Худшие опасения - читать онлайн книгу. Автор: Фэй Уэлдон cтр.№ 45

Теперь фермеры уже не держат быка на привязи в загоне, где он, свирепея от похоти, рыл бы копытами землю, а выгоняют на пастбище вместе со стадом. Он безмятежно бродит по лугу в обществе шестидесяти коров: его требования удовлетворяются, и сам он выполняет свою обязанность. Тащи в постель всех — и никому не будет обидно. Вот к чему, наверное, стремился Нед.

Приступы оцепенения, этакого аффекта навыворот случались теперь реже и длились уже не так долго, как поначалу, неделю назад. Да и ощущение, что органы чувств отключились, не столь донимает. За стадом шагал парнишка с собакой; его работа состоит в том, чтобы гонять коров на ферму, где их ждут доильные аппараты. Везет же коровам. Теплая кепка, грязные сапоги, заношенная рубашка и еще более древние штаны. Длинные сальные волосы, симпатичное открытое лицо. Она даже вспомнила, как зовут пастуха, — Кевин Крамп. Лет пять назад Александра создала в местной школе театральную студию. Кевин стал ее звездой. Звучный голос, умение держаться на сцене, вот только памяти на текст никакой. А теперь пасет коров. Что ж, лучше такая работа, чем вообще никакой. Александра опустила стекло.

— Миссис Лудд, с вами все нормально? — встревоженно спросил Кевин.

— Ничего страшного, просто не выспалась, — сказала она. — Я тут чуть-чуть подремала, а то недолго и в кювет угодить.

Кевин кивнул. Выудил из кармана какую-то затрепанную бумажку и шариковую ручку. Передал ей в окно.

— Может быть, вы мне дадите автограф? — робко спросил он. — Вы теперь прославились.

— Конечно, — она накорябала на бумажке свое полное имя. Чернила в стержне почти иссякли. Фамилия «Лудд» показалась Александре какой-то чужой, не принадлежащей ей по праву. Ничего удивительного, что буквы еле заметны, обе «д» вообще пришлось обвести по второму разу. Один смех, а не автограф. Но и коровы Кевина — один смех, а не коровы, в чем он, впрочем, не виноват. Да и сама она, Александра, — просто смех, а не женщина. В чем, вероятно, виновата сама.

— Спасибо, — и парнишка, просияв, побежал догонять стадо.

Худшие опасения. Проклятие Леа.

К Дженни он был привязан, а к Эбби — нет. Александра признала все сама, не взвешивая никаких «за» и «против». Признала, что это был не разврат, а любовь. Что Нед любил Дженни Линден. Что, нежданно заслышав голос Дженни Линден, Нед обмирал от восторга. Что, когда она появлялась в дверях, его сердце пело. Она приносила ему радость уже самим фактом своего существования. Что Нед лгал Александре и обманывал ее не потому, будто это возбуждало в нем похоть (так трактовала дело сама Дженни Линден, когда выплясывала вокруг Александры, ища, куда бы уколоть побольнее; а сама Александра слишком легко приняла на веру этот вариант, наименее для себя обидный), но просто потому, что хотел увидеть Дженни, мучился от тоски по Дженни, обязательно должен был увидеть ее, услышать, обнять. Побыть с ней. Потому что без нее он страдал. Боль отступала лишь при встрече с ней. Он и потащил-то Александру в гости к Дженни Линден только потому, что испытывал потребность увидеть Дженни, побыть с ней рядом, исцелиться от боли, а от Александры никак сбежать не мог. И по сравнению с ярким огнем этой любви она, Александра, ничегошеньки не стоила. Нед любил Дженни Линден — вот худшее опасение.

Худшие опасения.

Что веря, будто женщина непременно должна быть красивой, страстной, остроумной, необыкновенной — иначе она не сможет внушать ни настоящую любовь, ни плотскую страсть, не станет героиней драмы, которая разыгрывается в самом сердце Вселенной, не причастится из источника жизни на земле… — что, веря во все это, Александра страшно заблуждалась. Мало того, на деле Александра — тщеславная, вздорная дура, и Нед ее раскусил. Впрочем, если бы и не раскусил… Мы не обязательно любим тех, кого уважаем; а перестав уважать, не всегда перестаем любить. Любовь приходит и уходит; либо она есть, либо нет. Она — Божий дар и Божья кара.

Худшие опасения.

Не Дженни преследовала Неда, а Нед Дженни. Дейв прав: это Нед увел у него Дженни. Дженни — впечатлительное дитя, безвинная жертва Неда. Влюбленного Неда. Теперь Нед умер, и Дженни вернулась к Дейву.

Худшие опасения.

Ну а надежды? Какие там надежды. Пусть даже Нед охладел к Дженни Линден, но, вместо того чтобы вновь увлечься Александрой, затащил в койку Эбби.

Александра завела мотор и поехала в «Коттедж». По дороге ей повстречалась «Частная скорая помощь» мистера Лайтфута, резво катившая в противоположном направлении. Несомненно, она везет в город тело Неда, аккуратно, будем надеяться, уложенное в гроб (дуб, работа современных мастеров, 480 фунтов). Завтра состоятся похороны и кремация. В конечном пункте гроб переложат в традиционный катафалк: черный, величественный, блестящий, но слишком тихоходный. Когда ты мертв, поездка на катафалке за двадцать миль создает заторы на шоссе, особенно на крутых подъемах. Полиция была бы недовольна.

День похорон выдался ясным и солнечным. Эбби заехала за Вильной (Александра настояла, чтобы подруги постарались забыть о ссоре) на своей машине. Вильна была в элегантном черном костюме — короткая юбка, собственноручно расшитая блуза с глубоким вырезом. Но ее полуобнаженный бюст был задрапирован алым газовым шарфом.

— Это я не из скромности, голубка, — пояснила Вильна. — Груди у меня начинают сохнуть, шея пошла складками. Их можно показывать только при свечах. Ужас! Что со мной, бедной, будет? А все потому, что приходится обходиться без моего заветного омолаживающего крема.

— А что это за крем? — спросила Эбби. Артура с ними в машине не было — он приедет отдельно, на школьном микроавтобусе, после того как отвезет на станцию двух студентов. «При всей моей нежной любви к Вильне, — сказал накануне Артур, — я предпочел бы не ехать в ее обществе на похороны. Своей зацикленностью на себе, любимой, она создаст совсем неподходящую атмосферу в часы, когда неприлично думать ни о чем, кроме Неда. Так что, если ты не против…» Эбби была не против.

— Сперма, — объявила Вильна. — Сперма — самый лучший омолаживающий крем. Эссенция мужчины. А я уже забыла, когда ее в глаза видела! Скоро из меня песок посыплется. Первые морщины прорезались. А я ничего сделать не могу. Моя мать за мной шпионит — Клайв ее нанял, я точно знаю. Обидно, правда? — родная мать сторожит тебя, как в тюрьме.

И верно, подумала Эбби, за последнее время Вильна как-то состарилась. Романтическая худоба перешла в изможденность, гладкая оливковая кожа истончилась и посерела. И Мария действительно ведет себя подозрительно: все время маячит за спиной у Вильны, глаз с нее не спускает.

— Осталось совсем немного, Вильна, — сказала она вслух. — Еще полгода, и Клайв вернется.

— А вдруг он запамятовал, как это делается? — вопросила Вильна. — Или гомиком стал? С мужчинами это в тюрьме бывает. Что тогда?

— Тогда подашь на него в суд, — посоветовала Эбби. — За урон, нанесенный твоей внешности.