Сторож брату своему - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Медведевич cтр.№ 63

Нерегиль снял с пальца маленькое кольцо с сапфиром и протянул юноше. Тот выпрямился на циновке, гордо вздергивая подбородок и отстраняясь:

– Не оскорбляйте племя таглиб, сейид. Я не посыльный и не слуга.

И, коротко кивнув, Абид встал и вышел с террасы.

– Видал? – фыркнул джинн. – Точно конец света при дверях – бедуин от подачки отказывается…

Тарег, улыбаясь, надел кольцо обратно на палец и тоже встал.

– Эй, а я? – заскулил Митама, поднимаясь на короткие передние лапки.

– Нет, дружище, – покачал головой нерегиль. – Тебя я туда не возьму. Присмотри за ним, Имру…

– Эй, – насторожился джинн, – ты что это, приятель? Никак прощаешься?..

Тарег лишь фыркнул, поправляя рукава фараджийи и одергивая ее у пояса.

– Все, я пошел, – и поднял ладонь в прощальном жесте. Кот подошел к самым его ногам и задрал голову:

– Слышь чего, Полдореа… Ты это… Будь осторожен. Обещаешь? Чего ты смеешься на меня, чего ухмыляешься, кокосина твердолобая!.. Обещаешь?..

– Обещаю, обещаю… – засмеялся Тарег.

И вышел с террасы.

* * *

Харат, дворец наместника, некоторое время спустя

Над садом взлетела ханьская потешная ракета. Хохоча и сбиваясь в стайку, девушки прикрывали лица длинными рукавами. В свете ламп и свечей, расставленных по бортикам прудов и на лестницах, блестела вышивка на кафтанах, колыхались, брызгая искрами, серьги в ушах, сверкали бриллиантики в брошах на чалмах. Переодетые юношами невольницы качали бедрами, оттопыривали задки, щурили подведенные басмой глаза. Кто-то уже начал перемигиваться с евнухами, из которых только Кавсар сидел с кислой миной, отпивая глоток за глотком из большой чаши.

На коленях у аль-Амина, лицом к нему, сидела молоденькая рабыня: худоватая, с острым большеротым личиком и бледной кожей. Девушка перебирала волосы халифа, спадавшие роскошными подвитыми кудрями из-под великолепной чалмы. Аль-Амин хихикал в ответ на ее щекотку, а девушка вдруг склонилась к его уху, прилипая к груди всем тощеньким телом. Ладонь халифа сползла на ее зад, едва прикрытый прозрачными шальварами с широким золотым поясом. Кафтан он с нее уже снял, и теперь грудки невольницы прикрывал лишь тонкий шелк рубашки. Аль-Амин сдвинул ткань и прихватил губами остро торчащий сосок. Кабиха истомно застонала.

Неожиданно девушка оторвалась от халифа, отстраняясь на длину вытянутых рук. Запрокинув голову в тяжелой мужской чалме, она звонко расхохоталась. И принялась медленно, выгибая спину, подниматься и опускаться на бедрах аль-Амина. Тот с силой прижал ее зад к себе, растопыривая ладонь. Девчонка снова застонала – и принялась мелко, как будто клюясь, целоваться:

– Ты позволишь мне быть твоим голубком, о повелитель?.. – с трудом выдохнула она сквозь влажные накрашенные губы.

– Давай, давай, быстрее… – тяжело дыша, шептал Мухаммад. – Сегодня ночью я попробую, так ли ты там узка, как мне обещали…

И, прихватив невольницу за затылок, принялся сосать ей язык. Она вскрикивала на ширазский манер, извиваясь всем телом. И вдруг снова вырвалась и откинулась:

– Но только если ты сдержишь обещание, о мой халиф!..

И снова захохотала. Аль-Амин, стискивая ей ягодицы, застонал сквозь зубы и, блаженно выдыхая, ослабил хватку:

– Все, что ты скажешь, моя уродливая детка…

Невольницу звали Кабиха, и женщины харима, поначалу смеявшиеся над некрасивой тощей стервозиной, теперь предпочитали задабривать ее подарками. Халиф обратил внимание на страшненькую подавальщицу из новомодных гуламийат еще до злосчастной охоты под аль-Мадаином. А уж после того, как эмир верующих оправился от падения с коня, все закрутилось вовсе не на шутку.

Кабиха льнула к нему, как шкурка змеи, и аль-Амин, поначалу лишь пощипывавший невольницу за зад, уже третий день не отпускал ее от себя, тиская при каждом удобном случае. Комнатные рабыни передавали, что уродина, мало того что кобенится и капризничает, так еще и не допускает эмира верующих до себя: как дойдет до дела, так вырывается и сбегает, и халиф, распаленный и яростный, отводит душу с евнухами. Еще рассказывали – но шепотом, и шепотом очень, очень тихим, – что девчонка пролезла в любимицы не без помощи магии: вроде как неделю назад у нее появилось колечко с пиритом, а этот камень, как известно, привлекает к своему носителю взгляды и вызывает неодолимое притяжение. Но достоверно все знали лишь одно: Кавсар забыт, теперь всем крутит Кабиха, вот так вот.

К тому же сейчас на пальцах девки брякало столько перстней, что и не вдруг сосчитаешь. А на большом пальце правой руки красовался огромный, редкостного зеленого отлива рубин в золотой оправе. Рабыни шептались, что его торжественно преподнес не кто-нибудь, а главный евнух, устад Бишр. Уж если смотритель харима носит подарки этой козе – что ж, значит, власть ее над эмиром верующих укрепилась, как стена дозорной крепости…

Меж тем девчонка, поводя бедрами, поднялась на ноги и пересела на соседнюю с аль-Амином подушку. Щуря глазенки, принялась поправлять ворот рубашки и размазанную вокруг губ помаду. Остренькое личико светилось неприкрытым торжеством.

– Вина мне! – нетвердо махнул рукой халиф.

Кравчий уже наклонил над его чашкой кувшин, как из-за стриженой стены самшитов донесся голос хаджиба:

– О мой халиф! Тарик здесь и ждет распоряжений!

– Наливай! – гаркнул аль-Амин кравчему.

Хаджиб, бедняга, маялся за самшитами: приличия не дозволяли ему войти в сад, где наслаждался прохладой харим. Зайти в такой сад – все равно, что подняться ночью на крышу, где отдыхает с женщинами хозяин дома.

Аль-Амин отхлебнул и посмотрел на вдевающуюся в кафтан Кабиху – она как раз томными, неспешными движениями просовывала ладони в рукава.

– Вот видишь, – усмехнулся он над краем пиалы, – я держу мои обещания, о девушка.

В ответ Кабиха скользнула к нему, прижалась всем телом и жалобно протянула:

– Я его бою-уусь, о повелитель…

– Не бойся, – погладил ее по худой спине аль-Амин – и задержал руку, считая ребрышки.

Кабиха задвигала лопатками, хихикая от щекотки.

– Не бойся, – повторил халиф. – Я имею над ним полную власть…

– А это правда, что он не может лгать тебе, о господин? – мурлыкнула Кабиха, ластясь и просовывая руку ему под локоть.

– Правда, – важно кивнул аль-Амин. – Сейчас ты это сама увидишь.

И громко крикнул:

– Пусть нерегиль войдет!

Аль-Амин выпрямился на подушках, наблюдая, как быстро приближается высокая черная тень. Ага, на этот раз ты надел умейядские придворные цвета, старый хитрый кот, видать, пошла тебе впрок наука…

Наблюдая за идущим Тариком, женщины и евнухи перешептывались и толкались локтями. Самые сообразительные уже пересаживались поближе, чтобы не пропустить ни слова из обещающей быть любопытной беседы.