Лондон - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 71

– Беру, – сказал он.

Дела, похоже, налаживались.

И в самом деле, в следующем году мир перед Барникелем заиграл новыми красками. Опасными, если на то пошло, но для Датчанина любая далекая смута, каждый сполох на горизонте являлись залогом великой сечи, милой его душе викинга.

Зимой ввели колоссальный налог. Он сильно ударил по Лондону и не пощадил даже последней деревушки в глубинке. Весь 1084 год напряжение росло. На восточном побережье возвели дополнительные укрепления. Приходили известия о датском флоте, готовом выступить следующим летом.

В начале же весны 1085 года по Лондону поползли слухи: «Король Вильгельм переправляет из Нормандии вспомогательную армию наемников». В городе строго соблюдался комендантский час. И вот однажды на прогулке Хильда предупредила Барникеля:

– Ральф наводнил шпионами каждую улицу.

Что только распалило Барникеля.

Ибо Альфред ошибся, заявив, что сопротивление власти норманнов иссякло. Датчанин знал полсотни человек или больше, вполне готовых выступить, если сочтут, что пробил час. Одни были из Кента, где алчность Одо сделала нормандцев непопулярными; другие являлись, как сам он, датскими купцами, терпевшими с момента захвата усиливавшийся натиск континентальных конкурентов; третьи были ограбленными саксонцами, которые надеялись вернуть свои земли.

«Восстание лишь вопрос времени, – с удовольствием говорил себе Барникель. – Когда придет срок, я буду готов».

Удар по этим планам был нанесен в мае с неожиданной стороны.

Для Озрика это было счастливое время. Первый ребенок, здоровая девочка, принес ему великую радость. Благодаря Альфреду и его семье она не испытывала нужды ни в пище, ни в одежде. Озрику казалось, что для полного семейного счастья недоставало одного. «Придет день, – сказал он Доркс, – будет и мальчик».

С другой стороны, его жизнь улучшилась и по причине углублявшегося в Англии политического кризиса. Покуда строительство Тауэра продолжалось своим чередом в стремительном темпе, Мандевиль дал Ральфу новые поручения, и надзор за работой свелся к непродолжительной ежедневной инспекции. Чернорабочие и каменщики облегченно вздохнули, и Озрик, по мере роста высоких стен Тауэра, вошел во вполне приятный и спокойный трудовой ритм.

И получалось на славу. Последний этаж Тауэра обещал стать подлинным чудом. «Я называю этот этаж королевским», – любил повторять Озрик.

Тот же, по сути, был двойным. Хотя дополнительный этаж надстроили много веков спустя, исходная высота достигала почти сорока футов. Наружную стену опоясывала, подобно крытой аркаде, внутренняя галерея для прохождения придворных, которые могли созерцать Темзу через маленькие окна или любоваться просторными хоромами внизу через нормандские арки. Здесь тоже соорудили garderobes, а в восточном крыле – еще один камин, хотя огромный главный зал предстояло согревать на старинный манер: большими жаровнями в центре.

Но самым изящным и благородным сооружением в юго-восточном углу оказалась часовня.

Она была очень проста, с округлой апсидой в восточной стене. Помещение разделялось двойным рядом толстых круглых колонн, образовывавших короткий неф и два боковых придела, с галереей на верхнем уровне. Округлые очертания арок, окна, которых только и хватало для мягкого освещения бледно-серых камней. Часовню назвали в честь святого Иоанна. Возможно, именно здесь, в простой и крепкой часовне при великом замке возле реки, особенно ощущалась духовная сущность нормандца Вильгельма, завоевателя Англии.

И главные арки уже были почти готовы, когда одним весенним вечером Озрику неожиданно сообщили, что его хочет видеть Барникель.

Планы Датчанина спутали два человека. Ральф Силверсливз был первым.

Опасаясь вторжения, король Вильгельм не только послал на материк за наемниками, но и приказал Мандевилю готовить лондонцев. Что означало для Ральфа новое задание.

Туповатый нормандец в кои-то веки подошел к делу с умом. Его люди обходили дом за домом, собирая оружие. Брали любое; владельцам же сулили страшные кары, если впоследствии выяснится, что они что-то скрыли. Нормандцы действовали быстро. Пожалуй, единственным вооружением, которого они не тронули, был знаменитый двуручный топор Барникеля – Датчанин, к ужасу домашних, упрямо настоял на его сокрытии.

Поскольку оружие часто оказывалось в плохом состоянии, его доставляли к оружейникам, где ставили охрану. Затем уносили на надежный склад.

– А после и оружейников обыщу – спокойствия ради, чтобы тоже ничего не припрятали, – хвалился однажды вечером перед семейством Ральф.

– Ну и куда же ты в конце концов денешь все это оружие? – спросила Хильда.

– В Тауэр, – ухмыльнулся Ральф.

Это было первое дело, когда понадобился Тауэр. Пока здание строилось, лондонский гарнизон оставался рассредоточенным по фортам Ладгейта и прочим местам, однако под склад можно было использовать огромный подвал, наглухо запертый и отделенный от других помещений Тауэра. Для большей надежности Ральф уже перекрыл низ витой лестницы второй прочной дверью, на которую Альфред также навесил тяжелый замок.

– Мне хватит стражника наверху лестницы, – заметил Ральф.

Королю Вильгельму будет приятно узнать, что его великий замок уже нашел применение.

На следующий день Хильда все рассказала Барникелю.

Если угроза обнаружения оружия заставила Альфреда и Барникеля нервничать, то самый кризис разразился стараниями жены оружейника.

Явившись однажды поздно вечером в мастерскую, она с удивлением застала мужа за укладыванием меча в тайник под полом. Справившись с охватившим ее страхом, женщина заставила его выложить всю правду, после чего выдвинула оружейнику ультиматум:

– Как ты посмел подвергнуть нас такому риску?! Немедленно прекрати помогать Барникелю! Навсегда! Чтоб не было здесь никакого оружия!

Альфред быстро убедился, что в этом смысле его обычно сговорчивая жена оказалась непреклонна.

– Если нет, – заявила она, – я уйду.

Возникло затруднение. Хотя в душе Альфред радовался поводу покончить с опасным занятием, к тому имелось очевидное препятствие.

– Мастерскую охраняют люди Ральфа. Его шпионы повсюду. Куда теперь спрятать оружие? Даже если выбросить в реку – как его вынести?

Ни он, ни Барникель не находили ответа, пока Датчанин, вспомнивший о гениальной выдумке Озрика, не предложил наконец:

– Попросим нашего коротышку-плотника. Может, его осенит.

Озрик же, внимательно выслушав их и немного подумав, выдвинул план, от которого старый великан ахнул и с хохотом, восторженно проревел:

– Это такая наглость, что может и выгореть!

Тук. Тук. Как можно тише. Удары молоточка по зубилу разносились во тьме по огромному подвалу. Тук, тук. Иногда он задерживал дыхание, едва ли веря, что даже толстые стены Тауэра могли заглушить отрывистые звуки.