Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Паскарль cтр.№ 44

Прикрывая глаза рукой, я смотрела на флаг Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, бившийся на флагштоке у меня над головой. Датчанин по имени Фред, один из штатных сотрудников ООН, работавший в лагере для беженцев, был наконец доволен. Он стоял рядом с выражением печальной задумчивости на лице. Последние несколько дней он был занят только тем, что требовал от «Кеа» выставить флагшток. Честно говоря, у нас были и более важные дела, но мир и согласие оказались дороже.

На машине я поднялась на самую высокую точку «Стенковец-2», чтобы устроить себе пятнадцатиминутный перерыв и отдохнуть от зловонного воздуха, наполнявшего проходы между палатками в секторе «G». Я пила воду из бутылки, которую всегда носила с собой в кармане брюк, как и складной нож с универсальными инструментами. Двадцать минут назад я смотрела в глаза крепкому, агрессивно настроенному мужчине, сжимавшему в руке нож, и должна признаться, что такое зрелище тяжело переносится женской нервной системой. Плохо было уже то, что в моей рации сели батарейки, и я не могла бы позвать на помощь, даже если бы мне это потребовалось. Этот мужчина разозлился в ответ на мою просьбу к нему и его семье потесниться и принять под свой тент еще одну партию беженцев. Он выхватил нож и заявил, что скорее перережет мне горло, чем пустит кого-то в свое жилище. И такое случалось не в первый раз. И не в последний. Мужчины всегда пытались сопротивляться мне, а не другим мужчинам, с которыми я работала. Может быть, некоторые из «крутых парней» считали, что женщину будет проще запугать и вынудить к соглашению, но я знала, что их блеф нельзя спускать с рук. Я считала, что они никогда не решатся на преступление, потому что тогда за них возьмется македонская полиция. Более того, я понимала, что если не отстою свою точку зрения, то подобная манера вести переговоры распространится и на других работников лагеря тут же начнется открытая охота. Ножи начнут разрешать горячие диспуты, и результатом этого станет ничем не сдерживаемая агрессия и хаос.

Небольшой холм, на котором я сейчас сидела, позволял мне видеть весь лагерь, раскинувшийся на голой земле. Деревьев не было, и пыль с песком поднималась в воздух при первом дуновении ветерка. Внутри каждого желоба бывшей каменоломни сотни тентов цеплялись за почву. Широкие высокие стены, бывшие краями старых разработок, служили нам временными дорогами, по которым мы передвигались на самой низкой скорости, чтобы избежать несчастных случаев. В лагере не было канализации, водопровода и электричества. В быту этих беженцев ничего не складывалось просто. Каждому сектору лагеря присвоили букву алфавита, а на стене каждой палатки была выведена буква с номером. Эта система позволяла нам распределять ресурсы и подсчитывать беженцев в каждом секторе, где избирался представитель для взаимодействия с работниками «Кеа» по всем вопросам жизни лагеря – от раздачи хлеба до мелких жалоб. Это было важно для того, чтобы люди, которым мы приехали помогать, сами принимали активное участие в собственной жизни. В подобных ситуациях нет места как покровительственному отношению, так и потребительскому.

Водоснабжение в каждом секторе было в лучшем случае нерегулярным, но даже его поддержание было жизненно важным, учитывая, за сколько тысяч детей и пожилых людей мы несем ответственность, особенно в эту сорокаградусную жару. В каждый сектор выходил шланг с водой, питавшийся из рифленых цистерн. Эти цистерны были чудом инженерной мысли, проявленной и воплощенной нашими экспертами в вопросах санитарии и водоснабжения из Оксфама. Вода в цистернах постоянно пополнялась из автоцистерн, поступавших в лагерь двенадцать часов в день. Не было автоцистерн – не было воды, и по этой причине я не любила, когда наш лагерь посещали высокопоставленные персоны, потому что из-за них перекрывалось движение цистерн.

На небольшом холме, прилегающем к тому, на котором я сидела, виднелась огромная желтая конструкция, напоминавшая корабль инопланетян. Это был французский госпиталь неотложной помощи, удивительное строение, которое на самом деле было не построено, а надуто, как большущий детский батут. Давление в нем поддерживали дизельные генераторы, и вся структура, без сомнения, была образцом человеческого гения и лучшим полевым госпиталем из всех, что мне доводилось видеть. В нем работала система кондиционирования, были предусмотрены жилые помещения для сотрудников, операционная, зал рентгенологии, три палаты и морг. Ночи в старой каменоломне бывали очень холодными, а дни – невыносимо жаркими, поэтому наш полевой госпиталь был настоящим спасением для новорожденных и прооперированных больных. В штате госпиталя числились военные медсестры и врачи, а также переученные в парамедиков пожарные. Они пробудут с нами всего тридцать дней – максимальный срок нахождения на одном месте, предусмотренный французским правительством.

В дополнение к госпиталю у нас была маленькая амбулатория, стоявшая в низине. Она находилась в ведомстве Международного медицинского корпуса, и в ее штате работали добровольцы, горстка врачей и медсестер со всего мира. Это была передовая, на которой и происходила б́ольшая часть работы по оказанию медицинской помощи и осмотров. «Стоматологи без границ» и «Фармацевты без границ» работали сразу в трех основных лагерях Македонии: «Стенковец-1», «Стенковец-2» и «Чегран», с которым я тоже иногда сотрудничала.

Несмотря на развевающийся над лагерем флаг Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, присутствие в нем ООН было минимально. «Кеа Интернейшнл» получила официальное задание и контракт с ООН на организацию и управление «Стенковец-2», а также фиксированный бюджет на закупку провизии, воды, обустройство мест проживания и найма беженцев, проживающих в лагере. Это обычная процедура налаживания гуманитарной помощи в зонах военного конфликта или стихийных бедствий, позволяющая различным благотворительным организациям максимально использовать свой потенциал. Работники «Кеа» ночевали на территории лагеря и отвечали за все аспекты его жизнедеятельности и управления, включая безопасность. К тому же мы отвечали за создание отделения матери и ребенка, поскольку «Кеа» твердо убеждена в том, что в тяжелые времена малыши нуждаются в заботе квалифицированного медперсонала. Такие отделения стояли по всему лагерю и представляли собой отдельные палатки, в которых матери могли искупать детей, получить детское питание и подгузники, что было жизненно необходимо для исключения случаев инфекционных заболеваний в сложных полевых условиях. Рожениц в лагере призывали кормить детей грудью из соображений собственного здоровья и здоровья детей. Действовала специальная программа по наблюдению за детским питанием, созданная для поддержания здоровья множества детей, оказавшихся заложниками обстоятельств.

Со «Стенковец-2» и «Чегран» работали еще Международный комитет Красного Креста, взявший на себя непосильную задачу отслеживать судьбы потерявшихся детей и взрослых и воссоединять семьи, и ЮНИСЕФ, организовавший магазинчик на вершине холма на относительно свежем воздухе. Здесь же они устроили детский сад, кружок и школу для детей лагеря. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, потому что вокруг практически не росла трава.

В дневные часы в трейлере, стоящем напротив переоборудованных грузовых контейнеров, служивших нам центральным офисом лагеря, работала Международная организация по миграции. Здесь беженцы, перемещенные лица, часами ждали в очередях, чтобы подать заявление на временное гуманитарное перемещение во все точки земного шара. Все организации в лагере работали слаженно и не конфликтовали, что было совсем не похоже на жизнь за его пределами. Благотворительные организации США и Австралии постоянно вступали в конфликт из-за количества положительных отзывов в массмедиа и собранных денег. Ситуация в лагерях была совсем иной: мы работали вместе как единое целое, и мне это нравилось больше всего. Это и дух товарищества, взаимопомощи.