Француженки не терпят конкурентов - читать онлайн книгу. Автор: Лора Флоранд cтр.№ 24

Однако его затаенная неудовлетворенность проявлялась в покалывающем напряжении спины, прямо между лопаток.

Она не пришла. Не соизволила прийти и стать свидетельницей его успеха, увидеть, какая толпа готова часами простаивать на холоде ради того, чтобы насладиться вкусом его макарун, которыми она пренебрегла. Не пришла посмотреть на его триумф, осознать ценность того, от чего отказалась.

Он собирался сам встретить ее и проводить в зал – никаких очередей для нее! – ввести в лаборатории, в узкий круг семьи и служащих, обойтись с ней исключительно вежливо. Чтобы устыдить Магали этой самой высшей степенью своей обходительности, вопреки ее грубости, заставив изменить мнение о нем в лучшую сторону.

Но она не пришла.

А вот тетушки ее заявились с визитом. Произвели столько шуму!

Впрочем, их появление ничем особенно не омрачило радость открытия, дело ограничилось легкой потасовкой у входа, когда они, прорвав очередь, проникли в кондитерскую. По крайней мере, он не принял от них ничего, что могло бы испортить ему этот день.

Он не выпил их чай, даже не собирался пробовать это зелье, принесенное ему особой, которая считает себя sorciиre [50] .

А что до кувшинчика мадемуазель Магали… соблазнительный аромат, вплетаясь в иные запахи, наполнявшие лабораторию, искушал всех. И шеф-повара, тут же оторвавшись от работы, с жадностью взирали на сосуд с шоколадным напитком.

Ему пришлось отказаться и от этого зелья, потому… потому что будь он проклят, если согласится оказать ей честь, попробовав ее шоколад, – после того как она обошлась с его необычайным пирожным так, словно оно ничего не стоит. Вдобавок у него сложилось стойкое убеждение, что Магали пытается превратить его в жабу.

А что он мог сделать с ней?

Пробудить в ней непреодолимое, всеобъемлющее вожделение?

Он взял из малой холодильной камеры одну из тех миндальных ракушек «Desir» и попробовал ее – с тревогой, словно с того дня, как Магали отвергла ее, прошла целая вечность.

Нет, вкус по-прежнему безупречен. Крупинки фисташек на языке, тихий хруст оболочки и мгновенно тающий небесный вкус миндаля, а чуть позже – более плотный и насыщенный – абрикосового ганаша и, наконец, когда вы добираетесь до самой сердцевины, неожиданное легкое похрустывание спрятанного там закаленного карамельного ядрышка.

Малейшее изменение сделало бы пирожное вполне обычным. Он не мог позволить тому сомнению, что она посеяла в нем, погубить свое самое популярное произведение.

Может быть, для Магали необходимо придумать нечто новенькое.

Он положил руку на мраморный стол, позволив проникающему в ладонь холоду настроить мысли на творческий лад.

Нечто еще более оригинальное. То, что могло бы заставить эти карие глаза, сверкающие гневом, расшириться и потрясенно загореться желанием. То, что, попав к ней на язык, обезоружило бы ее совершенно, не позволив губам изогнуться в презрительной усмешке. Нечто совершенно особенное, что под силу сотворить только ему – во всем подлунном мире.

С полнейшим презрением она назвала его «ваше высочество».

Он вдруг улыбнулся, кулак его сжался с такой напряженной силой, что костяшки пальцев больно проехались по мрамору. Вполне возможно, ему следовало бы предложить ей корону.

Дневной улов – одна одинокая посетительница. Печальная блондинка со стильной стрижкой. Погрузившись в раздумья, она сидела за столиком под полкой с остроконечной шляпой средневековой принцессы и пыльной резной совой, весьма зловещего вида. Блондинка – вероятно, по привычке – то и дело кокетливо встряхивала головой, так что перышки ее волос соблазнительно поблескивали, хотя сидела она одна в пустом кафе, а на обслуживающую ее особу эти обольстительные приемчики, очевидно, не производили никакого впечатления.

– А вы как думаете? – внезапно спросила женщина Магали, все еще разглядывая меню и его таинственные письмена так, словно в них заключалась жизненно важная загадка.

И загадки действительно там имелись, учитывая, что писала меню тетушка Женевьева, но они могли легко разрешиться. Если бы эта принцесса обладала находчивостью и живым умом, то взглянула бы на пояснительные детские рисунки на обороте.

Перышки на голове посетительницы вновь взлетели.

– Если мы действительно чудно провели время, а уж интимная сторона… ну, вы понимаете… оказалась поистине волшебной, ничего лучшего я в жизни не испытывала… так почему же с тех пор он ни разу не позвонил мне? Прошла целая неделя.

Магали прошествовала обратно в кухню, подавив желание начать вещать в духе тетушки Женевьевы, и, пристально глядя на шоколад и помешивая его, думала: «Перестань цепляться за первого встречного, а уж если тебе так чертовски хочется мужчину, по крайней мере найди нужного тебе. Ищи самого лучшего».

Женщина без всяких колебаний с ходу опрокинула в себя полчашки, что было удивительно, учитывая высокую калорийность напитка и стройность ее фигуры. Любой мог бы подумать, что такая «модель» с опаской отнесется к употреблению шоколада. Потом вдруг взбодрившаяся красотка промокнула рот тонкой салфеткой – с таким изяществом и ловкостью, что даже не смазала губной помады, а на салфетке остались лишь едва заметные пятнышки, – купила трех шоколадных ведьмочек и, покинув кафе, устремилась дальше по улице. Магали подошла к двери и увидела, что блондинка шла прямиком в салон Филиппа.

Она задохнулась от ярости: «Я вовсе не его имела в виду, желая тебе найти самого лучшего!»

Протопав назад в пустое кафе, она постояла в зале, сжимая пальцы, и наконец заставила себя признать, что здесь давно требуется хорошая уборка. Забравшись на самую верхнюю ступеньку стремянки, Магали встала на цыпочки и как раз смахивала пыль с ведьминских колпаков, когда серебряный колокольчик звякнул в третий раз.

– Une minute! – воскликнула она.

Верхняя шляпа в стопке заколебалась под перьевой метелкой, а когда она потянулась выше, пытаясь поправить ее, угрожающе зашаталась стремянка.

Что-то тяжелое стукнуло по столу, а потом две руки обхватили ее сзади. Ладони поддерживали ее ягодицы, а сильные пальцы прижались к бокам.

Рука Магали с метелкой дернулась, шляпы взлетели в воздух, и тут чьи-то сильные руки сорвали ее с лестницы. Помимо воли загораясь яростью, она зависла в воздухе, но через мгновение ее ноги почувствовали твердый пол. Ей совершенно не понравилось вот так вот барахтаться. И вообще позволять кому-то лишать ее точки опоры.

Шляпы рассыпались, одна шлепнулась ей на голову. Откинув со лба широкие черные поля, она сердито оглянулась. Это был Филипп Лионне. Его руки по-прежнему не отпускали ее, и их прикосновение порождало в ней трепетное желание, спускающееся к лону и поднимающееся к груди.

Он ответил ей таким же исполненным возмущения взглядом, каким она смотрела на него.