КГБ. Последний аргумент - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Атаманенко cтр.№ 43

Да, так вот я начал о короле уродцев. Он из Индии, зовут его Коко. Он — гибрид, то есть его мать должна была родить двойню, но в итоге получился один Коко...

— Не понял? — седовласый вскинул бровь и потянулся к пачке сигарет.

— Сейчас поясню, герр Отто... Голова у него одна, а вот некоторых органов явно в избытке, природа вынудила его позаимствовать их у своего брата-близнеца. У этого Коко, например, четыре ноги, четыре руки, два комплекта половых органов. На спине он таскает тельце своего безголового братца-близнеца, с которым его связывает только шея.

— Какой ужас! Неужели он в зале появляется голым?! — надзиратель от удивления поперхнулся табачным дымом.

— А для чего бы тогда нужно было затевать весь этот балаган? — как бы между прочим спросил Ван дер Бильт.—Разумеется, на сцену он выходит, в чём и с чем мать родила. Иначе он ничего не заработает, разве вы не понимаете, герр Отто? Да и не только он — весь зверинец Барановского появляется на публике только нагишом!

— А женщины в этом зверинце есть? — седовласый настороженно смотрел на Курта.

— А как же! Есть одна. Француженка по прозвищу «Женщина во фраке». К её собственному тазу природа припаяла еще один, рудиментарный член с дополнительными ногами-яйцами. При ходьбе эта пара недоразвитых ножек болтается, как фалды фрака, отсюда и прозвище...

— Потрясающе!

— У неё в паху растут две рудиментарные груди, которые она дает потрогать всем желающим...

— Что, неужели находятся и такие?!

— Желающих, хоть отбавляй, я же сказал вам, шоу начинается, когда публика в зале ресторана находится в крайней кондиции подпития...

— Курт, неужели никто из репортеров не пытался снять этих уродцев на видеопленку во время выступлений? Ты только представь, какой сенсационный репортаж можно сделать, показав этих страшилищ по телевизору или опубликовав их снимки в газетах! И тогда пенсионерам, типа меня, не пришлось бы тратить огромные деньги, чтобы ехать в Люденсдорф, в этот «Оазис грёз»...

— Нет, герр Отто, в «Оазисе» любая съёмка категорически запрещена как таковая... Впрочем, вы меня отвлекли, слушайте дальше. Есть там еще один уникум, прямо-таки ископаемое чудовище, но его редко выпускают на люди.

— Почему? — надзиратель потянулся за новой сигаретой.

— Ну, во-первых, общение с ним, что называется, на любителя, уж больно омерзительное впечатление производит на зрителей его патология. Во-вторых, он, в отличие от своих собратьев, достаточно интеллектуально развит и для него выйти на сцену — что взойти на Голгофу. Говорят, что он — отпрыск какого-то английского лорда, который отказался и от него, и от жены сразу же, как только увидел, какой чудовищный сюрприз преподнесла ему природа. Этот парень по имени Эдвард Мордейк внешне очень красив, к тому же он талантливый музыкант — играет на нескольких инструментах. Но при этом у него два лица, одно из которых — женское!

— Да ты что! — надзиратель всем корпусом откинулся назад, едва не рухнув вместе с креслом на пол.

— Ну да, именно так о нём нам с женой и рассказывали, потому что сами мы его не видели. Его вообще мало кому удавалось видеть, так как он часто впадает в депрессию и прячется от людей. Говорят, он уже несколько раз пытался покончить с собой. Думаю, что всё это из-за того, что если для остальных уродцев из балагана маэстро Барановского выступления и клянченье денег, — это карнавал, где они забавляются, как дети, то для бедняги Эдварда — это пытка...

— Так у него две головы?

— Нет, герр Отто, два лица... Одно, как у всех, — спереди, а второе—на затылке. Оно не ест и не говорит, но может вращать глазами и даже плакать и смеяться, представляете!

— О, майн Готт! Курт, ты меня убил наповал! Это же настоящий двуликий Янус!

— Да, точно, так и есть... Говорят, он пытался связаться с врачами, чтобы ему удалили лицо с затылка, но как только Барановский узнал об этом, он посадил беднягу на цепь...

— А как же он его перевозит?

— Так и перевозит. Приковывает к себе наручниками и — вперед! Чтобы, значит, тот не сбежал, ибо тогда Барановский лишится едва ли не самого высокооплачиваемого экспоната. У него уже один такой умер, некто Паскуаль Пиньон, мексиканец с двумя головами...

— Черт возьми, да сколько же аномалий в природе!

Не обратив внимания на восклицание напарника, Ван дер Бильт увлеченно продолжал:

— Так вот у того, покойного Пиньона, на лбу росла вторая голова, которая тоже могла беззвучно шевелить губами и вращать глазами. Однако со временем эта меньшая голова утратила все свои функции и превратилась в бесформенный нарост. После чего Барановский избавился от экспоната...

А, вот еще что я вспомнил! Последнее время маэстро Барановский якобы накачивает Эдварда наркотиками, чтобы тот был покладистым и давал желающим из числа зрителей прикоснуться к своему второму лицу.

— Мне кажется, что и смотреть-то на это не совсем приятно, не то чтобы прикасаться. — Седовласый укоризненно покачал головой.

— Не драматизируйте, герр Отто! Услышите еще об одном экспонате — ахнете! Этого Барановский оставляет на десерт...

Этот — настоящий фаворит, жемчужина коллекции израильтянина, гвоздь его программы... Кубинец по имени Хулио Дос Сантос. Сложен и красив, как молодой Бог. Ему посчастливилось родиться с лишней парой ног и дополнительным... пенисом! Но если дополнительные ноги—просто рудименты, болтающиеся сами по себе, то его второй член, как и первый, — всегда на боевом посту! Я в постели с ним, слава Богу, не был, судить не могу, но слышал, что одна из штатных проституток «Оазиса» рискнула попробовать, каково быть скрипкой, на которой играют одновременно два смычка...

— Аллее, Курт, прекрати! Мне с моим больным сердцем это слышать противопоказано. Давай сменим тему... Кстати, уже пора взглянуть, как там наша подопечная. Ну-ка, сходи, посмотри...

Отшатнувшись от глазка, побледневший Курт обернулся и срывающимся от волнения голосом просипел:

— Герр Отто, герр Отто, скорее сюда... У неё под кроватью красная лужа...

Седовласому, прошедшему Восточный фронт, хватило взгляда, чтобы понять: под кроватью, на стерильно чистом белом полу — лужа крови.

— Ну, что стоишь, молокосос! — заорал он на Курта. — Звони в дежурку, вызывай врача и старшего наряда, быстро!

...Врач был бессилен вернуть женщину к жизни—потеряла слишком много крови, вспоров себе артерию у запястья левой руки—невероятно! — черенками розы. И это была не гипотеза. Рядом с покойницей лежало более двух десятков окровавленных черенков. Их самоубийца взяла из стоявшего в углу камеры глиняного горшка — из него торчал целый сноп засушенных роз, неведомо как оказавшихся в камере.

Эксперт-патологоанатом пояснил сгрудившимся вокруг трупа служащим тюремной администрации, что смерть наступила от чрезмерной кровопотери, о чём свидетельствовали матово-восковой цвет кожи покойной, заострившиеся черты лица, синюшные губы и черные ногтевые ложа, словом, в теле покойной просто не осталось крови для жизнедеятельности. Орудием самоубийства были толстые, как карандаши, засохшие черенки роз с шипами, которые больше напоминали зубы акулы...