Школа обмана - читать онлайн книгу. Автор: Борис Пугачев cтр.№ 27

Такая перспектива Родика нисколько не обрадовала. Он не любил наблюдать животных в неволе. Они вызывали у него жалость. Перспектива встретиться с ними в джунглях страшила. Подвергать себя опасности ради того, чтобы увидеть какого-нибудь злобного хищника, не хотелось. Однако отказываться он не стал, здраво рассудив, что время само расставит все по местам, и если ему суждено встретиться с дикими зверями, то стоит набраться смелости. Терять имидж Родик не собирался.

Быстро стемнело, в зарослях зажглись многочисленные фонари, подсвечивая еще недавно буйную зеленую растительность мертвым люминесцентным светом. Океан, погруженный в темноту, мерно шумел прибоем. Джунгли издавали неизвестные звуки. Опустилась приятная прохлада. Мистер Мбаго предложил поужинать на улице, махнув рукой в сторону освещенной веранды. Родик согласился и пошел туда, стараясь наступать только на каменные дорожки и внимательно глядя под ноги. То ли ему мерещилось, то ли он на самом деле слышал шуршание в траве и в придорожных кустах, и фантазия рисовала ужасные сцены появления ненавистных ему змей. На веранде Родик немного успокоился. Однако тут же ощутил новую опасность — в свете фонарей роилось огромное количество насекомых. Ему вспомнилась смертельно опасная муха цеце… В общем, ночь в полудиких африканских условиях никакого удовольствия ему не доставляла. Даже во время ужина он старался поджимать под себя ноги и рефлекторно озирался по сторонам. Последним испытанием стало размещение в одном из домиков-хижин, для чего пришлось пересечь почти всю территорию отеля, двигаясь иногда в кромешной темноте.

Внутри домик был оборудован прекрасно. Имелось все: от кондиционера до современной душевой кабины. Легкая плетеная мебель с мягкими подушками выглядела очень удобной. Перед тем как воспользоваться благами цивилизации, Родик обследовал помещение на предмет отсутствия ползучих гадов и обнаружил в душе на стене ящерицу — та при виде него не спеша ушла под душевой поддон. «Вдруг под кроватью или где-нибудь в углу затаилась змея? — подумал он, ложась в постель. — Жуть какая-то». Вспомнились слова Корнея Чуковского: «Не ходите, дети, в Африку гулять. В Африке ужасный…» Однако день был длинный и утомительный. Природа взяла свое, и Родик крепко уснул.

Проснулся он рано. На стене, теперь уже напротив кровати, сидела ящерица. Он хлопнул в ладоши, и она куда-то юркнула. Других ползучих гадов в комнате не наблюдалось, но Родик на всякий случай надел ботинки. Солнечные лучи, проникая через окно, упирались в дверь, как бы пытаясь открыть ее. Родик помог им, и в комнату ворвался поток прохладного воздуха, насыщенного знакомыми и незнакомыми запахами. Все вокруг стрекотало, свистело, пело и неизвестно что еще делало, создавая необычную природную симфонию. «Можно просто записать на магнитофон и продавать, как музыку джунглей», — выдал коммерческое предложение практичный мозг. Непрактичная душа, отвергнув такое кощунственное предложение, потянула Родика к океану, бирюзовая даль которого призывно проглядывала сквозь листву. Родик наскоро умылся, отметив, что ящерица опять устроилась на стене в душевой. Он попытался прежним способом испугать ее, но она не среагировала, и он решил оставить ее в покое.

На берегу Родик увидел впечатляющую картину океанского отлива. За песчаной чертой пляжа остались лужи, водоросли, куски кораллов. Родик представлял, как в этих лужах лежат океанские звезды, ежи, ракушки, плещутся разноцветные рыбки и множество другой живности, не сумевшей обогнать отлив и поэтому обреченной на смерть. Смерть эта в виде многочисленных птиц и людей уже заполнила удивительную скатерть-самобранку, каждодневно расстилаемую природой и обеспечивающую неизбежный круговорот. Родик с удовольствием ощутил ни с чем не сравнимый аромат отлива и, зажмурив глаза, впустил в себя ласкающие лучи восходящего солнца. Он был убежден: такая процедура, проделываемая им с детства, позволяет восстановить внутренний энергетический баланс и закрепить утреннюю бодрость. Действительно, все чувства обострились, а звуки, удивительно дополняя друг друга, сложились в кружащую голову музыку — музыку дикой Африки.

Боясь нарушить эту идиллию, он погрузился в созерцание. «Баобаб-отель» просыпался. Со стороны веранды потянулись кулинарные ароматы, которые, смешиваясь с запахом океана, вызвали у Родика острый приступ голода и отвлекли его от поглощения солнечных лучей. Впрочем, солнечные лучи, особенно сильные здесь, в Африке, наверное, уже произвели свое благодатное воздействие, и организм потребовал дополнительного топлива.

Повинуясь физиологическим потребностям, Родик устремился на веранду. Мистер Мбаго, к его удивлению, уже сидел за круглым плетеным столом и потягивал какой-то напиток. При виде Родика он приветливо улыбнулся, привстал для рукопожатия и одновременно другой рукой подал знак официанту. Тот услужливо подскочил к столу и застыл в выжидательной позе.

Родик, глядя на него, подумал, что поведение африканцев — это калейдоскоп поз: женщина, грациозно несущая на голове груз, грязный нищий, подобно мыслителю подпирающий рукой подбородок, прыгающие босоногие мальчишки, гребцы на лодке, воин с копьем и оттянутыми к плечам ушами, выжидающий официант или торговец… Всего не вспомнить. Когда-то и в России можно было создать галерею поз. Однако социализм нивелировал различия между людьми. В серой массе, движущейся по улицам советских городов, выделить что-то яркое и самобытное стало почти невозможно. Единая общность, гордо именуемая теоретиками коммунизма «советским народом», не позволяла различать людей даже по профессиональным особенностям. Продавца можно было принять за академика, а академика — за шахтера, крестьянку — за манекенщицу, а официанта или банщика — за крупного чиновника или партийного деятеля.

Виденные Родиком Африку, Японию, Венесуэлу легко показать посредством жанровых сцен, а Россию — нет. Нас лишили индивидуальности. Еще чуть-чуть — и перестанем мыслить. Утопия Оуэна почти реализовалась. Сколько потребуется поколений, чтобы мы смогли изобразить свою жизнь в виде цепочки жанровых сценок? Вернется ли это когда-нибудь?..

Его размышления прервал мистер Мбаго, пытающийся без переводчика выяснить, что Родик хочет съесть на завтрак. Делал он это на английском языке, который, как и все образованные танзанийцы, знал в совершенстве, и тем самым вызывал у Родика чувство собственной неполноценности. Сосредоточившись, Родик сумел понять, что ему в очередной раз предлагают отведать мясо крокодила или слона. Есть слонов, которые в сознании Родика ассоциировались с домашними животными типа собак и кошек, было противно. А мясо крокодила он уже попробовал, и оно ему не понравилось, поскольку напоминало курицу. Полистав меню, он увидел написанное латинскими буквами слово «каша». Вспомнился пионерский лагерь. Стандартная манная каша и омлет, который тоже значился в предлагаемом перечне блюд. Добавив чай, Родик получил нечто похожее на «завтрак пионера», который съел с большим удовольствием. Правда, при этом с иронией подумал о том, как сильно в нем засело советское воспитание: «Вероятно, девяносто советских людей из ста поступили бы так же. Надо выработать индивидуальный стиль поведения и подавить в себе стадное чувство. Для начала в обед закажу рагу из осьминогов, ракушки и салат из водорослей, а за ужином попробую жареный бок бородавочника с тушеными бананами. В Дар-эс-Саламе я от этого отказался в пользу утки с рисом, свинины и креветок. Было привычно вкусно, но опять же стандартно. Начнем ломать стереотипы поведения с пищи. Пусть это будет первым шагом на пути к индивидуальности. Стану любителем экзотики. И конечно же, соглашусь ехать к диким животным…»