, подтянул супонь, поправил чересседельник.

– Где так научился со сбруей управляться? – шутливо спросил Канцедал.

– Я же до девятнадцати лет батрачил. И сейчас лошадь запрягу с закрытыми глазами.

Лейтенант Вольхин, еще раз чудом избежавший смерти в ложбине под Чаянкой, пристал к связистам. Он выпил на каком-то хуторе три ковша холодной воды и, не в силах встать, привалился спиной к сосне. До его затухающего сознания не доходили слова команд, и он не слышал, как колонна ушла. Только вечером он с трудом встал, выдернул из изгороди кол и пошел, с трудом переставляя затекшие ноги. Своих он догнал к ночи, с трудом вырыл траншейку и поспал, сидя на корточках, – от холода все тело само складывалось калачиком.

Утром Вольхин проснулся от запаха каши. В колонне каким-то чудом оказалась кухня, он съел немного каши, это и поставило его на ноги.

В подъехавшем на телеге человеке в фуфайке он узнал командира дивизии. Полковник Гришин ловко спрыгнул, жестом остановил политрука Попова, который хотел было подать команду «смирно!»

– Постройте людей, политрук.

Гришин прошел вдоль строя, вглядываясь в лица. Небритые, тронутые голодом, с уставшими равнодушными глазами.

– Товарищи! Сейчас мы пойдем в бой. Не обещаю, что после него выйдем к своим. До линии фронта еще далеко, но и здесь надо дать понять фашистам, что мы хозяева на своей земле, – оглядывая строй, говорил Гришин. – За лесом растянулась колонна их автомашин, застряли в грязи. Разгромим ее – поможем своим на фронте. Действовать дерзко, стремительно. Надо найти в себе силы. После боя обещаю отдых и хороший обед. Утром всех покормили?

– Нормально… Закусили… – послышались голоса из строя.

– Тогда готовиться к бою. Выступаем через пятнадцать минут. Политрук, соберите командиров.

Подошли лейтенанты Михайленко, Баранов, Манов, Червов, Вольхин, политруки Старостин, Бобков и Попов.

– Все старые знакомые, – улыбнулся полковник Гришин. – Сколько у вас сейчас бойцов в батальоне?

– Человек шестьдесят, – ответил политрук Попов.

– Пусть будет сводная рота, – сказал Гришин, – поведете ее вы, товарищ Михайленко, вместе со Старостиным. Пройдете лесом с километр и заранее развертывайтесь в цепь. Настройте людей, что немцев там мало, одни шоферы. Машины захватывать и уничтожать все, кроме продовольствия. Там перед дорогой будет группа майора Туркина. Они вас встретят и выведут на рубеж атаки.

На коне к группе командиров подскакал старший политрук Филипченко, комиссар штаба дивизии:

– Товарищ полковник, Балакин провел разведку боем, даже чуть не взяли Гремячее. Огневых точек у них немного, выявили всего пять пулеметов. Пленного взяли, сказал, что это тылы восемнадцатой танковой дивизии.

– Старые знакомые, отлично, – сказал Гришин. – Сейчас мы с ними и посчитаемся. Скачите обратно, передайте, чтобы по выстрелу из орудия начинали атаку на Гремячее.

Майор Туркин с группой в двадцать человек вышел к Гремячему с противоположной стороны, слышал перестрелку, которую вел отряд Балакина, но по ней установить точное количество немцев в деревне было невозможно, и он решил послать разведку, пока не подошли главные силы.

– Сержант, возьмите с собой кого-нибудь и ко мне, – позвал Туркин крепкого с виду связиста. – Пойдете к деревне, выясните, сколько там примерно немцев.

Сержант Гаврилов и красноармеец Егоров, сняв карабины с плеч, перебежками двинулись к деревне, до которой было не более трехсот метров. Туркин видел, как разведчики перешли речонку, залегли у плетня, но вскоре вернулись.

– До огорода дошли, а дальше ничего не видно, деревья мешают, – доложил Гаврилов, переводя дыхание.

– Что, крови боишься? – ядовито процедил Туркин. – Иди на те тополя, пока не услышишь выстрела нашей пушки.

«Сказал бы сразу, что надо вызвать огонь на себя, чтобы можно было их засечь, – подумал Гаврилов, – а то как молодого обманывает, на самолюбии играет: «Крови боишься…»

Гаврилов перебежками добрался до большого голого куста, залег, осмотрелся. В деревне было тихо. Он пополз к тополям, но метров через двадцать был обстрелян автоматчиками. Минут через десять неожиданно, а потому особенно громко и раскатисто выстрелила пушка.