Древний человек и океан - читать онлайн книгу. Автор: Тур Хейердал cтр.№ 60

И после этого хронисты указывали, что инкские рыбаки и торговцы могли совершать активные плавания на плотах, идя против ветра, — маневр, который современные специалисты по плотам и мореходству считали невозможным. Опыты военного времени с резиновыми шлюпками и спасательными плотами из дерева или алюминия убедили военные и гражданские инстанции, что на парусном плоту нельзя идти к определенной цели, потому что плоскодонное судно окажется беспомощной жертвой стихий, будет плыть по прихоти ветра боком или задом наперед. Дескать, как ни надежен плот на сильной волне, никакие рули и рулевые весла не позволяют управлять им так, как управляется спасательная шлюпка с полым корпусом и килем. Тем примечательнее свидетельства очевидцев, что инкские моряки ходили под парусом против ветра к Панаме, к острову Пуна, к островам Лобос и Чинча и т. д., заплывали даже в коварные стремнины течений Гумбольдта и Эль-Ниньо, чтобы через много дней вернуться с тяжелым грузом вяленой рыбы.

Не секрет, что инкские мореплаватели совершали свои морские экспедиции, применяя уже упоминавшиеся гуары, шверты из твердого дерева, испытанные нами с ограниченным успехом на «Кон-Тики». Гуары бальсовых плотов сильно отличаются размерами соответственно габаритам и типу судна, зависят также от размеров имеющейся древесины. Обычная длина — 120–210 см, ширина — 12,5–25 см; впрочем, у лесистых берегов Эквадора они достигали 3–4 м в длину и 0,5 м в ширину. Гуара представляет собой прямоугольную доску без рукоятки, но с выступом или вырезом на верхнем конце. Если для изучения древнеперуанских судов мы располагаем только записками хронистов и более или менее условными изображениями в аборигенном искусстве, то для знакомства с гуарами к нашим услугам подлинные экземпляры, которыми пользовались древние мореплаватели. Обычно вырезанные из твердой и долговечной древесины альгарробо, гуары принадлежат к наиболее многочисленным находкам в доиспанских погребениях на побережье Перу. Некоторые из них, мастерски вырезанные и художественно оформленные, присутствуют в перуанских разделах музеев всего мира. Но большинство гуар были сделаны просто, без всяких украшений, а так как представляющие чисто прикладной интерес изделия не привлекали коллекционеров, непросвещенные кладоискатели хуакеро часто выбрасывали их. Пожалуй, можно сказать, что соотношение между профессиональной археологией и простым кладоискательством в перуанском приморье прямо пропорционально соотношению примитивных и роскошно украшенных гуар или соотношению между гладкой перуанской керамикой и спасенными для музейных коллекций декорированными фигурными сосудами.

Наиболее искусно украшены образцы из районов Писко, Паракаса и Ико в южной части побережья Центрального Перу. Но и здесь при раскопках находят гладкие, грубо сделанные гуары из альгарробо. Если на орнаментированных гуарах из района Чиму на севере Перу мы обычно видим только объемное изображение одной птицы или одного животного в верхней части (как и на местных веслах), то на самых роскошных образцах из Паракаса резные или рисованные изображения птиц, рыб, людей или символические орнаменты расположены в два-три ряда. Часто верхний ряд составляют фигуры шести — восьми мужчин, которые стоят бок о бок, держась за руки так, что получается волнообразная линия.

Высказывались предположения, что некоторые особенно искусно оформленные гуары были ритуальными эмблемами ранга; вероятно, это так и есть. Однако я не видел еще ни одного образца, который нельзя было бы использовать по прямому назначению: в каждом случае взята достаточно твердая древесина и резные изображения размещены так, что не могли помешать пользованию гуарой. Резьба, как правило, ограничивается верхней частью; в тех редких случаях, когда орнамент спускается ниже, он нанесен на боковую грань так, чтобы доска все равно могла свободно ходить в прорези или щели между мягкими бальсовыми бревнами. Примечательно, что резьбой украшали только ту часть гуар, которая оставалась на виду над палубой, а погружаемую часть, скрытую от глаз команды и пассажиров, оставляли гладкой. Естественно ожидать, что чисто ритуальный предмет будет украшен во всю длину, как это делали с рукоятками обрядовых топоров или жезлов. Учитывая функции гуары, верхняя часть которой остается на виду и не изнашивается, можно уверенно предположить, что подавляющее большинство даже наиболее богато орнаментированных образцов использовалось по прямому назначению — вероятно, более высокопоставленными членами приморской общины.

Когда в конце прошлого столетия в музеи и частные коллекции впервые поступили добытые при раскопках искусно обработанные доски из Писко, их просто посчитали замечательными образцами доинкской резьбы по дереву, и, хотя Гретцер в 1914 г. заключил, что речь идет о морских гуарах, впоследствии мало кто задумывался над подлинным назначением этих досок.

Гретцер, проживший не один десяток лет в приморье Перу, имел полную возможность наблюдать, как последние, уходящие в прошлое бальсовые плоты с гуарами все еще доставляли тонны вяленой рыбы на север, в Эквадор, а оттуда везли на юг строительный лес и другие грузы. При раскопках в долинах Писко и Ики он сразу же определил назначение обнаруженных им в большом количестве гуар, хранящихся теперь в Берлинском музее этнографии. Гретцер видел в этой находке убедительное доказательство того, что жители приморья уже в доинкские времена регулярно выходили в океан и совершали плавания, подобные тем, которые засвидетельствовали первые в этих краях испанцы (Gretzer, 1914[130]).

Тому, кто не знаком с примечательными мореходными качествами инкских камышовых и бальсовых плотов, может показаться, что жители приморья делали только первые шаги в судоходстве.

На самом деле древние перуанцы хорошо знали долбленку и лодку с нормальным корпусом (Cobo, 1653[72]) и все-таки предпочитали выходить в море на специально созданных для этого судах, которые, как уже говорилось, были великолепно приспособлены к особенностям местных географических условий. Широко распространившаяся недооценка якобы примитивной ладьи из камыша тотора и бальсового плота, возможно, была одной из причин того, что до сих пор поразительно мало внимания уделялось источникам, трактующим вопрос о мореходстве аборигенов. Даже после публикации Гретцера нередко можно было увидеть в музеях перуанские гуары с биркой «ритуальная лопата» или что-нибудь в этом роде, хотя всякий мог на деле убедиться, что гуары никак не подходят для земляных работ. По мере того, как все больше образцов не просто приобретали у коллекционеров, а находили в раскопках, стало очевидно, что речь идет о принадлежности морской оснастки, ибо в погребениях гуары обычно лежали вместе с рыболовными снастями или иными предметами, указывающими скорее на морской промысел, чем на земледелие. Бросалось также в глаза, что узоры в верхней части гуар и местных весел повторяют друг друга, а потому с недавних пор гуары стали экспонировать с бирками «весло особого рода» или даже «руль».

Однако достаточно взглянуть на ручку, чтобы сразу понять, что это своеобразное изделие не могло быть ни тем, ни другим. Важнейшее свойство весла — безупречный баланс: рукоятка должна симметрично венчать центральную ось, чтобы лопасть не вертелась при гребке. А ручка широкой гуары вовсе не сбалансирована, она отнесена к самому краю, поэтому грести такой доской невозможно. И нигде не ухватишься для баланса второй рукой. На большинстве гуар южного побережья видим всего лишь прорезь для пальцев, получается нечто вроде ручек полиэтиленовой сумки. Ясно, что специализированная ручка гуары рассчитана только на вертикальный подъем и опускание широкой доски одной рукой, а не на сбалансированные гребки двумя руками. Столь же мало ручка гуары годится на роль румпеля; совершенно очевидно, что гуара по своему назначению не может быть сравнима ни с какими частями оснастки обычных европейских плавучих средств.