Окольцованные злом - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова, Феликс Разумовский cтр.№ 17

— Так чего же ты хочешь, Гернухор? — Фараон поправил ниспадавшие на грудь края клафта [42] , украшенные цветными полосками, и его тяжелый взгляд уперся эфиопу в широкую переносицу. — Или ты забыл, что говорил Теут [43] ? Маг, употребляющий свое могущество для достижения личных целей, подобен пирамиде, стоящей на вершине. Вспомни, нас было двое достойных, — владыка Египта расправил широкую грудь с хорошо прочеканенными, выпуклыми мышцами, — и каждый получил от Теута свое. Ты — перстень, я — двойную корону страны Кемет. Может, ты забыл, какие добродетели таит в себе тень Сфинкса? Так я напомню!

— Ты, Мина, так ничего и не понял! — Гернухор внезапно рассмеялся, неестественно белыми показались его зубы на черном овале лица. — Добродетели твои нужны слабым. Смотри. — Его сжатая в кулак рука стремительно взметнулась к изваянию, с ладони беззвучно слетела фиолетовая молния и, ударив в лицо Сфинкса, страшным образом преобразила его. — Вот видишь, в мире все решает сила. Я хочу, — Гернухор задумчиво смотрел на облако пыли, медленно оседавшее на каменные лапы изуродованного исполина, — чтобы мой старший сын Сеттети получил корону Нижнего Египта, чтобы моя дочь Шунефру стала сестрой фараона. Да и мне, чей Ка обласкан самим созидателем мира Птахом, давно пора осесть Верховным Мистиком в его обители, мемфисском храме.

На мгновение какая-то тень заслонила добела раскаленный солнечный диск, и оба собеседника удивленно возвели глаза к небу, — ведь в это время года над Египтом не бывает облаков! Однако они ничего не увидели и вновь встретились взглядами, теперь уже ненавидящими.

— Гернухор, — голос фараона Мины был тих, — ты осквернил наследие богов, сила покинет тебя, твой Ка лишится защиты, и твое зло к тебе вернется.

— Уж не ты ли будешь в этом повинен? Разве ты забыл? Наши силы всегда были равны, а теперь у меня есть кольцо! — Эфиоп снова рассмеялся и, развернувшись, направился к своей колеснице. — Лучше думай о моих словах: через три восхода я все возьму сам.

Глубоко вдохнув, фараон молча устремил свой взгляд ему в затылок, и, повинуясь непонятной силе, Гернухор обернулся:

— Готовься к свадьбе, царь!

В этот миг, взметая тучи пыли, взмахнул своим крылом обжигающий хамсин. Лошади испуганно запрядали ушами. Внезапно, словно учуяв змею, вороной жеребец, впряженный в колесницу Гернухора, яростно захрипел, встал на дыбы и тяжело опустил переднее копыто на голову хозяина.

Удар был страшен. Череп эфиопа, подобно переспевшему ореху, раскололся надвое, обломки кости глубоко вонзились в податливую желтизну мозга, и, прижав окровавленные ладони к раздробленному затылку, Гернухор упал ничком на безжизненный рыжий песок. Конь тут же успокоился, негромко заржал и в нетерпении начал переступать ногами. Молча фараон приблизился к поверженному, ногой, обутой в высокую сандалию из золоченой кожи, перевернул растерзанное тело на спину.

Черный маг умирал. Все лицо Гернухора было залито кровью, из приоткрытого рта вместе с черными сгустками с бульканьем вырывался воздух. Однако внезапно веки его затрепетали, толстые губы скривились в презрительной усмешке.

— Я еще вернусь… — прошептал он еле слышно, глаза его широко раскрылись и неподвижно уставились закатившимися белками в безоблачное голубое небо.

«Готов, холодный». Стараясь ничего не пропустить, Башуров подобрался к месту действия вплотную, его ноздри ощутили сладковатый запах крови.

— Хвала тебе, о Теут, могущественнейший и мудрейший! — Фараон воздел руки к солнцу, уголки губ владыки Египта подрагивали. — Ты сам осуществил то, что тяжким грузом лежало на моем сердце!

Не замечая незримого присутствия ликвидатора, он достал висевший на боку тяжелый меч из кости Сета [44] и, поймав полированной поверхностью клинка солнечный лучик, послал его в сторону рощи, где ожидала повелений царская свита.

Сейчас же из-за стволов персей вылетела колесница, и могучий маджай [45] в железной броне, привезенной из дальних северных стран, уже через минуту низко склонился перед фараоном:

— Повелевай, владыка обеих земель!

Это был начальник личной стражи царя, носитель опахала по его правую руку, Тети, возвеличенный из простых сенени [46] за доблесть, трижды помноженную на преданность и готовность выполнить любой приказ.

— Тело сожги, а останки развей. — Фараон мечом указал маджаю на обезображенный труп Гернухора. — Пусть его Ка тысячу лет блуждает без пристанища и жрет пепел со своего кострища! Но прежде сними с его пальца перстень, не касаясь его, и пусть будет передан он служителям Белого дома [47] . Смотри же, исполни все в точности, ибо есть ли такое несчастье, которое не навлечешь тына себя, если посмеешь ослушаться!

— Клянусь ликом твоим, о великий владыка, я сделаю так, как ты велишь. — Маджай низко склонил голову и, развернувшись, отсек мечом руку эфиопа с перстнем. Подхватив обрубок, он ловко накинул на ногу мертвецу ременный аркан, приторочил другой его конец к своей колеснице, и, подняв два облака пыли, владыка Египта и его преданный семер стремительно исчезли вдали…

«Да, совсем ты, братец, пить разучился». С трудом разлепив глаза, Виктор Павлович обнаружил, что уже далеко за полдень. Потянувшись так, что хлипкая гостиничная кровать затрещала, он встал, зевнул и направился по своим утренним делам в «гованну» — совмещенный санузел при апартаментах. Сразу выяснилось, что время удивляться только начинается. Изрезанный накануне палец был цел и невредим, если не считать, конечно, чуть заметного шрама на месте вчерашнего глубокого пореза, зато вот с зеркалом души, с глазами, то есть, имела место быть проблема. Очи ликвидатора были жутко воспалены и гноились.

Кое-как умывшись, он почти на ощупь пробрался в комнату и, к великой радости обнаружив на столе чашку с остатками вчерашнего чая, поставил на глаза примочки. Минут через десять полегчало, теперь пора было приступать к лечению самым кардинальным образом.

«Так, завтрак я, кажется, проспал, придется обедать исключительно за свой счет». Борзый заставил себя сделать получасовой разогрев суставов, слегка потянулся и, прилепив фальшивую растительность, отправился в буфет.

День прошел незаметно, в мелкой будничной суете. Ликвидатор капал в глаза альбуцид, занимался организацией поминального стола и терпеливо выслушивал причитания тети Паши. А когда наступила ночь, ему опять привиделась какая-то галиматья из эпохи Древнего царства. Блистающие в солнечных лучах семицветные пирамиды, верхушки которых покрыты золотом, рыжие пески, величественные храмы и священный Нил с дико воющими в тростниках священными котами.