Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Гибсон cтр.№ 55

Бобби сморгнул.

– Тулпа – это мыслеформа, что-то вроде этого. Суеверия. По-настоящему крутые ребята могут отделить от себя нечто вроде духа, вылив негативную энергию в некую оболочку. – Он пожал плечами. – Опять бред сивой кобылы. Как и эти вудуистские божки нашей Джекки.

– Ну, по-моему, Лукас и Бовуар, да и остальные – все они чертовски уверенно ведут себя так, как будто эти духи вполне реальны, а не просто какой-то там спектакль…

Джаммер кивнул:

– Вот именно. И дела у них чертовски хороши, так что в этом что-то есть. – Он опять пожал плечами, потом зевнул. – Мне тоже надо поспать. Можешь делать все, что хочешь, только держи руки подальше от моей деки. И не пытайся выйти наружу, не то разорется добрый десяток «кричалок». В холодильнике за баром есть сок, сыр и прочая кормежка…

Теперь, когда клуб остался целиком в его распоряжении, Бобби все еще находил его несколько жутковатым, но достаточно интересным, чтобы жуть того стоила. Он побродил взад-вперед позади бара, касаясь рычагов пивных кранов и хромированных клювов коктейльных миксеров. Тут была машина для приготовления льда и еще одна, выплевывающая кипяток. Он сделал себе чашку японского растворимого кофе и порылся в каталоге аудиокассет Джаммера. Он никогда не слышал ни таких названий групп, ни имен певцов. Интересно, это пожилой Джаммер предпочитает старье или всё здесь новые вещи, которые просочатся в Барритаун – скорее всего, через клуб Леона – недели только через две… Под черной с серебром универсальной кредитной консолью в конце стойки притаилась пушка, небольшой толстый автоматический пистолет с магазином, торчавшим вертикально вниз из рукоятки. Пушка была прилеплена под стойкой бара куском зеленой липучки, и Бобби подумал, что трогать ее не стоит. Через некоторое время он решил, что не чувствует больше страха. Стало просто скучно и немного нервно. Захватив с собой остывающий кофе, он вышел на середину зала. Сел за один из столиков и прикинулся, что он – Счет Ноль, или, еще лучше, Граф Ноль, крутейший жокей в Муравейнике, – ждет, что появятся ребята поговорить о сделке, о каком-то рейде, который надо для кого-то провернуть, а никто, кроме Счета-Графа, даже близко не тянет.

– Конечно, – сказал он пустому ночному клубу, глаза полуприкрыты тяжелыми веками. – Я разрежу вам этот лед… Если у вас есть деньги… – И они побледнели, когда он назвал им цену.

Помещение было звукоизолированным, шума торговых рядов не доносилось вовсе, было слышно только жужжание какого-то кондиционера и временами – бульканье кипятящего воду титана. Устав играть во всемогущего Графа Ноль, Бобби оставил чашку с кофе на столе и подошел к входу, провел рукой по потертому бархату витого каната, висевшего между полированных латунных столбиков. Осторожно, стараясь не коснуться самой стеклянной двери, он устроился на дешевом стальном стуле с заклеенным липучкой сиденьем из кожзаменителя возле окна выдачи пальто. В гардеробной горела тусклая лампочка; видны были несколько десятков старых деревянных плечиков, свисающих со стальных стоек, на каждой вешалке – желтая табличка с выведенным от руки номерком. Бобби решил, что здесь иногда сидит сам Джаммер, проверяя клиентуру. Он в самом деле не понимал, с чего бы кто-то, кто в молодости восемь лет был крутейшим ковбоем, захотел управлять ночным клубом, но, может, это такое хобби. Опять же, сколько девочек можно тогда заполучить… Но потом Бобби подумал, что, если ты богат, ты в любом случае их получишь. А если Джаммер восемь лет был крутым, то, решил Бобби, он должен быть богатым…

Он задумался о том, что произошло в матрице, о серых дырах и голосах. Бобби поежился. Он до сих пор не понимал, почему встреча с ними означает, что Лукас мертв. Как может быть Лукас мертв? Тут он вспомнил, что его мать мертва, и почему-то это тоже показалось не очень реальным. Господи. Все это действует ему на нервы. Ему захотелось оказаться снаружи, по ту сторону дверей, поглазеть на лавки и покупателей и на тех, кто там работает.

Протянув руку, он осторожно отодвинул край бархатной шторы, как раз настолько, чтобы выглянуть через старое толстое стекло. Радужная круговерть лавок и характерная пасущаяся походка покупателей. И прямо посреди этой праздничной суеты, у стола, заваленного подержанными аналоговыми видеооптическими устройствами, логическими зондами и регуляторами тока, – безрасовое, тяжелокостное лицо Леона. Глубоко посаженные жуткие глазки останавливаются на Бобби с явно слышимым щелчком узнавания. И тут Леон сделал нечто совершенно неслыханное – во всяком случае, на памяти Бобби. Леон улыбнулся.

Стюард «Джей-Эй-Эль» предложил ей на выбор несколько кассет симстима: экскурсия по ретроспективе Фокстона в Тейте в прошлом августе, снятый в Гане историко-приключенческий фильм («Ашанти!»), попурри из «Кармен» Бизе, записанное из частной ложи в Токийской опере, и полчаса сетевого ток-шоу Тэлли Ишем «Высший свет».

– Это ваш первый полет на шаттле, мисс Овски?

Марли кивнула. Она назвала Палеологосу девичью фамилию матери, что, вероятно, было глупо.

Стюард понимающе улыбнулся:

– Кассета определенно способна облегчить ощущения, связанные со взлетом. На этой неделе у нас очень популярна «Кармен». Роскошные костюмы, насколько я понимаю.

Марли покачала головой, не в настроении слушать оперу. Фокстона она терпеть не могла и предпочла бы испытать на себе всю силу ускорения, чем выдержать «Ашанти!». Пленку Ишем она взяла по умолчанию, как наименьшее из четырех зол.

Стюард проверил ремни ее кресла, протянул ей кассету и маленькую одноразовую тиару из серого пластика, потом двинулся дальше. Марли надела пластмассовые троды, воткнула штекер в подлокотник кресла и со вздохом вставила кассету в прорезь рядом с разъемом. Салон челнока «Джей-Эй-Эль» растворился в сиянии эгейской голубизны, и на глазах у Марли в безоблачном небе проступили заглавные буквы элегантного, без засечек, шрифта: «ВЫСШИЙ СВЕТ С ТЭЛЛИ ИШЕМ».

Тэлли Ишем неизменно присутствовала в симстим-индустрии, сколько Марли себя помнила. Этакая Золотая Девочка без возраста, взлетевшая еще на первой волне новой технологии. Теперь же Марли обнаружила себя в загорелом, гибком теле Тэлли с его потрясающе комфортабельным сенсорным восприятием. Тэлли Ишем вся будто светилась здоровьем и силой, вдыхая глубоко и свободно, ее грациозное тело – кожа, мускулы, кости, – казалось, никогда не слыхивало о напряжении. Войти в ее симстим-записи – это как погрузиться в ванну совершенного здоровья, почувствовать весну в высоких ключицах и округлость груди под шелковистым египетским хлопком простенькой белой блузки. Она стояла, облокотившись о пористую белую балюстраду над крохотной гаванью островного греческого городка. Под ней каскадом сбегали по склону холма кроны деревьев в цвету, отмытый добела камень прочерчивали узкие извилистые лесенки. Из гавани донесся корабельный гудок.

– Туристы сейчас спешат вернуться на свой прогулочный теплоход, – сказала Тэлли и улыбнулась. Когда она улыбалась, Марли чувствовала гладкость белых зубов звезды, вкус свежести у нее во рту, приятно шершавый камень балюстрады под ее голыми руками. – Но один гость нашего острова останется сегодня вечером с нами, я очень давно мечтала познакомиться с этим человеком и уверена, вы будете удивлены и обрадованы, поскольку он обычно избегает внимания прессы…