О любви и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 15

– И хоть бы одна сволочь чего-нибудь о нем сочинила, – вздохнула Эва. – Да хоть анекдот, как про Чапаева с Петькой, уже хлеб. Про самого Махно еще худо-бедно придумывают, хотя очень мало. Даже удивительно, такой персонаж, сам бог велел… А про Щуся вообще молчок. А ведь такая колоритная фигура! Бескозырка, кудри, борьба джиу-джитсу, конь в жемчугах. Иван-дурак рыдает от зависти. Он еще и пингвинов видел, представляешь?

– Откуда в Гуляй-Поле пингвины?

– В Гуляй-Поле он пингвинами хвастался. А видел их раньше, когда на флоте служил. Если не врал, конечно. С другой стороны, откуда бы еще деревенский хлопец мог узнать о пингвинах? Интернетиков-то не было, и даже телевизор еще не изобрели… Ай, неважно. Я не о том хотела. Слушай, пап…

И замолчала. Пошла к плите, где варился суп, сняла крышку, долго рассматривала содержимое кастрюли. Словно в рецепте было написано: «Добавить внимательный взгляд, варить до готовности». Наконец сказала:

– А может, ты и сочинишь?

– Сочиню – что?

– Как – что? Сказки про атамана Щуся. Настоящие. Такие, какими они могли бы быть если бы появились вот прямо тогда, в начале двадцатых. В том виде, к какому они в итоге пришли бы, постепенно расползаясь по селам. Чтобы любой фольклорист, прочитав, схватился за голову: «Надо же, как я такую тему проглядел?!» Все как мы любим. Никто кроме тебя так не сумеет. А тебе только повод дай.

Эва была права. В том смысле, что подобных мистификаций он на своем веку устроил немало. Больше всего на свете любил развлекаться, конструируя несуществующие мифы и легенды разных народов. О том как Туматауэнга [3] попробовал изобразить на скале портрет своего брата Тане [4] и так увлекся рисованием, что с того дня маори больше не воюют. Как бушменский бог-богомол Цагн [5] попробовал съесть луну, да подавился, и куски, которыми он отплевывался, стали звездами. Как русский охотник Степан, поселившийся среди нганасан [6] , отправился в мир мертвых Бодырбомоу и развел там огород, благо климат в Земле Мертвецов оказался подходящим для овощей; так и бегает с тех пор туда-сюда – там соберет огурцы, тут подстрелит зверя, вкусно ест и доволен, а мертвые почитают его великим богом, приносят подарки и передают записки домой, детям и внукам.

И так далее.

Чувствовал себя в такие моменты кем-то вроде всемогущего Божьего секретаря, тайком подделывающего начальственные указания и директивы. И был столь убедителен, что порой даже серьезные специалисты, ознакомившись с его трудами, заинтересованно оживлялись и требовали указать источник. На этом месте, конечно, сразу признавался, четко осознавая разницу между мистификацией и фальсификацией. Но когда появился интернет, не удержался, опубликовал там плоды своих многолетних счастливых трудов без каких-либо пояснений. И ленивые студенты стали массово таскать его вымыслы для рефератов; большинству это сходило с рук. Да что там студенты, эти истории регулярно попадали в новые издания сборников народных сказок, мифов и легенд. Ругал недобросовестных составителей, не потрудившихся проверить происхождение используемых материалов, но в глубине души был совершенно счастлив. Даже дочке ни за что не признался бы, что расценивает эти нелепые публикации как свою главную жизненную победу; впрочем, она и так знала. От Эвки ничего не скроешь, все понимает без слов.

Вернее, раньше понимала. А теперь уже нет – судя по тому, какую чушь предлагает. Как же несвоевременна эта ее дурацкая просьба! Зачем душу травить?

Сказал сухо:

– Мне вообще-то немного не до того. Я очень занят. Я умираю.

И тут же прикусил язык, потому что разговоров о его диагнозе и скорой смерти Эвридика слушать не желала. Как маленькая. Топала ногой: «Неправда! Так не будет!» Говорила: «Ты у меня бессмертный», – и демонстративно затыкала уши, не желая слушать возражения.

Лучше бы просто рыдала, как нормальный человек, честное слово.

Меньше всего на свете хотел сейчас смотреть этот спектакль еще раз.

Но дочь не стала ни топать ногами, ни зажимать уши. Ни даже спорить.

– Так именно поэтому! – выпалила она.

Совершенно растерялся.

– Почему – «поэтому»?

– Ну а вдруг ты правда умрешь, – упавшим голосом сказала Эва. – Ты упрямый, ты можешь, я тебя знаю. И вдруг окажется, что вместо всяких хитрых реинкарнаций у нас там старый добрый «тот свет». И все покойники там вместе тусуют. И тут тебе навстречу – бац! – Щусь. И ты такой: «А я про тебя сто сказок написал!» И чувак счастлив. И у тебя на том свете сразу появляется друг, с которым не скучно. А с ним не скучно, ты мне поверь.

Решительным движением выключила плиту под кастрюлей, села на пол и заплакала так горько, как даже в детстве не умела.

Чуть не заплакал вместе с ней, но решил, что это будет перебор. Сказал:

– Слушай, ты у меня никогда ревой не была. Поэтому я не знаю, как утешать плачущих девчонок. Просто не научился. Прости.

– Ничего, – сквозь слезы буркнула Эва. – Обойдусь без утешений. Ты вот лучше сказки напиши. Про атамана Щуся. Ему очень надо!

– Дался тебе этот Щусь.

– Дался, – подтвердила дочь, сморкаясь в полотенце. – Не каждый день встречаешь человека, который хочет стать сказочным персонажем. Я по таким придуркам очень скучаю. Из моих знакомых даже космонавтом никто быть не хотел. Даже в раннем детстве! А тут вдруг такой человек, совсем дурак, живая душа. Слушай, ну правда, попробуй, а. Чем атаман Щусь хуже Ыгумагапа?

Невольно улыбнулся. Ыгумагапа он сперва сочинил специально для дочки, которая очень не любила вставать рано утром ради сомнительного удовольствия отправиться в детский сад, и всякий раз грозно интересовалась, кто выдумал такие дурацкие порядки. Почему людям нельзя спать подольше?!

Брать ответственность на себя молодым родителям не хотелось, и тогда появился злой демон Ыгумагап, пожиратель времени. Дескать, раньше в сутках было целых тридцать часов, тогда люди успевали хорошо выспаться, проснуться и даже немного заскучать: ну когда уже можно будет пойти на работу? Но Ыгумагап откусил от суток сперва один час, потом другой. Поначалу никто не заметил, а когда спохватились, было поздно: прожорливый демон уже благополучно переваривал шестой по счету час. Тогда его, конечно, победил храбрый богатырь Зулайтан, спасибо ему за это, а то дни стали бы еще короче. Но вернуть съеденные часы не удалось, как невозможно, к примеру, вернуть котлету, проглоченную злодеем, хоть сто раз его потом расстреляй.