Она пыталась задать Эвиан вопросы, но та не отвечала. Откинув шаль, Надин ощупала ее тело. Эвиан не сопротивлялась и не мешала ей. Было видно, что она изо всех сил старается сдержать стоны, но порой они все же прорывались сквозь плотно сжатые губы.
Надин знала, что, случается, овца не может разродиться из-за неправильного положения плода. Молодой женщине доводилось запускать руки в жаркое склизкое нутро страдающего животного и исправлять положение еще не родившегося существа. Она знала, что ковбои обладают в этом смысле куда большими знаниями и опытом, но она не могла впустить сюда мужчин, да они и сами наотрез отказались бы входить в комнату хозяйской жены.
Время шло, и Надин не могла понять, куда запропастился Арни. Ей казалось, что он должен был приехать давным-давно. Молодая женщина велела кухарке поставить воду на огонь, а сама с тревогой размышляла, что делать.
Услышав стук копыт, она бросилась на крыльцо. Арни спрыгнул с коня. Он был один, и на нем не было лица.
— Где Зана?! — воскликнула Надин.
Арни на мгновенье задумался, потом тяжело проронил:
— Она не может приехать. Как Эвиан?
— Ей все хуже и хуже. Ребенок не выходит. Отец сказал, что ему на все наплевать, и уехал.
— А если ей поможешь… ты?
— Я могу попытаться… вдвоем с тобой.
Он отшатнулся.
— Со мной?!
— Ты принимал роды у коров?
— Да, но… Ведь это человек! Женщина! И я… я не врач! Какое я имею право…
— Я не сумею сделать это одна, — твердо произнесла Надин.
— Но что скажет твой отец?!
— Он уже сказал, что ему все равно.
— Ладно, я попытаюсь, — выдохнул Арни и неожиданно добавил: — Ради Кларенса.
Надин казалось, будто за нее думают и чувствуют ее руки, но не она сама. К ее удивлению и облегчению, Арни действовал очень спокойно и четко. Он сразу взял на себя всю ответственность за происходящее, хотя ему приходилось полагаться лишь на свои скромные познания и интуицию.
Лицо Эвиан, обрамленное густыми, цвета воронова крыла волосами, было прозрачно-бледным. Едва ли она понимала то, что ей говорили. Ее поглотили волны боли, отчаяния и неверия. Она казалась безучастной к тому, что делали окружавшие ее люди. Появление Арни и прикосновения его рук в самых интимных местах не произвели на нее никакого впечатления. Будто она лишилась и стыда, и страха смерти.
Когда на свет показалось маленькое гладкое тельце, Надин ловко подхватила его. Это был мальчик, он был жив и дышал, потому что спустя секунду воздух прорезал тоненький крик.
Надин засмеялась сквозь слезы. От усилий они с Арии были такими мокрыми, будто попали под дождь.
Эвиан лежала неподвижно, ни на что не реагируя. Ее лицо распухло, а губы были искусаны до крови. Надин видела, чего стоило мачехе рождение сына.
Неожиданно ей на ум пришли слова, которые она и произнесла вслух:
— Ты сказала, что ничего не возьмешь из моих рук. Но, надеюсь, ты согласишься принять ребенка?
Она боялась, что Эвиан откажется, но та протянула дрожащие слабые руки и взяла мальчика.
— Теперь я могу идти? — спросил Арни. — С остальным ты справишься?
— Думаю, да.
Когда спустя полчаса Надин вышла на крыльцо, она увидела, что Арни сидит с потерянным и мрачным видом.
— Все хорошо, — сказала она, — Эвиан уснула. Кажется, у нее нет молока, но у меня хватит на двоих.
Поднявшись, Арни взял жену за руки.
— Зана умерла, — сказал он, заглянув ей в глаза.
Надин ахнула.
— Не может быть!
— Все люди смертны. Я нашел ее в хижине. Она будто прилегла отдохнуть и… не проснулась.
— Какое несчастье! Надо ее похоронить.
— Я сделаю это. Думаю, зарыть ее рядом с хижиной. Пусть она навсегда останется в своем лесу.
Джозеф Иверс вернулся через несколько часов. Хотя он ни о чем не спрашивал, Надин рассказала ему, как обстоят дела, и он нехотя вошел к Эвиан.
Она была так измучена, что, к счастью, не проснулась. Иверс уставился на ребенка. Он смотрел на него сосредоточенно и долго, но, похоже, ничего не мог прочитать на этом маленьком личике.
Надин молча стояла рядом с отцом. Она не смела произнести слова поздравления. Молодая женщина улавливала в облике младенца сходство с Эвиан, но не могла сказать, кто был его отцом.
Иверс резко повернулся и вышел за дверь, не сделав попытки взять ребенка на руки и не проронив ни слова.
Прошло три недели. После того, как Эвиан поднялась с постели, ее выпустили на волю. Вероятно, Иверс решил, что с младенцем она никуда не убежит. Кормила ребенка Надин. Джозеф иногда заходил взглянуть на мальчика, однако будучи не в силах решить единственную важную задачу, быстро и молча покидал комнату.
Зана обрела вечный покой в своем лесу. Ее винтовку Арни принес в «Райскую страну», а остальное оставил в хижине.
— Что мне с ней делать? — спросил он, протягивая оружие Джозефу Иверсу.
Тот окинул зятя сумрачным взглядом. Иверс не был похож на человека, верящего в предсказания.
— Она нужна тебе?
— Да, — ответил Арни, подумав, что винтовка могла бы послужить памятью об индианке.
— Тогда возьми.
— Спасибо, — ответил Арни и бережно погладил оружие.
Надин и Эвиан не разговаривали между собой. Первая просто приходила и забирала ребенка, а покормив, приносила обратно. Она делала это не ради Эвиан, а ради крохотного беспомощного существа.
Но как-то раз, когда Надин хлопотала на кухне, дверь открылась, и появилась мачеха с младенцем на руках.
Надин удивилась: прежде та никогда не входила в кухню. Но теперь Эвиан стояла на пороге и смотрела на Надин своими большими, темными, миндалевидными глазами, какие были и у ее сына.
Надин вытерла руки о фартук. Ее лицо пылало оттого, что она долго стояла у плиты. В большом котле варилось яблочное повидло, густое, золотисто-коричневое от сахара и специй.
— Я хотела поговорить с тобой, — сказала Эвиан. — Думаю, мы должны сходить на могилу Заны. Ты и я.
— Вдвоем?
— С детьми.
— Хорошо, — растерянно произнесла Надин, оглянувшись на Эрика, который лежал в колыбели в углу кухни.
— Здесь жарко, — промолвила Эвиан. — Я могу взять твоего сына и выйти во двор. Пусть подышит воздухом.
Надин кивнула.
— Я никогда не любила готовить, — добавила Эвиан. — Зато умела шить. Я не позаботилась о приданом для ребенка и хочу заняться этим.
Надин радостно улыбнулась.