— Ты уверен? — жалобно спросила
Лена. — Это же…
— Что это? — спросил Валентин,
показывая ей пистолет.
Лена замолчала. Потом сказала:
— Не знаю. На игрушечный похоже… да?
На первый взгляд пистолет был похож
на настоящий. На обычный пистолет. Ствол, рукоять, курок… Но если чуть-чуть
присмотреться…
В стволе не было дульного отверстия.
Вместо него — несколько тонких, будто иглой процарапанных, окружностей.
Валентин пожал плечами, отвел ствол в сторону.
— Пошли. Надо посмотреть, что здесь…
или кто здесь.
— Слушай, я, наверное, сглупила, —
зашептала Лена. — Зря мы сюда… брось этот пистолет, отпечатки сотри и брось…
или с собой забирай и уйдем… Пошли, Валя?
— Нет, — тихо ответил Валентин. —
Мне надоело. Если хочешь, жди в машине… только фонарик отдай.
Лена сглотнула. Потом сказала:
— Ладно. Раз пришли… У него может
быть фонарик получше.
Фонарик у убитого охранника нашелся
— пристегнутый к поясу. Тяжелый фонарик в металлическом корпусе, узаконенная
дубинка. Валентин взял его в руки, включил, с облегчением осмотрелся — и в
предбаннике у входа, и в коридоре действительно было пусто, никто не ждал в
темноте, насмешливо взирая на их испуг.
— Охранника убили из обычного
пистолета, — сказал Валентин. — А вот то, что он пытался достать, на пистолет
не очень-то похоже. Это, скорее, из другой оперы.
— Из космической, — кивнула Лена. —
Ну… идем. Послушаем радио?
— Это не радио, — твердо сказал
Валентин. На прощание еще раз осветил мощным фонариком труп охранника — и
вздрогнул.
Кровь на столе была темно-зеленой.
Нет, даже не зеленой, а сине-зеленой, того густого ультрамаринового цвета,
каким бывает море. Это только в темноте она казалась багровой…
— Что там? — спросила Лена,
оборачиваясь. Валентин быстро отвел луч света от стола. Сказал:
— Да все то же… Пошли.
Как он и подозревал, голоса
доносились из «третьей двери налево». Из той самой, куда он заходил.
А есть ли что-то вообще за
остальными дверями?
Они с Леной встали у двери,
переглянулись. Теперь уже можно было разобрать слова. Говорили двое. Не
говорили — спорили, ругались, все накручивая и накручивая эмоциональный градус.
— Да, мы идиоты! Мы влезли в чужие
игры и теперь стоим по колено в дерьме! — резко, пронзительно произнес женский
голос.
Валентин усмехнулся. Как приятно
слышать — не только они находились в таком некомфортном положении!
— Инна, тебе не идет ругаться… Хотя
насчет идиотизма я частично согласен. В той части, которая относится к тебе, —
отвечал мужчина.
— Вадим, оставь свою иронию, нет
времени на пикировку… Ты это видел? Я тебя спрашиваю — ты это видел?
— Ты начинаешь напоминать мою первую
жену… Нет, я не видел, ты же знаешь.
— А я видела! Когда ему всадили пулю
в лоб, он еще два раза выстрелил! Потом его стало… корчить его стало.
— Еще скажи, что из него черти
выходили.
— Черти там, внутри! Он не человек,
понимаешь?
— Мы это знали!
— Но он совсем не человек! У него
кровь зеленая!
— Ну и что? Бывают люди с разным
цветом кожи, бывают люди с разным цветом…
— Вадим! Не валяй дурака! Одно дело
— работать на людей… другое дело — на монстров…
Валентин с Леной переглянулись.
— А ты, оказывается, шовинистка, —
грустно сказал тот, кого Инна называла Вадимом.
— Раз не хочу отправлять людей к
этим… зеленокровым? Да, я шовинистка, мне люди больше нравятся. Может, их там
едят, тех, кого мы отправляем?
— Не мели чушь! Никто их не ест.
— Ты-то откуда знаешь?
После короткой паузы Вадим сказал:
— Давай успокоимся, Инна. Что мы
имеем? Два трупа на руках… Поверь, мы не первые люди в этом городе, кто
столкнулся с такой проблемой… и справился. Причем мы никого не убивали. У меня
вообще алиби!
— У тебя-то алиби! А я здесь была…
пока ты рыскал за этой парочкой…
— Инна, успокойся. Наслоилось —
бывает. Двое съехали с катушек… с Еленой это не в первый раз. Журналиста мы
недооценили… ну, случается. Этот парень, возможно, тоже с ними связан. Поверь,
он теперь волнует меня меньше, чем Катран с подругой…
— У него был пистолет… и стрелял он…
профессионально.
— Может быть, мент. Может быть,
гэбэшник. Кто его знает? В любом случае его визит — частная инициатива. Иначе
тут все было бы оцеплено, а дом штурмовал бы спецназ… поверь специалисту. Давай
думать, как избавляться от тел. Кого вызовем? Майора или Батю?
— Майора. Не люблю я твою бригаду
уголовников…
— Они не уголовники. Уже давно как.
Люди решают деликатные проблемы… Хорошо, я позвоню Майору. Можно все это
оформить как автокатастрофу… а можно и с концами. Знаешь, сколько людей каждый
день бесследно пропадает в Москве?
— Звони, — уже спокойнее ответила
Инна. — И если можно, я бы ушла домой.
— Подождешь…
Валентин тронул Лену за плечо. Она
кивнула.
Взяв чужой пистолет на изготовку,
Валентин сильно пнул дверь — и ввалился в комнату.
Инна — заплаканная, растрепанная, с
потеками туши под глазами, сидела за столом. Перед ней стояла бутылка коньяка,
из которой было отпито граммов сто. Снимала стресс, очевидно.
На столе, вполоборота к ней, сидел
сухощавый мужчина средних лет. Занятая им позиция, при всей ее экзотичности,
была очень удобна — в ней сочеталась и небрежность — шел мимо, без церемоний
опустил задницу на стол, и подсознательное давление на Инну — он че
тко показывал, кто здесь хозяин.
— Не пугайтесь, не гости, —
нацеливая пистолет ему в затылок, сказал Валентин. Лена уже целилась в Инну.
Больше в комнате никого не было —
это радовало. Точнее, не было никого живого — в углу, за пустыми столами,
лежало что-то, завернутое в штору. Из-под шторы торчал ботинок.
— Катран и Водила, — не
оборачиваясь, сказал мужчина. — Черт, как не вовремя…
— Очень приятно это слышать, —
признался Валентин. И, не удержавшись, добавил: — И не надо делать глупостей.
Не старые еще люди, вам жить да жить…
Мужчина медленно повернулся,
приподнимая руки. Сказал: