Смертельный удар - читать онлайн книгу. Автор: Роман Злотников cтр.№ 96

— За руку Югора!

Толпы горгосцев метались между все еще сохраняющими строй фалангами элитийцев, напарываясь на острия выставленных копий и падая под ударами секир и мечей, тысячами гибли, стоптанные конями Корпуса или истыканные стрелами степняков. Побоище слегка снизило накал с заходом солнца, но все равно всю ночь ни один воин обеих армий не сомкнул глаз. К утру битва распалась на тысячи спонтанно вспыхивающих схваток, продолжавшихся весь день. И только к исходу следующего дня измученные воины победившей армии наконец смогли вернуться в лагерь. Но и в эту ночь почти никто не сомкнул глаз. Все огромное поле было охвачено многоголосым стоном и криками. Между гор трупов бродили сошедшие с ума и кого-то разыскивали, время от времени оглашая окрестности диким хохотом. И потому утром Грон поднял полумертвую от усталости армию и повел скорым маршем прочь от этого места, ставшего апофеозом смерти. После этой битвы плато, раньше носившее имя Равнины святых из-за того, что когда-то в песчаных пещерах, которых было множество в невысоких холмах, окружавших его с двух сторон, жили отшельники, получило новое имя. Его стали называть Равниной мертвых костей, потому что и само плато, и прилегающие к нему леса и холмы были завалены сотнями тысяч неубранных трупов.

Армия шла почти весь день, и только когда последняя колонна оказалась на расстоянии пятнадцати миль от места сражения и скрылись из виду гигантские тучи воронья, клубящиеся над полем битвы, Грон приказал объявить привал.

В эту ночь спали все. Если бы мертвые могли возвращаться к жизни или кто-то научился бы оживлять мертвецов, то войску горгосцев этой ночью ничего не стоило бы уничтожить всю элитийскую армию. Ибо элитийцы даже не выставили караульных. Но войска горгосцев больше не было. Так был уничтожен Горгос.

На следующее утро в шатер к Грону опять прибыли все военачальники. Грон выслушал о потерях, приказал жрецам вознести хвалу богам и похвалу павшим перед богами и дал четверть на то, чтобы все, кто хотел вернуться и найти тела родных для похорон, могли бы это сделать. Вечером в походном лагере устроили пир, сначала больше похожий на поминки. Слишком страшной была прошедшая битва. Слишком тяжелыми потери. Потому что от элитийской армии осталась едва половина, и только у десятой части не было серьезных ран и увечий. Но мало-помалу то у одного, то у другого костра начал звучать смех, потом послышались песни, и люди стали отходить от дикого напряжения, не отпускавшего их всю последнюю четверть.

Перед закатом Грон вышел из шатра и облокотился на столб коновязи, задумчиво глядя на заходящее солнце. Из шатра раздавался звонкий голосок и смех Югора. Мальчик тоже не мог смеяться первые два дня после битвы, хотя Грон и отправил его подальше от места сражения под охраной сотни «ночных кошек». Франк неслышно подошел сзади и встал рядом.

— Почему ты такой тихий, Грон? — хрипло спросил Франк. — Разве ты не одержал победу в самом величайшем из сражений, которое видела Оокона?

Грон обернулся. У Франка поблескивали глаза. Видно, хлебнул вина со своими командирами или, может, со старыми сослуживцами из «ночных кошек». Грон усмехнулся.

— Ты прав, Франк, вот только моя главная битва, — он вздохнул, — еще впереди. И если я ЕЕ проиграю, ЭТА не будет иметь ровно никакого значения. — С этими словами он повернулся и пошел в палатку, оставив мгновенно протрезвевшего Франка любоваться закатом. Все было верно. Его битва была впереди, и победа в ней, в отличие от прошедшей битвы, зависела только от одного человека. Этим человеком был он сам.

Эвер осторожно спустился по трапу на мраморный причал и остановился, окинув взглядом бухту. Прошло уже больше семи лет с того дня, когда он первый раз ступил на берег Острова. В тот раз он появился на Острове в цепях. Его привезли сюда как преступника, обвиненного в небрежении долгом, и впереди, казалось, была только смерть. А покинул он Остров высшим иерархом Ордена. Хотя, как он теперь понимал, это тоже должна была быть казнь, только с соответствующим антуражем. Эвер двинулся к вырубленному в скале порталу. Где-то там, внутри Острова, был сектор, по праву принадлежащий ему как Хранителю Порядка. И хотя он провел там с перерывами почти целый год, все это время он чувствовал себя в этом месте настолько чужим, что так и не нашел времени убрать вещи старого Хранителя. Да и что он мог в то время? Глупый, растерянный Наблюдатель с захолустного островка, чудом вознесенный на самую вершину власти. Правда, надо сказать, что тот год не прошел даром… Он многому научился здесь, намного большему, чем мог бы научиться за всю жизнь в Тамарисе. Но до сих пор Остров оставался для него чужим. И потому, когда представилась возможность, он без всякого сожаления покинул его. Это произошло пять лет назад.

Эвер вошел в портал и в растерянности остановился. Из большого холла расходились три широких коридора: два вверх и в стороны, а один прямо и вниз. Он смутно помнил, что этот коридор вел во внутреннюю чашу горы, где располагались помещения послушников, сады и начинался спуск в шахту Творца. Боковые коридоры вели в сектора Хранителей и общие помещения. Но он абсолютно не помнил, в какую сторону ему идти. Из левого коридора послышались быстрые шаги, и вскоре показался запыхавшийся посвященный. Подойдя к Эверу, он низко поклонился и заговорил:

— Простите, господин, мы заметили вас, еще когда вы сошли с корабля, но я не сразу понял, что это вы.

Эвер молча кивнул и протянул дорожный мешок. Посвященный легко закинул его за плечи, заставив Эвера в очередной раз остро почувствовать свою физическую немощь, и двинулся вперед, показывая путь.

Пройдя через двери, охраняемые всего одним посвященным, Эвер понял, что его сектор, как и следовало ожидать, находится в плачевном состоянии. Половина дверей в коридоре, по которому они проходили, была распахнута, и за ними темнели пустые кельи. Повсюду лежал толстый слой пыли, стены были грязными, и даже верхние окна Зала Творца были затянуты пылью и паутиной. Двери в Место власти никем не охранялись. А когда удивленный Эвер подошел поближе, то увидел, что они просто заколочены бронзовыми гвоздями. В кабинете на мебели тоже лежал толстый слой пыли, а ящики шкафов и стола были раскрыты и зияли пустотой. Эвер окинул взглядом следы разгрома и спросил у посвященного:

— Кто это сделал?

Тот замялся. Эвер усмехнулся, его по-прежнему считали растерянным и запуганным уродцем. И неведомых непрошеных гостей боялись больше, чем хозяина, вернувшегося в дом, перевернутый вверх дном.

— Я хочу знать, кто еще был в этом кабинете, КРОМЕ Хранителя Закона?

Посвященный оторопело посмотрел на него. Он еще не сказал ни слова, а Хранитель уже назвал имя. Может, он умеет читать мысли? Посвященному было невдомек, что сейчас перед ним стоит не тот перепуганный недомерок, о котором так презрительно говорили в секторе, сходясь на мысли, что Хранители собирались отослать новоиспеченного брата на заклание, но почему-то просчитались и теперь им всем приходится расплачиваться за этот просчет, а человек, узнавший и научившийся очень многому. Тому, для чего некоторым в других условиях не хватает и целой жизни.