Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Абашин cтр.№ 90

Параллельно с попытками установить контроль над продукцией советская власть собирала систематическую информацию о кишлаке. При этом по своей интенсивности усилия, предпринимаемые советскими чиновниками для выяснения всех деталей социально-экономической жизни Ошобы и их тщательной классификации, намного превосходили все прежние попытки имперских чиновников и статистиков собрать сведения о кишлаке. После Всесоюзной переписи 1926 года появляются регулярные республиканские переписи и сбор текущей статистической информации местными органами управления. Здесь можно найти многообразные — и часто противоречащие друг другу — данные о размерах земельных наделов, составе выращиваемых культур, количестве и видах скота, найме рабочей силы и аренде и так далее.

Таблица 3

Численность населения сельсовета Ошоба в 1928, 1929 и 1932 годах

Источники: Список населенных пунктов Узбекской ССР 1928 года. Ч. 7. Округ Фергана. Самарканд: ЦСУ УзССР, 1929. С. 3; Краткие поселенные бланки по учету хозяйств Ходжентского округа, 1928 год // ГАСО РТ, ф. 3, оп. 1, д. 165. Л. 39, 39 об.; Итоги единого сельскохозяйственного учета по Аштскому району (за 1927–1930 годы) // ГАСО РТ, ф. 3, оп. 1, д. 329. Л. 5, 5 об.; Список населенных пунктов Таджикской ССР. Сталинабад: Управление народнохозяйственного учета Таджикской ССР, 1933. С. 7.

1 По другим данным: 626 хозяйств и 3222 человека (ГАСО РТ, ф. 3, оп. 1, д. 266. Л. 83).

2 По другим данным: 732 хозяйства и 3943 человека (ФГАСО РТ, ф. 117, оп. 1, д. 4. Л. 108).

3 В1928 году селение Аксинджат — 30 хозяйств — числилось в составе сельского совета Гудас, в 1932 году — в составе «джамсовета Ашоба».

Собранные в тот период сведения, со всеми оговорками о степени их достоверности, позволяют сделать несколько общих замечаний об Ошобе. Численность населения сельского совета в 1920-е и начале 1930-х годов быстро росла (табл. 3). Это можно объяснить нормализацией жизни в кишлаке, экономическим подъемом и возвращением многих из тех, кто в годы кризиса и военных столкновений уехал из Ошобы (а счет им шел, видимо, на сотни человек). Резкое увеличение количества жителей сельсовета объясняется также тем, что где-то на рубеже 1920—1930-х годов в его состав был включен выселок Аксинджат, который до этого, хотя и был населен ошобинцами, административно всегда относился к сельскому обществу/совету Гудас.

Таблица 4

Социально-экономический портрет населения Ошобы в 1929 и 1932 годах

Источники: ГАСО РТ, ф. 3, оп. 1, д. 329. Л. 5–6; ФГАСО РТ, ф. 117, оп. 1, д. 4. Л. 108.

1 Вдругом документе сказано, что в 1928 году было 2964,09 тан. (или 494,68 дес.) поливной земли, 103,3 тан. (17,17 дес.) — богарной, всего же было 3546,0 тан. (591 дес.) земли.

2 Кунак.

3 Кунжут.

4 Все богарные посевы.

5 Суммированная цифра.

6 Эта категория была выделена в переписи 1932 года — не очень понятно, что имелось в виду.

Согласно данным 1929 года (записанным в танапах), всего за сельским советом числилось округленно 390 га поливной земли, из них около 280 были под посевами, около 50 — под садами и виноградниками, чуть больше 15 га — под усадьбами (остальное, видимо, пар и перелог) [519] . Перепись 1932 года дает еще меньшие цифры (табл. 4). Указанные площади были примерно такими же, как и в 1917 году, что, как я уже сказал, на 30–40 % меньше, чем по данным экспликации 1899 года. Сложно, однако, сказать, произошло ли реальное уменьшение посевов, которое не удалось восстановить за десятилетие, или же статистики в 1917, 1929 и 1932 годах описали только их часть — например, вокруг селения Ошоба, исключив посевы в горной местности.

Советские статистики, в отличие от колониальных, интересовались всей номенклатурой посевных культур, а не только общей площадью и видами земли. Вместе с пшеницей упомянуты в качестве популярных культур люцерна, просо, джугара (сорго), выращивались в 1929 году в небольшом количестве хлопок и даже рис. При этом пшеница, как и в 1899 году, составляла чуть меньше половины всех посевов. По сравнению с авторами статистического описания 1899 года, советские чиновники обратили внимание и на другие виды хозяйственной деятельности в Ошобе. Из материалов учета 1929 и 1932 годов мы впервые узнаем более подробные детали — о том, какие виды скота и в каком количестве имелись в хозяйствах жителей Ошобы, то есть о том, что животноводство, прежде всего козоводство и овцеводство, было важной отраслью местной экономики [520] . Наконец, мы видим в этих материалах попытку описать социально-экономические отношения в ошобинском обществе — аренду, наем рабочей силы, несельскохозяйственные промыслы. Из данных, которые трудно проверить, следует, что преобладающей — до коллективизации — формой хозяйства был семейный труд на собственном крошечном земельном наделе.

Несмотря на некоторый скепсис в отношении результатов статистических опросов, я отметил бы то обстоятельство, что сами эти опросы, даже если они не всегда точно отражали реальность, подтверждают усиление интервенции власти в жизнь ошобинского сообщества, стремление увидеть и, следовательно, подчинить его. Это указывает на появление новых практик в отношениях между властью и местными жителями. Классифицировать социальные категории, подсчитать и присвоить их теперь означало не единичное за многие годы действие чиновников, а постоянную заботу и рутину управления, что меняло всю конфигурацию отношений и техник власти. Вместо локальных практик и локального опыта, приспособленных к повседневным взаимодействиям внутри местного сообщества и закрытых от внешнего взгляда, возникали формализованные практики структурирования и иерархизации, открытые для внешнего контроля и доступные для внешнего воздействия.

При всем желании увидеть, вслед за Поляковым, существующую к моменту коллективизации традиционную экономику, следует признать — реальная картина получается очень противоречивой. Расчеты данных 1929 года показывают, что примерно 10 % всех хозяйств в Ошобе не имели посевной земли. Остальные владели в среднем тремя танапами (0,5 дес.) посевов на одно хозяйство [521] . Еще примерно каждое четвертое хозяйство имело сад средним размером в 1,5 танапа. Даже предположив, что какая-то часть земли укрывалась от учета, мы видим характерное для местного аграрного строя крайнее малоземелье. Чуть меньше чем в половине хозяйств держали коз (в среднем по 30 голов на одно хозяйство), чуть больше чем в 10 % хозяйств — овец (также в среднем по 30 голов). Только в каждом четвертом хозяйстве была своя корова. В большей части хозяйств не имелось рабочего скота, а значит, их члены были вынуждены брать его на время у своих соседей в обмен на часть урожая.