Аферы на выборах - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Смирнов cтр.№ 16

Естественно, что те явления, которые происходили в общероссийском масштабе, эволюция демократического процесса от подлинной до фиктивной демократии, не могли обойти стороной Москву. Более того, как и всегда в российской истории, во всяком случае, в новейшей российской истории, то, что происходило в стране, в концентрированном виде происходило в Москве. Столица всегда была центром страны, усиливающим все происходящие в ней процессы, как экономические, так и политические. И эта роль еще более увеличилась после распада Советского Союза, потому что концентрация финансовых ресурсов, которая до этого сдерживалась плановой системой хозяйства, теперь, по сути, без ограничений начала расти в Москве. Если раньше можно было считать, что и Москве сходится от 40 до 50% финансовых и производительных потоков России, то сейчас роль Москвы как финансового центра, перекачивающего ресурсы страны, дошла до 80%. Это весьма показательно по отношению к I ом задачам, которые ставили себе демократы. Еще во времена перестройки изрядная часть демократической пропаганды сводилась к тому, что Москва командует всем, Нее везется в Москву, надо все это децентрализовать, сделать более значимыми регионы. Реально весь этот процесс привел ровно к обратному результату. Роль Москвы еще более усилилась, она стала финансовым центром Страны, без которого во всей России сделать больше ничего невозможно.

Естественно, то воровство, которое шло по всей стране, в Москве происходило в еще более увеличенном и концентрированном виде. Нет смысла останавливаться на нем отдельно, потому что в массе источников об этом рассказано достаточно подробно. Но надо отметить, что московская финансовая группа, находящаяся под контролем Лужкова, ее вес, персонализированный в конкретных лицах, оценивается где-то порядка в 50 миллиардов долларов. На этом фоне официальные доходы госпожи Батуриной, супруги мэра, по данным «Форбса» — владелицы нескольких миллиардов долларов, не более чем верхушка айсберга, легализующая основную часть капиталов, принадлежащую этой группе. Естественно, эти капиталы за столь малое время получены не путем каких-то фантастически сверхприбыльных операций, а путем разграбления общенародной собственности и ее присвоения. 

Процесс пошел в 1991 году, когда Лужков стал исполнять обязанности руководителя правительства Москвы, щ затем был назначен указом Ельцина ее мэром. В эти лихие годы демократия могла ему только помешать. Тем паче, что в столице все было на виду, да и депутатам Моссовета не нужно было съезжаться со всей России, как народным депутатам на Съезд. Они жили здесь же и им, разумеется, было проще собраться и выработать общее мнение.

В Моссовете было около 500 депутатов. Это означало, что избирательный округ по выборам в Моссовет был в 5 раз меньше, чем избирательный округ на выборах депутатов Съезда, и, соответственно, депутаты Московского совета были максимально приближены к народу. Естественно, они напрямую контактировали со своими избирателями и потому выражали их волю более чем непосредственно. Так вот за все время, пока существовал Моссовет, лужковское правительство ни разу не представило ему отчет об использовании средств московского бюджета. То есть бюджет был, но куда пошли его деньги, и каким образом им реально распорядилось правительство — законодательная власть Москвы не знала. Соответственно, Моссовет не утверждал бюджет московского правительства, что не мешало ему исполнять по факту бюджет прошлого года, что означало снова бесконтрольно тратить получаемые средства. Короче говоря, лужковская демократия — лужкократия — сразу же разорвала все демократические связи с законно избранным органом народной власти, прекратила с ним какую бы то ни было работу. Это дает представление о том, какой в действительности оказалась демократическая власть в самой столице России в первые же годы своего правления. 

После государственного переворота Лужков, который активно его поддерживал, получил от Ельцина полную свободу рук в Москве. Все то, что делалось в Москве, отныне выходило из компетенции Федерального Правительства и фактически зависело только от личной прихоти мэра. В результате в Москве, самой развитой части России, установился режим не просто управляемой демократии, а чисто феодальной автократии местного князька, дорвавшегося до власти.

Стоит заметить, что на тот момент никто Лужкова на должность мэра не избирал. В 1991 году его взял к себе в качестве заместителя новоизбранный мэр Москвы Г.Х.Попов. В то время никто из заместителей председателя исполкома Моссовета не захотел с ним связывать свою судьбу, кроме Лужкова. Так он получил должность вице-мэра при Попове, не утруждая себя избирательной кампанией.

Когда в 1992 году Попов подал в отставку, Лужков волею обстоятельств оказался на месте мэра и, будучи человеком весьма властным и административно ловким, сосредоточил в своих руках все полномочия, сделав себя незаменимым инструментом московской политики. Ничто в городе не могло решаться без него.

В обмен на его безоговорочную поддержку Ельцин, пользуясь своими чрезвычайными полномочиями, вместо положенных по закону новых выборов, сам назначил Лужкова мэром Москвы. Для Ельцина было важно наличие в Москве крепкого тыла, который мог бы его прикрыть. Как гласит- известная мудрость, в провинции происходят бунты, а в столицах —революции. Поэтому Ельцу нужен был кто-то, кто мог бы полностью контролировать ситуацию в столице, поскольку положиться на свою популярность, на то, что москвичи будут его поддерживать, Ельцин уже не мог.

Лужков оказался как раз таким человеком. Во время государственного переворота 1993 года, он принял в нем активное участие: выделял отряды милиции, организовывая отключение Белого дома от разных коммуникаций, опутывал его колючей проволокой, натравливал московский ОМОН на демонстрации в поддержку Верховного Совета. Здание московской мэрии, находившееся как раз напротив Белого дома, стало оперативным штабом по блокаде Верховного Совета, в нем же располагались снайперы, которые начали стрелять по москвичам уже днем 3 октября, во время прорыва осады Дома Советов. Короче, Лужков проявил себя «истинным демократом».

Кстати, неслучайно, что митинг в поддержку разгона Верховного Совета и отмены действующей Конституции состоялся именно перед зданием Моссовета — тогдашней вотчиной Лужкова.

Поэтому новый орган законодательной власти, который был создан в Москве после государственного переворота, был скроен полностью под него. В этом смысле интересно обратить внимание на особенности этого покроя.

Если в Моссовете для города, в котором проживало 10 миллионов человек (по официальным данным), было около 500 депутатов, то есть 1 депутат на каждые 20 тысяч жителей, что не так уж и мало, то в лужковской городской Думе их оказалось всего 35. Фактически это означало, что избирательные округа увеличились в 15 раз. Это означало то же самое, что и на выборах Государственной Думы. Если раньше депутат был человеком, которого знали лично его избиратели, который выступал перед ними, с которым можно было непосредственно общаться, о котором избиратель мог иметь обоснованное личное мнение, а на основании этого сделать свой выбор, то при таком укрупнении избирательного округа об этом уже не могло быть и речи. Избрать можно было только I ого, кто был известен, а известен был тот, кому давали доступ к средствам массовой информации, плюс тот, кто имел деньги на собственную рекламу. К этому нужно добавить еще один, чисто московский фактор, характерный для феодального стиля правления. Избираться мог только тот, кому московская власть разрешала вести агитационную кампанию в свою пользу. В противном случае она просто срывала агитационные плакаты и запрещала вести агитацию при помощи подчиненной ей милиции.