5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов, Татьяна Девятова cтр.№ 52

Понятно, почему так была устроена советская школа. Она была инструментом этого государства и фактически выполняла госзаказ – делала «винтики». А сейчас-то что?

– Я бы здесь, конечно, сделал существенные оговорки. Нам нужна авторитетность образования. Не эффект власти (а учитель – это власть: он владеет оценками, за которые ученику достается от родителей), но эффект авторитета учителя. В ребенке необходимо воспитывать не готовность подчиниться, а чувство уважения к авторитету. Вот это очень большая разница, потому что я могу подчиняться из-за того, что боюсь, что мне поставят двойку, и потом накажут, а могу подчиняться потому, что знания, опыт и человеческие качества преподавателя вызывают у меня щенячий восторг. И еще, конечно, статус преподавателя, статус учителя… Чего, конечно, и близко нет.

– Вокруг авторитетов люди собираются сами, по своей воле. Авторитетность подразумевает добровольность, то есть вы сейчас рассказываете не о системе обязательного среднего образования.

– Мы же имеем в виду детей. Тут о «добровольности» говорить достаточно странно. Ребенок, разумеется, не способен оценить важность образования, поэтому за него это решение принимают родители. Мы не можем сделать образование добровольным, иначе дети не будут учиться. Я бы, например, не ходил в школу, если бы ее посещение не было бы обязательным. Да и вы бы, уверен, не пошли. Никто бы не пошел.

– Но, по крайней мере, можно не делать обязательным пребывание в школе.

У меня есть знакомые, которые хотят учить своих детей сами. Программа известна, есть учебники, энциклопедии, бери и читай, а если чего не понял – спроси у «Яндекса»!

Сейчас это по закону вроде бы и можно, но фактически знакомым грозят лишением родительских прав, если они откажутся «сдавать» своих детей в школу, которая их не устраивает, с учителями, которых они не выбирают.

– Я боюсь, что мы пока не созрели до того, чтобы устранить обязательность школьного образования. Ведь подобные правила падут не только на самых замечательных родителей, но и на самых незамечательных родителей тоже, которых, к сожалению, у нас очень много.

– Здесь же может быть дифференцированный подход, в каждом случае решение принимается отдельно.

– Да, только для этого должна существовать эффективная система надзора за детьми, как в развитых странах. У нас этого пока нет. Беспризорников по стране – сотни тысяч, по некоторым данным, даже больше миллиона. Что уж тут говорить?..

Но давайте не будем демонизировать школу. Демонизировать школу – это рубить сук, на котором сидишь. Ведь тут что получается? Мы начинаем критиковать школу, учителей, а в результате высочайший на самом деле статус учителя оказывается сведен до абсолютного нуля. А я лично не хочу, чтобы мой ребенок учился у учителя, которого общество не уважает. И я думаю, никому этого бы не хотелось.

Поэтому, мне кажется, нам надо сделать над собой некое усилие, поумерить критику и проявить, наконец, уважение к учителю. А иначе наши дети никогда не будут знать, что такое авторитет. Если же они не будут этого знать, то они вообще ничего не будут знать, потому что по-настоящему можно учиться только у тех, кто обладает авторитетом, а авторитет нужно уметь чувствовать, соответствующий «чип» в мозгу у человека должен быть, он должен в нем – в этом мозгу – по механизмам социального научения сформироваться.

А механизм социального научения состоит в следующем: я смотрю, как ведут себя мои родители, и начинаю себя вести так же. Если мои родители распекают школу, я уже физически не могу относиться к учителю в этой школе с уважением. Если продолжать линчевать учителей, будет просто катастрофа. Мы уже вырастили поколение на руинах авторитетов и теперь удивляемся – что ж они такие бестолковые, учиться не хотят, амбиций не имеют, только водку давай им пьянствовать. Ну а если нет самого понятия авторитета, к чему еще стремиться?.. Вот и пьянствуют… в лучшем случае.

Учиться ощущать «авторитет» ребенку просто необходимо. Если не научиться этому в детстве – потом тормозов нет, а без торможения не будет продуктивного возбуждения. Это, кстати, закон из учебника физиологии. Покажу важность процессов торможения на простом примере, его еще Ухтомский приводил. Сидит в реке щука, а вокруг нее плавают мальки, ее потенциальная добыча. Если бы у щуки над процессами торможения преобладали процессы возбуждения, то она бросалась бы в погоню за первой попавшейся рыбешкой. И металась бы в результате за ними, как ошпаренная, по этой заводи. На ловлю ушло бы больше энергии, чем дала бы ей добыча. Поэтому щука должна тормозить свое возбуждение, не бросаться на всех, кого заметит, дать рыбешкам подплыть поближе и уже только после этого атаковать. Вот для чего нам нужен процесс торможения, он необычайно важен. Он дает нам возможность создавать условия для того, чтобы возбуждение могло продуктивно реализовываться.

И вот еще раз вопрос о том, зачем они нужны – авторитеты? Если для тебя существуют авторитетные фигуры, ты имеешь возможность в какие-то моменты жизни притормаживать – сличаясь, сравниваясь, сопоставляясь с авторитетами – и после этого вырабатывать какие-то более конструктивные стратегии реализации собственной активности.

Поэтому я бы не отказывался от идеи обязательности среднего образования, но при этом сама идеология внутри школы должна меняться, и наше отношение к школе тоже должно меняться. Постепенно это будет происходить, но это случится не сразу.

– А пока мы будем каждый год выпускать в жизнь сотни тысяч молодых людей, не умеющих думать и проявлять социальную активность для организации своей собственной жизни…

– Я не думаю, что можно привить привычку к низкой социальной активности. Если у ребенка есть потребность в социальной активности – он будет ее проявлять. Другое дело, что это будет происходить вне школы и, скорее всего, в какой-то неблагоприятной среде. То есть это будут какие-то группы сверстников хулиганствующих… любители разбиваться на скейтах, граффити рисовать и так далее. Социальную активность не задушишь, не убьешь. Но от природы у нас разный заряд «батареек». Мы рождаемся разного роста, разного веса. У кого-то он большой, у кого-то слабый, у кого-то аккумуляторы малой емкости, но зато долго держатся. Поэтому социальную активность мы не задушим, даже если очень сильно постараемся.

Кстати, я не вижу ничего ужасного и в том, что учителями становятся люди с меньшей социальной активностью. Это может быть даже оправданно, потому что, если у человека очень высокая социальная активность и при этом он работает в школе, он может просто «разнести» своей активностью хрупкую детскую психику, что, мягко говоря, тоже не очень правильно.

– То есть, по вашему мнению, вопрос только в том, чтобы направить детскую активность в нужное русло?

– И в этом тоже. В свое время у нас была пионерская организация, разные кружки были, факультативы, школьные театры, которые в значительной степени компенсировали ребенку этот недостаток возможностей самопроявления. Пионерская организация поддерживала инициативу детей, и сегодняшние реальные политики, крупные бизнесмены сплошь и рядом – бывшие комсомольские и пионерские вожаки. Не многие тогда задумывались о карьере и выбирали себе красивую биографию для предвыборных листовок. Просто в каждом возрасте эти люди находили соответствующий времени выход для своей повышенной социальной активности. Только и всего.