Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Абашин cтр.№ 43

Летом 1922 года штаб Туркестанского фронта решил провести очередную и, как планировалось, последнюю масштабную военную операцию против Рахманкула [276] , войско которого в тот момент насчитывало около 500 бойцов [277] . В докладе о состоянии Ферганской области говорилось [278] :

Последние нападения на наши гарнизоны Ашаба, Гудас, происшедшие после соединения Рахманкула с Баястаном [279] , лишний раз доказывают серьезность этого противника. Теперь его следует считать самым сильным курбашой в Фергане, на Рахманкуловский район со стороны центра должно быть обращено самое сильное внимание в смысле снабжения армии продуктами, деньгами, а также операции со стороны Аблыка. Части его, дерущиеся в горах и ущельях главным образом, меньше всего подвержены нашему влиянию через население. Разлагающих элементов и демобилизационных настроений в связи с близким соприкосновением с населением или нашими уступками нет. Части почти полностью вооружены трехлинейками и обильно снабжаются патронами из Ташкента (перед последним нападением Рахманкул получил пять ящиков патронов из Ташкента). Наличие русских белогвардейских и афганских инструкторов, установлено с несомненностью, привело эти отряды в организованную и боеспособную силу до 700–800 человек. Большой запас денег дает возможность закупить продукты, не прибегая к сильным грабежам населения. Вместе с этим в последнее перед нападением время перебежки в одиночку на нашу сторону учащаются, что доказывает, что при усиленной работе в этом районе можно добиться гибельного для Рахманкула перелома среди его джигитов.

В последнем сражении за Ошобу приняли участие как регулярные части, так и милиция. Была использована, по утверждению некоторых источников, даже авиация для бомбометания по укрепленным позициям в горной местности. В августе остатки войска Рахманкула были блокированы и разбиты и только самому курбаши с небольшим числом соратников удалось скрыться глубоко в горах. В октябре Рахманкул сдался, и вскоре над ним состоялся показательный судебный процесс в Коканде, по итогам которого ошобинский лидер и некоторые его ближайшие сподвижники были приговорены к расстрелу.

Каким образом все эти события отразились в восприятии местных жителей и их памяти? В ситуации, когда одни курбаши воевали с другими, одни группы большевиков находились в конфликте с другими группами, когда большевики и курбаши постоянно то воевали, то вели тайные переговоры, то заключали соглашения, то разрывали их, когда и те и другие убивали и грабили, когда по обе стороны воевали мусульмане, ошобинскому населению было непросто разобраться, кто есть кто и в чем вина данного конкретного человека, в нашем случае — Рахманкула (Илл. V).

В Ошобе помнили о сожжении красноармейцев — событии, которое занимало, как мы знаем, важное место в процитированных в начале настоящего очерка воспоминаниях Калмыкова, Мадаминова и Арутюнова. Однако этот эпизод военного противостояния между Рахманкулом и большевиками не приобрел в местной памяти такого же значения и зловещего характера. Ошобинцы хорошо помнили, что Красная армия сама несколько раз сжигала их кишлак, поэтому гибель красноармейцев воспринималась ими в качестве естественного следствия жестокой войны. К тому же местные жители объясняли этот эпизод по-другому: будто бы басмачи собрали и какое-то время хранили в кишлаке трупы погибших в боях красноармейцев, те стали гнить, но так как хоронить на мусульманском кладбище их было нельзя, то решили собрать их и сжечь. Ни о каком Синицыне в этих воспоминаниях не говорилось — его имя никому в кишлаке не было известно.

В центре местного нарратива о борьбе Рахманкула с большевиками оказалась, неожиданно для меня, некая женщина. Вот одна из версий записанного мной устного рассказа:

Оказывается, был советский командующий и та девушка была его дочерью. Чтобы узнать внутренние порядки Рахманкула-курбаши, а затем и чтобы ликвидировать его, той девушке была поставлена задача. Потом через каких-то людей сделали так, чтобы курбаши взял ее в жены. После этого девушка здесь свободно передвигалась, высматривала и все брала на заметку. У нее не было никаких документов, она ставила заметки на запястье (ниже локтя), эти шифры никто читать не мог. Однажды, когда они спали ночью вместе, она взяла ружье курбаши и зарядила его, но в этот момент появилась его мать и воскликнула: «Ой, сынок». Курбаши проснулся и спросил жену: «Что ты делаешь с ружьем?» Она ответила: «Просто так, я не могла заснуть, играла с ним, смотрела». Специально ли ее готовили для того, чтобы его уничтожить, или для другого — неизвестно.

Потом советники курбаши сказали: «Раз на раз не приходится, она нас всех может уничтожить». И был такой человек по имени КозиДилазор. Этот человек, говорят, во времена курбаши участвовал то ли в убийствах, то ли в расстрелах людей. Курбаши сказал ему: «Отвези ее к родителям». Кози-Дилазор сказал девушке: «Я отвезу тебя к твоим родителям», на что она ответила: «Нет, нет, ты меня расстреляешь, я не поеду». Кози-Дилазор подсадил ее на лошадь и повез в местечко под названием Торкия [буквально «узкий откос», местечко недалеко от кишлака], там и убил ее. Об этом рассказывал Ахмаджан Базаров, он тогда втихаря последовал за ними.

После того как Кози-Дилазор застрелил эту девушку, пришли русские со своей армией. Рахманкул посмотрел на это и понял, что вместе со своими бойцами не выстоит против них. Он сказал своим бойцам: «Пусть каждый спасает свою шкуру». Сам курбаши прибыл с гор на своем коне и сказал, что он сдается, его повезли в Коканд и там судили в парке. Об этом рассказывал Агзам-кал [кал — плешивый] из Гудаса. Он говорил, что Рахманкула не расстреляли, а вначале решили отвезти в Москву и там допросить. Но потом суд вынес решение расстрелять, и его расстреляли в Коканде. И эта девушка была причиной. Люди того времени говорили, что она очень статной девушкой была.

В версии, рассказанной мне внуком Рахманкула, эта история выглядела менее художественно:

Я слышал от своей бабки, что девушка после побывки здесь некоторое время собралась куда-то уехать. После того как она объявила об этом, дед мой [Рахманкул] сказал Абдуназару: «Абдуназар, отвези ее в Ташкент, доставь ее к родному отцу. Эта девушка еще молода, малютка». После этого он отвез ее в Чаккар и там застрелил, потом десять дней у ручья отсиживался, прятался. Почему он пристрелил ее? Не надо было. Когда десять дней прошло, он вернулся. Дед спросил: «Отвез ее?» Он ответил: «Да, доставил ее». А дед сразу смекнул, сказал: «Нет, ты не доставил ее. Если бы ты ее доставил, то тебя бы там схватили, я бы узнал об этом, потом бы они про меня спрашивали. А ты ее не доставил». Она молодой девушкой была, двенадцать-тринадцать лет ей было. Я слышал, что она сюда пришла на разведку. Но, наверное, украли и потом купили ее.