Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой - читать онлайн книгу. Автор: Анат Гарари cтр.№ 96

– Мне кажется, – начинает Нири, – вы пришли сюда потому, что вам очень важны ваши отношения с Виолеттой и вы очень гордитесь вашей семьей и вообще всем, чего достигли в жизни. Вам доставляет удовольствие рассказывать о вашей семье, делиться наблюдениями, которые характеризуют связь между вами.

На лице Мики появляется довольная улыбка, и Нири продолжает уже более уверенно:

– Мы говорили об оценке, которую вы получаете от ваших дочерей именно сейчас, когда они сами становятся матерями, и, возможно, вы тоже чувствуете себя в последнее время словно под лупой у Виолетты. Может, вам кажется, что она испытывает вас больше, чем когда-либо до этого; а может быть, вы поймали ее на высказываниях, которых раньше от нее не слышали. Вы говорили, что уже во время беременности не раз обсуждали тему материнства, вашего и ее. Я думаю, вы пришли в группу в надежде получить отклики на ваши рассказы, получить подтверждение, что ведете себя самым лучшим образом, что вы отличная мать. Вам очень важно – наверное, важнее всего на свете – быть хорошей мамой. Чего вы не ожидали, так это того, что наряду с признанием ваших успехов, здесь может прозвучать и критика.

– Ничего подобного! – сердито прерывает ее Мики, выпрямляясь на стуле. – Я пришла сюда, чтобы почувствовать на себе, что это такое: мы собираемся снимать передачу о группах психологической поддержки, вот и все.

– Да ну вас! – иронически улыбается Рут.

– А по-моему, вы только проигрываете от того, что не желаете прислушаться к другим! – сердито настаивает Орна. – Я… несколько раз замечала, как вы сердились и нападали на тех, кто думал иначе, чем вы. Кстати, судя по вашему рассказу, то же самое произошло у вас сегодня с Виолеттой. Она всего лишь пыталась вам что-то сказать, но вы сразу на нее напали. Я не говорю, что она была права, и не одобряю форму, в которой она это сделала. Можно критиковать, не обижая, но и вы повели себя несдержанно, сами сказали, что почти начали кричать. Короче, вы не готовы, чтобы вас критиковали, ни мы и ни она!

Мики молчит, опустив голову. Нири опять обращается к ней:

– Мики, – мягко произносит она, – то, что вы подвергаетесь здесь нелегкой критике, я бы отнесла в вашу пользу: такое возможно только потому, что вас считают сильной женщиной, у которой на счету достаточное количество достижений, и вы в состоянии спокойно выслушать и учесть справедливые замечания. Мы все были свидетелями, с какой смелостью и откровенностью вы посвятили нас в ваши переживания. Это подействовало на нас сильнее, чем любые ваши рассказы, и значительно продвинуло вперед всю группу.

Мики удивленно приподнимает брови.

– Я объясню, – отзывается на немой вопрос Ники, – вы, к примеру, были первой в этой группе, кто осмелилась выставить себя в не совсем положительном свете. После вашего рассказа разговор в группе стал намного более откровенным и серьезным. Вы знаете, о чем я говорю?

– Нет, а что я сказала? – оживляется Мики.

Рут поднимает руку, прося слова.

– Я хорошо помню, что вы сказали. Мы говорили о страхе перед родами, и ближе к концу встречи вы вдруг начали рассказывать, как вам было тяжело, когда рожала ваша дочь; как особенно тяжелым было сознание, что вы, привыкшая быть «супермамой» – так вы тогда выразились, я это хорошо помню, – не можете ей помочь. Вам самой понадобилась помощь, чтобы не упасть в обморок. Вы еще сказали, что боялись показать дочке свою слабость. И я хочу признаться, что после этого разговора я много думала о тех случаях, когда и я не подпускала к себе никого из близких, чтобы они, не дай бог, не заподозрили меня в слабости. Я помню, мы с Анной еще удивлялись, какая вы молодец, что можете так свободно говорить о себе. Это ничуть не унизило вас в наших глазах, а даже – наоборот: ваша искренность вызвала уважение! Поэтому я так разочаровалась, когда на следующих встречах вы заперлись от всех намертво, ни о каких откровенностях уже не было и речи.

– Спасибо! – улыбается Мики. – Всегда приятно услышать о себе хорошее, а тут еще от вас!

– Почему вы так говорите? – в голосе Рут слышится обида.

– Потому что у меня всегда было ощущение, что вы меня недолюбливаете, – со свойственной ей прямотой отвечает Мики.

– Дело тут не в любви, – медленно, взвешивая каждое слово, возражает Рут, – просто мне часто казалось, что вы только и делаете, что всех судите, а саму себя не видите и никому не даете ничего сказать. Нири вам об этом уже говорила. Меня такое поведение раздражает, особенно если учесть, что большинству из нас пришлось здесь нелегко. Вы очень сильная женщина, но иногда вы направляете эту силу не на пользу другим, а наоборот, чтобы кого-то пришибить или возвысить себя. Я серьезно думаю, что вы можете спокойно обойтись без того, чтобы вас постоянно хвалили. Вы – это вы, и этого вполне достаточно. По-моему, вам пора не только предоставить свободу своей дочери, но и освободиться самой: хватит контролировать каждый свой шаг.

Мики молча смотрит на Рут, а затем, пытаясь скрыть слезы, переводит взгляд за окно. Сделав глубокий вдох, она тихо произносит:

– Я… у нас… в доме, где я росла, мне необходимо было быть сильной.

Ее голос становится громче и звонче.

– У нас… очень любили девочек, но по-настоящему важными считались только мальчики. Возможность того, что я буду лучшая из всех, исключалась с самого начала. Я всегда старалась быть самой-самой.

Мики замолкает, поправляет волосы, а заодно и вытирает влажные от слез щеки.

– Я научилась всегда быть на виду, всегда в первых рядах, иначе я бы ничего не добилась. Наверное, с тех пор у меня и осталась потребность в похвалах, всегда и всюду. Это – правда, что я не в ладах с критикой, мой муж говорит то же самое. Он уже усвоил, что если он собирается сказать мне что-то, что может прийтись мне не по вкусу, он должен сначала меня задобрить, наговорить мне комплиментов.

Анна улыбается.

– Если он идет на это каждый раз, – весело замечает она, – значит, он вас очень любит!

– Что я вам скажу, – улыбаясь в ответ, привычно уверенным звонким голосом откликается Мики, – второго такого нет! У меня вообще совершенно особенная семья!

Нири:

– Мы приближаемся к концу нашей встречи. Я бы хотела обобщить все, о чем мы сегодня здесь говорили. Во-первых, мы говорили об оценке, которую выставили или выставляют в данный момент вам ваши дочки, и о том, к чему это приводит, – вы чувствуете себя незащищенными, боитесь предстать перед ними в ином, не всегда лестном качестве. Что вас поддерживает? Вас согревает надежда, что когда ваши дочки сами станут мамами, они «наконец-то поймут», что это такое – быть матерью, насколько это тяжело и физически, и морально. И вот тогда, пусть задним числом, но они признают ваши поступки правильными.

Мики приподнимается со стула, тем самым давая понять, что она просит слова.

– А я как раз хочу отметить, – обращается она к Нири, – что рада тому, что моя дочка стала матерью, вовсе не из-за того, что теперь она наконец-то поймет, как это тяжело и сложно. И, конечно, мне это абсолютно не нужно, как Орне, для того, чтобы она признала за мной право на мою личную жизнь. Меня радует, что Виолетта наконец-то познает всю силу материнской любви.