Лети, майский жук! - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Нестлингер cтр.№ 30

— Уходи! Закрой меня, чтобы Кон не заметил.

Геральд залез на телегу, закутал меня одеялами и тихонько прошептал:

— Кон идет!

Я услышала, как он спрыгнул.

Подошел Кон. Телега подалась назад. Кон крикнул лошади:

— Но-о-о!

Телега качнулась, накренилась, из мешка мне на голову упало что-то твердое. Наверное, правые колеса телеги катилось по грядке с тюльпанами, а левые — по дорожке. Потом телега выровнялась. Остановилась. Кон сказал:

— Тпру!

— Я открою вам ворота! — это был голос Геральда.

Заскрипели большие ворота. Я сдвинула одеяло с носа, чтобы легче дышалось.

Кон выехал на улицу. Больше не трясло. У комендатуры патрульный солдат что-то крикнул Кону, потом засмеялся. Кон засмеялся в ответ и что-то проговорил.

Мне надоело прятаться под удушливыми одеялами. Я расширила дырку и могла теперь нормально смотреть. Мы были уже у трамвайной станции. Я решила оставаться под одеялами до центральной улицы Гернальса. Ведь оттуда Кон не станет возвращаться!

Прошло много времени. Насколько я помнила, раньше путь был короче. Наконец я увидела над собой зеленые ветви. Ага! Деревья центральной улицы. Высунув голову, я нерешительно позвала:

— Кон!

Потом еще раз:

— Кон!

Кон не услышал меня. Он тихонько напевал. Тогда я выбралась из-под одеял. Кон обернулся и удивленно на меня уставился. Я попыталась невинно улыбнуться.

— Кон, я заснула в телеге. А когда проснулась, мы уже ехали. — Я подползла к нему и села рядом. — Дай мне попробовать! — Я хотела взять у него вожжи.

— Нет, нет, фрау, — заругался Кон. — Ты делаешь мне плохо, очень плохо, очень! Что теперь будет? Скажи!

— Ты привезешь меня к дедушке с бабушкой. А вечером заберешь, и у тебя будут новые очки.

— А если бабушки нет?

— Ну, конечно, она там. — Я поглядела на разрушенные дома. — За покупками идти некуда, и дедушке на работу тоже не надо.

— А если их вообще нет?

— Кон! — я ухватилась крепко-крепко за его рукав. — Кон, ты же мне говорил, что они живы! Ты мне обещал!

Кон нахмурил лоб и пожал плечами.

— Обещал? Ничего я не обещал! Не мог обещать, что люди не погибли. Я хотел этого, надеялся, понимаешь, надеялся! — И, помолчав, добавил: — Ну ладно, фрау, посмотрим!

Больше Кон не говорил, да и у меня не было желания разговаривать. Дважды Кона останавливал патруль, он вынимал бумагу с печатью. И каждый раз показывал на разбитые очки, потом на меня и что-то объяснял солдатам. Солдаты смеялись по поводу очков, гладили меня по голове.

— Что ты им говоришь про меня?

— Фрау, я вынужден про тебя врать. Говорю, что ребенок болен, болит горло и живот, и я везу тебя в госпиталь.

Он укоризненно покачал головой.

— Ага! — ухмыльнулась я.

— Ничего не «ага», фрау! Нечего смеяться. Ничего нет смешного. Мама с папой уже дрожат за тебя и ищут тебя, глупая фрау!

Кон достал чертеж отца. Показал мне линию возле Кальвариенштрассе.

— Где это? Покажи, куда сворачивать с большой улицы.

Куда сворачивать? Все теперь выглядело иначе. Я привыкла к воронкам между домами. А теперь было больше воронок, чем домов. Я не знала, где мы находимся. Под виадуком мы уже проехали. Может, мы уже на Ваттгассе? Там, на углу, был мебельный магазин с красной вывеской. А рядом магазин с голубой вывеской и белым лебедем. Но я не видела ни красной вывески, ни белого лебедя. Одни развалины, руины, руины…

— Ну, фрау, где же мы?

Повсюду были руины, а между ними то тут, то там — редкие уцелевшие дома. К счастью, я увидела церковь. Мы ехали в нужном направлении.

— Поезжай, поезжай дальше! — сказала я.

Раньше с этого места можно было видеть лишь церковный шпиль, серый, крохотный, с золотым сверкающим на солнце крестом наверху. Сейчас же видна была вся церковь, даже крыша с огромной дырой.

Кон продвигался медленно. Ехать становилось труднее и труднее. На улице зияли воронки. Лошади воронки не нравились, она поминутно останавливалась. Кон вынужден был слезать, гладить ее и успокаивать, осторожно проводить мимо ям.

Наконец мы добрались до площади. Ее я узнала сразу, потому что гипсовый памятник бургомистру уцелел. И больше ничего целого вокруг!

— Теперь сворачивай налево!

Кон кивнул, но свернуть ему не удалось. Слева высилась серо-коричневая гора развалин. Пыль, сверкающая на солнце, проникала в нос, резала глаза, забивала глотку. Из руин вынырнул человек. Он разгребал завалы в поисках целых кирпичей. Увидев нас, человек побежал. Побежал так быстро, что кинул только что очищенную кирпичину.

— Постойте! Постойте! Не бегите! Скажите нам! — кричал ему Кон.

Но тот даже не обернулся. Карабкался по обломкам и балкам, вздымая на каждом шагу облака пыли.

— Постойте! Постойте! — Кон спрыгнул с повозки и размахивал планом.

— Оставь ты его! Я знаю, куда ехать.

Но Кон меня не слушал. Он взобрался на груду щебня и устремился за мужчиной. Поднялась целая туча жирной желтой пыли.

— Кон, вернись!

Я хотела вернуть его, поэтому спрыгнула с телеги и тоже взобралась на гору развалин. Эта гора была чуть ли не пяти метров высотой. Идти следовало осторожно. Под ногами было сначала что-то твердое, надежное, но потом вдруг все заколебалось.

Я обнаружила, что стою на кухонном буфете, белом буфете в полоску. Одной ногой упиралась в полочку для хлеба, другой — в полку для посуды. Внезапно под буфетом что-то треснуло, и передо мной разверзлась дыра, такая длинная и широкая, будто ванна, только гораздо глубже. В дыру катились, сыпались, падали со всех сторон обломки кирпича, куски дерева, щебенка, камни. Я тупо смотрела на дыру, видела как она заполняется. Почувствовала нечаянно какое-то шевеление под ногами. Отпрыгнула назад, на конец толстой деревянной балки. Другой ее конец, погребенный под пылью, скрипя, поднялся из развалин. А мой конец стал опускаться.

— Кон! — заплакала я.

Я оказалась по грудь в пыли. Руки у меня были, к счастью, свободны, и я попыталась разгрести пыль. Откидывала ее, как сумасшедшая, но новые и новые волны мусора сыпались на меня. Я устала. Звала Кона. На меня свалилась новая порция обломков: кирпича, дерева, камня, труб, осколков стекла, куски светло-голубой с розочками штукатурки, части зеленого кафеля и даже печная дверца. Новая глыба двигалась на меня. Все ближе и ближе. Все это кошмарно напоминало убежище, бомбы и войну. Но ведь война кончилась! В голубом небе ни единого самолета!