Плач Минотавра - читать онлайн книгу. Автор: Хавьер Аспетья cтр.№ 38

Астерий был громаден, примерно в два человеческих роста, и в свете факела мне показалось, что вся его кожа такая же черная, как бычья шкура на голове. Останки тех, кто стал жертвой Астерия, густо устилали пол, превратив пещеру в подобие склепа, а тряпки, кости, экскременты, кишащие насекомыми, и крысы тем более не добавляли этому месту уюта. Ариадна подождала, пока я усядусь в уголке, и погасила факел.

Астерий заговорил:

— Только ты приходишь ко мне, сестра. Да благословит тебя за это Богиня. И все же всякий раз, когда я слышу твои шаги, мне кажется, будто приближается моя смерть. Почему?

Я никогда не видел его раньше, и мне было трудно поверить, что такой глубокий и красивый голос может принадлежать столь причудливо изуродованному существу. Ариадна не ответила. Я представил, как она сидит рядом с ним, может быть, даже обнимает его.

— Это он, тот воин, что должен помериться со мной силами?

— Меня зовут Полиид, и я не воин. Я всего лишь музыкант.

— Тогда, Полиид, возможно, ты сможешь понять этот лабиринт, услышать его бесконечную мелодию. Вся моя жизнь здесь наполнена музыкой: музыкой подземных потоков, музыкой звездного неба, которого я никогда не забуду, музыкой танца планет, их спокойный бег навсегда запечатлен в контурах этих подземных галерей… Ты знаешь, что еще ни один человек не вышел живым из лабиринта, с тех пор как я здесь?

Я не стал отвечать на этот вопрос. В любом случае, даже если мне предстояло умереть, смерть моя уже была куда как слаще, чем я мог себе представить.

— Иногда я разговариваю с моими жертвами. Это помогает им меньше бояться смерти. Это очень интересно, говорить с тем, кто знает, что скоро умрет. Он забывает обо всех своих прошлых горестях: им овладевает абсурдная, иррациональная, необузданная жажда жить. Она настолько сильна, что некоторые женщины добровольно отдавались мне, даже не прося, чтобы я оставил их в живых, хотя втайне и надеясь на это. Они учились любить монстра, а я — любить и пожирать, пожирать то, что любишь. Когда они обнимали меня, я на какое-то мгновение становился частью их красоты. Во мраке любви я так же красив, как и они, я заражаюсь человеческой прелестью, а они — получают частичку моей животной красоты или открывают свою собственную, внутреннюю.

Здесь, в сердце лабиринта, зов плоти объединяет нас, но подлинное единение приходит, только когда я пожираю их. Вкус человеческого мяса лишь поначалу был мне отвратителен, а теперь я не променяю его ни на одно из яств, которые успел попробовать за свое короткое детство. Люди гораздо вкуснее крыс или собак, случайно оказавшихся в лабиринте. У вкуса человеческого мяса есть множество оттенков, так же как и у разлагающейся плоти, чей запах так волнует тебя, музыкант Полиид.

Все это пугает вас. Страх, ужас — это странные слова, которые трудно понять, сидя здесь, во тьме лабиринта. Хотя, может, и нет… Для меня самое страшное — это моя судьба, или, вернее, мои возможные судьбы, читать которые меня научила моя мать Пасифая. Если я погибну, вместе со мной умрет мой мир, мир, который я защищаю всю свою жизнь, хоть и не могу увидеть его и насладиться им; а если я не умру, жизнь моего мира продолжится, а с ней и мое заключение, вечное заключение: вечный страх. Два страха, и один противоречит другому…

В последнее время мне часто снится один и тот же сон. Все, что я вижу, происходит там, снаружи, под солнцем, которое жжет мне глаза, так же как жгло их в мой последний день наверху. Мне снится, что я воин, в разгар битвы оставшийся без меча. Я шагаю между трупов, думая только о том, где найти меч. Я вижу несколько мечей, зажатых в кулаках убитых, и пытаюсь разжать их пальцы, но тела вдруг становятся бронзовыми, и мне не хватает сил, чтобы вынуть из их рук бесполезное оружие, которое никого уже не сможет ранить. И я просыпаюсь, намертво сцепив руки. К чему этот сон? Ты знаешь ответ, музыкант Полиид? Почему мои безутешные руки сплетаются во сне? Почему мертвые в моих снах так вцепляются в свои мечи, словно они их продолжение, словно они вместе выкованы из металла? А ты, Ариадна, которая может гулять по моим снам, совокупляясь со мной, со мной, который наяву не может даже помыслить о том, чтобы коснуться тебя? Знаешь ли ты ответ? Нет…

Реальность полна тайн, но она не так ранит. Лабиринт отучил меня упиваться своими страданиями, будущее и прошлое для меня несущественны, бесцветны и туманны, все равно что кусок мяса в желудке. Они сосуществуют в спокойном и тихом настоящем, в настоящем, где нет ничего, кроме гниющего мяса. Все остальное находится вне времени или в худшем случае создает другое время, обычно скоротечное и недолговременное. Вы приходите выслушать меня или умереть. Приходите удовлетворить мои желания во тьме лабиринта или в моих снах. Но никто не приходит убить меня, и все, что окружает меня, разрушается и гниет. А я не старею…

Астерий замолчал. Через некоторое время Ариадна встала, зажгла факел и вместе со мной покинула пещеру Астерия. Обратный путь ничем не отличался от пути туда. В какой-то момент сырые мрачные переходы превратились в коридоры с колоннами, а мрачные норы — в богато украшенные залы, но я даже не заметил, когда это произошло. Внезапно у меня закружилась голова, я закрыл глаза, а когда открыл их — Ариадна исчезла, оставив в напоминание о себе легкую боль в висках. Дальнейший путь был мне хорошо знаком. У самого выхода я увидел женщину, спускавшуюся мне навстречу, но солнце светило ей в спину, и я не мог увидеть ее лица. Я подумал было, что это Ариадна, но когда она заговорила, оказалось, что это Пасифая.

— Будет лучше, если перед тем как идти в свои покои, ты повидаешься с Миносом, — сказала она мне. — Я уверена, что он простит тебя, увидев, что ты выбрался из лабиринта. Почему ты так смотришь на меня?

— Прости, госпожа. У меня просто кружится голова. Мне вдруг показалось, что все это уже было со мной. Но разве ты не?.. Не?..

Я хотел сказать «умерла», но понял, что это прозвучало бы совсем нелепо: ведь это я был на волосок от гибели, а не она. Пасифая загадочно улыбнулась. Следуя ее совету, я отправился прямиком в тронный зал, где мне предстояло узнать, закончилась ли моя битва со смертью или же только началась.

Минос встретил меня в окружении солдат своей личной гвардии, хмурый и напряженный, словно уставший от моего лица, которого надеялся больше никогда не увидеть.

— Я вышел из лабиринта, — сказал я ему, — и пришел сюда, чтобы сказать тебе, что я верен своей клятве.

Он поднялся с трона и подошел ко мне, должно быть, чтобы убедиться, что перед ним стою я, а не мой призрак.

— Это и так было ясно, — сказал он наконец, устало махнув рукой, — что ж, если у меня не получилось отделаться от тебя по-тихому, придется тебя терпеть.

Магог навсегда изменил царя: бегающий взгляд, тонкие прямые губы. Он весь был воплощенная ненависть.

Впрочем, эти перемены волновали меня куда меньше выпавшей мне удачи. Все последующие дни я провел с Ариадной, которая учила меня познавать себя. Именно она открыла во мне дар к предвидению, который я никогда бы не нашел в себе сам, хотя усердно его изображал. Я научился входить в транс, концентрироваться на конкретных вещах, событиях, людях… Я узнал, что будущее подобно прошлому, что пророчества могут быть столь же лживыми, сколь и воспоминания, которые сознание незаметно меняет в угоду владельцу. Для того чтобы предсказывать будущее, надо знать прошлое и уметь отвлекаться от себя, забывать о своем существовании. Теперь я знаю, что будущее, как и прошлое, нельзя изменить. Именно эта невыносимая правда бытия сводит с ума настоящих пророков.