Панджшер навсегда - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мещеряков cтр.№ 41

– Рота, становись! Рядовые запаса Алексеев, Кныш, домой шагом марш!

Дурачась и приплясывая, они отправились на вертолетную площадку, а Ремизов прокашлялся, как будто в горле першило.

– Рота, лирическое отступление закончено. Продолжаем строевой смотр. Война с нас спросит. Успеть бы ответить.

* * *

Ремизов лежал на восточном склоне огромного отрога Гиндукуша, раскинув руки, зажмурив глаза, подставив грудь теплым лучам майского солнца, он блаженствовал. Ему нравился этот долгий перерыв между боями и рейдами. Целых две недели! Складывалось впечатление, что командование не знает, что теперь делать с их потрепанным полком после его возвращения из Малого Панджшера. У него, у командования, свой страх – потерять управление войсками и, как следствие, контроль над оперативно-тактической обстановкой. Затишье затянулось.

Руха, где они теперь дислоцировались, оказалась самым большим кишлаком в Панджшерском ущелье. От уреза реки несколькими ярусами террас располагались когда-то целые дома и дувалы местных жителей. Сейчас многое из того лежало в руинах. Где война сделала свое дело, где природа постаралась, методично разрушая дождями и ветрами саман. Теперь все это снова становилось жильем, но уже армейским. Жарко грело солнце южной Азии, замордованный личный состав медленно приходил в себя после долгого месяца испытаний, бойцам выпало время успеть забыть весь пережитый страх и до конца понять, что это и есть их новая жизнь. Да, жизнь как жизнь. Вокруг ревела и рычала техника инженерно-саперной роты, отрывая окопы для БМП и ротные траншеи. Блиндажи и казармы для личного состава подразделения строили своими силами, то есть как умели. А когда вдруг затихали все техногенные звуки, сквозь негромкий рокот близкого Панджшера доносилось жужжание и стрекот жуков, похожих на божьих коровок средней полосы России, шелест крыльев стрекоз, слышалось, как настойчиво гудит в весеннем воздухе одинокий шмель. Не грех бы и позагорать на зеленой травке или на плащ-палатке на худой конец, мечталось взводному. Если б не этот самый личный состав…

– Товарищ лейтенант! Вас командир батальона вызывает.

Штаб батальона располагался в большом двухэтажном дувале. Эта неуклюжая, неказистая, зато высокая и толстостенная глинобитная постройка, обычный элемент афганской архитектуры, служила теперь и домом, и казармой, и крепостью в хозяйстве Усачева. Как она стояла, размываемая дождями, талыми снегами, мало кто понимал, разве что сами афганцы. Складывалось обманчивое впечатление, что при легком землетрясении, которое в горах не редкость, стены этого дувала рассыплются в прах, но именно для землетрясений их когда-то и поставили. А еще они могли выдержать близкий разрыв артиллерийского снаряда.

– Так вот, Ремизов, задача у тебя простая…

Простая командировка в Баграм заключалась в том, чтобы со своим взводом обеспечить прикрытие и сопроводить до места два десятка КамАЗов роты материально-технического обеспечения. На складах они загружаются ракетами для «Града», и после этого колонна возвращается домой. На все про все три дня.

Либо «духи» еще не проснулись, либо в этом районе их вовсе не было, но путь по ущелью и дальше до Баграма колонна прошла без единого выстрела. Вниз по течению реки она шла нудно и медленно, перед ней в бурунах мучнистой пыли, в щебне, каменных ловушках лежал ее трудный путь. Но не дорога. Так решил Ремизов после долгих размышлений. Путь – это череда испытаний, данная каждому либо для славы, либо для позора, и каждый свой путь выбирает сам. А дорога… Дорога и есть, и уже кто-то прошел по ней раньше. Большая часть то ли пути, то ли дороги мостилась на узких полках шириной в корпус машины, слева от которых внизу, в пропастях, то вздыхал, то бесновался Панджшер. Спина командира периодически становилась мокрой. Что сейчас было опасней, не поймешь: справа на ближних гребнях, среди камней и скал могли быть «духи», расстояние позволяло вести огонь из гранатометов по бронированным целям, ну а с левой стороны подстерегала опасность не вписаться в крутой поворот, продавить всей массой машины обрез дороги, «поплыть» гусеницами на крупном валуне… И – поминай, как звали. Шли долго и медленно, и когда колонна наконец выбралась на Кабульскую трассу, солнце уже стояло в зените. До Баграма что КамАЗы, что новенькие «двойки» летели, как на крыльях. БМП и не думали отставать, дизеля пели авиамоторами, вот только на поворотах приходилось сбрасывать обороты, потому что гусеничные машины скользили по асфальту, как по льду.

В Баграме, на складе вооружения и боеприпасов, выяснили, что погрузка будет только завтра, в обратный путь, соответственно – послезавтра. Доложив оперативному дежурному дивизии о прибытии, Ремизов поставил машины в парк на стоянку, сдал автоматы и боеприпасы в оружейную комнату комендантской роты и впервые за последний месяц остался совершенно безоружным. Таков местный порядок. Но в этом проявлялось ощущение другой, мирной жизни, и, стоя у модуля гостиницы, выкуривая послеобеденную сигарету, он долго рассматривал оживленный маленький город со множеством незнакомых людей, город, от которого отвык, по которому скучал. Слегка поколебав идиллию, чуть в стороне с ревом прошла на взлет пара штурмовиков, двумя минутами позже – еще одна, вздрогнули лепестками цветы на клумбах у штаба дивизии, пробежала рябь по воде, журчащей в искусственном арыке, лениво приоткрыла глаз собака, спавшая в тени у соседнего модуля. В марте он чувствовал себя наблюдателем, посторонним, вторгшимся в чужие пределы, теперь же, идя по ухоженным гарнизонным дорожкам под хруст мелкого щебня и песка, – только своим.

Послезавтра так послезавтра… Ремизову и его команде по случаю выпали настоящие выходные, почти как в Союзе, когда возвращаешься домой после рабочей недели и беззаботно усаживаешься в кресле, вытянув ноги. Повезло и с гарнизонной баней, она тоже оказалась настоящей: с углями в топке, с камнями и горячим сухим паром – в парилке. И день оказался мужской. Сначала эта фраза вызвала недоумение: что значит – мужской день, потом, когда на глаза попалась вывеска у дверей в баню, сообщавшая, что женщинам для помывки предоставляются два дня в неделю, Ремизова осенило – их здесь должно быть много. Как заурядный аскет и настоящий военный, он давно забыл о женщинах, думать о них не было повода. И вот сейчас, оглянувшись по сторонам, втянув ноздрями дрожащий майский воздух, он впервые за долгое время ощутил запах женщины, предательскими флюидами витавший над всем гарнизоном. Приветливые, симпатичные, одетые в платья и юбки, эти эфирные создания присутствовали практически повсюду – в гостинице, в столовой, в клубе, на складах, в медсанбате, в штабе. Они попадались навстречу на каждом шагу, и все безоговорочно отличались от тех, других, каких он знал и встречал раньше, в Союзе. Они источали тепло и свет… О, боже, кто-то рядом с ними изо дня в день – сладкие улыбочки, знаки внимания, фривольные анекдоты – не служба, а мед. Женщины стоили того, чтобы блистать на глянцевых страницах, но разве можно разобраться в этом палисаднике за один день? Он невольно оглядывался на местных красавиц и испытывал приступ откровенного соблазна. Голова шла кругом. И только додумав мысль до конца, с легким вздохом констатировал: все они давно и хорошо пристроены, поскольку свято место пусто не бывает. На этом и успокоился, еще раз сделав вывод о том, что мир несправедлив.