Расмус, Понтус и Растяпа - читать онлайн книгу. Автор: Астрид Линдгрен cтр.№ 35

– Разве? – спросила Приккен.

Она встала перед Расмусом и покрутилась в разные стороны. На ней было что-то в ярко-розовую клетку, а юбка развевалась вовсю. Расмус подумал, что Приккен выглядит очень мило. Но девчонкам ведь и самим нравятся эти кружавчики!

Впрочем, Приккен не очень-то радовалась.

– Выше нос, Приккен, – подбодрил её папа. – На празднике все должны радоваться и цвести, словно розы.

Приккен встала перед маленьким маминым зеркалом в кухне, посмотрела на свое печальное отражение и скорчила гримасу:

– Роза с веснушками, – усмехнулась она.

Приккен каждую весну поднимала шум из-за своих веснушек. У Расмуса тоже были веснушки – ну и что? Они разве мешают? Мама была с ним согласна:

– А знаешь, Приккен, веснушки – это ведь очень славно, – сказала она.

Приккен снова скривилась:

– Ну да, веснушки – это всегда славно… Если они на чужом носу. – И заторопилась: – Я пойду пораньше, нам надо ещё порепетировать!

– Ну так что, – уточнил Расмус после того, как Приккен ушла. – Джинсы сойдут?

Папа просительно взглянул на маму:

– Ну пусть он пойдёт в них… В качестве вознаграждения.

Расмус тоже просительно посмотрел на маму:

– Можно?

Мама снова погладила его по причёсанной голове.

– В награду за честное и усердное несение службы… освобождается от вельветового костюма на празднике весны!

– Красиво сказано, – заметил Расмус. – И задумался: – А кто у нас в доме главный – мама?

– Ошибаешься, – воскликнул папа, – это раньше мама была главная…

– А сейчас?

– А сейчас Приккен уже такая большая, что у нас коалиционное правительство!

Но мама засмеялась:

– Ах, кто у нас главный, так это папа. И сейчас он скомандует, что нам пора собираться и выходить!

Тут Растяпа залаял, чтобы о нём вспомнили, и Расмус заявил с воодушевлением:

– Я тоже хочу кое-что скомандовать! Я скомандую, что Растяпа пойдёт с нами!

Растяпа громко гавкнул. Он считал, что фраза «Растяпа пойдёт с нами» должна звучать в этом доме гораздо чаще!

– Пожалуй, – согласилась мама. – Только обязательно на поводке!

Растяпа снова гавкнул, и это означало, что слово «поводок», наоборот, стоит забыть навсегда.

Тут он залаял ещё громче, потому что в дверь постучали, и вошёл Понтус – весёлый, краснощёкий и в джинсах!

Расмус бросился к нему и начал толкать в бок – просто потому что был очень рад Понтусу и его джинсам, и тому, что сам он к приходу Понтуса оказался одет по-человечески, и тому, что Растяпа вернулся, и ещё много чему – всего и не припомнить.

– А видел, что про нас в газете написали? – живо спросил Понтус.

Расмус кивнул.

Они стояли в кухне у двери и думали обо всех удивительных событиях, которые пережили. Только прочитав об этом в газете, они поняли, что это было настоящее приключение, и теперь переглядывались с хитрым и довольным видом. И молчали. Расмус сунул руки в карманы и слегка потянулся:

– Ну, теперь Стиг успокоится на пару дней.

И они пошли на праздник.

Каждый год в последнее воскресенье мая вестанвикская школа праздновала в городском парке день весны. На флагштоках торжественно развевались жёлто-синие флаги, в цветущей долине выступал школьный хор, а директор произносил прекрасные слова о молодости и весне. «Как ты прекрасна, молодость!» – говорил он проникновенным голосом, а вестанвикские мамы и папы каждый год согласно кивали. Молодость ведь всегда прекрасна, только молодёжь что ни год новая. Директор ещё раз заверил: «Ах, молодость, ты так прекрасна!», и все мамы и папы поискали глазами собственных сыновей и дочек. И оказалось, например, что дочка сидит на сцене, в накрахмаленном клетчатом платье, хорошенькая, только очень печальная, а счастливый и беззаботный сын, посасывая мороженое, носится поблизости, но всё-таки не настолько близко, чтобы слушать, о чём там говорит директор… Мама улыбнулась про себя. Какой чудесный возраст – одиннадцать лет!

Расмус был с ней полностью согласен.

– Пошли опять за мороженым, – сказал он Понтусу. – И Растяпе купим, он заслужил.

– Я уже два съел, – заметил Понтус.

– Ну, это только начало!

Директор уже закончил речь, и началось выступление ансамбля «Синг-Сонг». Светило солнце, цвела сирень… Уже завтра или послезавтра она отцветет – но сегодня её аромат разносится по всему городскому парку.

Растяпа нетерпеливо рвался с поводка. Подумаешь, «Синг-Сонг»! Но Расмус с Понтусом всё-таки хотели и посмотреть, и послушать.

– А ничего играют!

– Ничего, – согласился Понтус. – А заметил, как Юаким таращится на Приккен? Кстати, что она сказала про фотографию?

Расмус застыл как громом поражённый:

– Я же забыл про фотографию, вот дурак! Ёлки-палки, надо было отдать её с утра, как только я вернулся!

– Ясное дело, – сказал Понтус. – Ну так что, за мороженым?

– Пошли.

Расмус позволил Растяпе тащить его куда вздумается, и одновременно они с Понтусом высматривали поблизости киоск с мороженым. И налетели в сутолоке на господина Фрёберга! Он шёл навстречу в шикарном весеннем костюме, с тросточкой. В школе он был совсем не такой.

– Да это же Расмус Персон, – воскликнул он. – И братец Понтус! Герои дня, как уверяет сегодняшняя пресса.

Он шутливо нацепил рукоятку тросточки на шею Понтусу:

– Да уж, считать ни один из вас не умеет. Но можно быть дельным человеком и без этого! Разрешите предложить вам по мороженому?

– Спасибо, господин Фрёберг!

Они вежливо кивнули, переглядываясь тайком. Ну надо же, то от взрослых не дождёшься даже самого крошечного вафельного стаканчика, а сегодня, когда папа и так пообещал мороженого сколько влезет, вдруг появляется господин Фрёберг и предлагает им ещё!

Господин Фрёберг выдал каждому по полкроны и пошёл дальше, помахивая тросточкой:

– Счастливо, Расмус Персон! Счастливо, братец Понтус!

Когда они до отвала наелись мороженого и уже немножко приустали, а праздник близился к концу, Расмус и Понтус отошли в сторонку и уселись на лужайке.

– Я тебя отпущу, если обещаешь не убегать, – сказал Расмус Растяпе и спустил его с поводка.

Растяпа, кажется, обещал. Он деловито обнюхивал кусты, выражая искреннюю заинтересованность. Но вдруг он заметил поблизости кое-что гораздо более интересное. Возле эстрады мелькнула Тесса, и Растяпа понёсся туда со всех ног, точнее, со всех своих коротеньких лап.