Святослав. Хазария - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Гнатюк, Юлия Гнатюк cтр.№ 128

Отослав к Святославу гонца, Издеба передал, что будет дожидаться утра, а затем совершит нападение на врага. Но князь, выслушав посыльного, велел утра не ждать, а выступать немедля, чтобы удар был как можно крепче и неожиданнее.

– То поле и вправду велико, – говорил посыльному Святослав, – да самое широкое место там, где две дороги на него выходят, а в середине сильно сужается. Передай Издебе, пусть ударит со стороны дорог, а потом в узком месте, где несколько вековых елей выходят на поляну, а тогда уж и со стороны леса наскочить можно.

Подивился посыльный, во весь опор летя к Издебе, ведь не говорил он князю, как то поле выглядит, а ему, оказывается, и так всё ведомо. Чудно, сами боги, видно, дают Святославу зреть в ночи сквозь леса и поля заснеженные.

Выслушав посыльного от Святослава, Издеба подозвал стременного:

– Скачи борзее ветра и реки боярину Сушине и тысяцкому Лесине вылетать на врага вихрем буйным, а боярину Колюве следом идти и оказывать подмогу. Я же с двумя полками буду в засаде и вступлю в бой, когда понадобится. С нами Перун!

Скрылся стременной во мраке ночном, передал слова Издебовы темникам и назад воротился быстрей вихря.

Боярин Сушина дал знак, и конница выскочила из леса всей тьмой. На Челе летел сам боярин с мечом, воздетым к небесной Макоши. Булгары от неожиданности в первые мгновения смешались, стали бегать по полю, торопливо садиться на коней. Затем прозвучали окрики начальников, и те, кто вырвался навстречу, разом повернули назад, повинуясь команде построения. Когда Сушина подлетел к вражеской тьме, то мало кто из булгар встретил его мечом. А боярин, не упуская удачу, стал рубить и крошить врагов, которые легко подавались назад, а иные повернули коней к бегству. Начальники кричали приказы, но не все булангары их уже слушались.

В это время, обойдя врагов с другой стороны, там, где обширное поле сужалось, ударил темник Лесина. Боковые части булангар стали отходить к средине, смешивая ряды. И начали между собой биться, чтобы оттуда выбраться. А кони, стоявшие на привязи, рвали поводья и скакали прочь. Крик и гам стояли над полем, и не знали булангары, откуда нападают русичи и сколько их в ночной темноте.

Усиливая смятение врага, темник Издеба велел не давать ему становиться в ряды. Налетал то тут, то там, нагоняя страх на воев и их начальников. И великое смятение стояло над полем тем: тьмы булангарские мешались и не ведали, камо грясти в ночи, где их сотские и тысяцкие. И темники их метались, не зная, куда податься. И, видя то, князь Атулай-бек велел уходить на восток и идти прямо до утренней зари, а там уже разбираться.

Ушли, растворились в ночи булангары, и Издеба за ними шёл, «пощипывая» на ходу и не давая опомниться. Только на рассвете Издеба, потрепав напоследок булангарское Крыло, вернулся назад.

Уже рассвело, долгий предрассветный сумрак сменила алая заря рождающегося зимнего дня. Впервые за последние недели рассвет был таким ярким, небо почти совсем чистое, без серых низких облаков, как будто смеялось над Атулай-беком, который, кипя лютой злобой на своих нерадивых темников и бестолковых сотников, старался уйти подальше от преследователей, о которых он пока точно ничего не знал. Как воевать с сильным противником – а в том, что Святослав, покоритель Великой Хазарии, отважен и силён, грозный бек не сомневался, – как воевать, имея таких подчинённых? – думал Атулай. Наконец он приказал остановиться. Когда подсчитали потери, гнев бека ещё более усилился. В ночной неразберихе, больше похожей не на бой, а на «вырезание безмозглого стада баранов», как в гневе кричал разъярённый Атулай-бек, он потерял больше тысячи воинов.

– Где были ваши дозорные, мои глаза и уши? – рычал бек на двух начальников дозорных тем, что бледными изваяниями стояли перед ним. Он в гневе несколько раз огрел со всего размаха каждого из темников камчой, а затем велел предать обоих мучительной смерти – снять им кожу и посыпать мясо солью, а когда сознание потеряют, отсечь главы и выбросить на съедение волкам.

В жутком молчании наблюдало выстроенное полукругом булангарское воинство за страшной казнью двух беев. И каждый в страхе думал: если так поступают с князьями, то что будет со мной, простым воином, ежели я ослушаюсь…

Но казнь провинившихся темников была только началом, – разгневанный бек стал менять темников, тысяцких переводить в сотники, а сотников делать тысяцкими. Так он хотел сделать своё войско послушным и сильным. Однако это подчиняло лишь простых воинов, но озлобляло булангарских темников, поскольку каждый из них был племенным беем в своей земле, и воев с собой привёл, и всех их одел-обул, и дал каждому доспехи. И добычу, на поле боя захваченную, каждая тьма своему бею отдавала, а он уже воям их части распределял. И рекли беи и знатные вельможи-баилы между собой, что захудалый сотник, у которого земли нет, не может быть наравне с ними, потомками великих беков. Соглядатаи Атулай-бека, конечно, немедленно донесли ему о тех разговорах.

Ещё пуще гневался бек от этого, чело его пошло пятнами, а зубы сжались до скрежета. Его дед и прадед всегда наводили порядок жёсткой рукой, так же поступал отец и тому же учил Атулая, – только страх перед силой может держать в повиновении строптивых беев. Если они осмелились роптать и осуждать его решения, значит, нужно проявить ещё большую жестокость!

– Зуфар, Фарид, ко мне! – прорычал бек. Оба стременных мигом подлетели к нему, низко склонившись перед владыкой.

– Волей своею назначаю вас темниками, а эти дерзкие длинноязыкие беи Курултай и Джумангали пойдут на ваше место стременными! – вскричал Атулай-бек, указывая плетью на непокорных, сразу побледневших от его речей. Лишь несколько мгновений длилась необычная тишина, только слышен был храп коней и шелест зимнего ветерка по снежному насту. А ещё через миг молодой и горячий Курултай, завопив, как поражённый бешенством, выхватил меч и бросился к беку. Охрана тут же закрыла повелителя, а несколько беев, в том числе и его друг Джумангали, повисли на руках у хрипевшего от неистовой злобы Курултая.

Это было неслыханной дерзостью, и Атулай-бек рассвирепел, как укушенный тигр.

– Схватить, предать смерти! Разорвать лошадьми на части! Бросить их головы волкам!

Охоронцы немедля кинулись исполнять приказ владыки, но на их пути вдруг стала личная охрана бея Курултая. Скрестились мечи, и тут прозвучал окрик самого уважаемого и рассудительного Сафаргали-бея:

– Стойте, остановитесь! – Он и ещё с десяток именитых беев подошли и встали между дерущимися охоронцами, которые сразу прекратили схватку, подчиняясь суровому голосу Сафаргали. А тот повернулся к беку и изрёк всё тем же строгим, полным властной твёрдости голосом: – Не гневайся, великий бек, но ежели ты прольёшь кровь наследника великого рода Курултаев, то все мы, беи и баилы, потомки древних родов, против тебя восстанем. И не диво будет, если завтра твоя голова будет валяться в снегу на растерзание волкам!

Наступила долгая напряжённая тишина, все стояли на своих местах, но каждый сжимал рукоять меча, готовый тут же пустить его в дело. Потом грозный Атулай-бек молча повернулся и пошёл прочь. Отойдя в сторону, он сел на брошенные кем-то в снег сёдла и обхватил голову руками. Но не о целости своей головы заботился бек, а думал о том, что будет с Булгарией, если теперь так легко кругом появляются враги, а друзей верных днём с огнём не найти. Ведь ещё немного – и пришлось бы с беями своими рубиться, а не с урусами. Как же ему идти в бой против такого сильного врага, как бек урусов Святослав, если тут в любую минуту могут убить свои беи, булгарские? Долго просидел Атулай, не произнеся ни единого слова. Даже не повёл плечами, когда заботливые телохранители осторожно укрыли его плечи собольей шубой. Потом бек медленно встал и сердито буркнул, чтобы позвали к нему именитых беев вместе с Сафаргали. Всю оставшуюся часть дня в поставленной по такому случаю юрте шёл, то утихая, то возгораясь до крика, долгий спор-беседа. Следующий день ушёл на то, чтобы восстановить порядок и подчинение в войске. И лишь после этого булгарская дружина была готова выступить против урусов.