Ричард Длинные Руки - герцог - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 73

Он сиял, я постарался выглядеть бодро и величественно, здесь я для рыцарства прежде всего лидер, который поведет в новые земли, где богатства, деревни с народом, власть и новые титулы.

– Я уверен, – сказал он быстро, – мы сможем там быстрее…

Я прервал резко:

– Только короли и герцоги имеют право использовать местоимение «мы». Или у вас, сэр Фридрих, глисты?

Он испуганно потряс головой:

– Н-нет…

– Уверены?

– Почти…

– Тогда вы должны говорить только от своего имени!

– Простите, сэр, – произнес он смиренно. – Как-то само вырвалось. Уверяю вас, я понимаю разницу в нашем положении и никогда не позволю себе…

На стеллаже с книгами одна сдвинулась и тяжело рухнула на пол. Он быстро посмотрел на нее, потом на меня.

– Чего это она?

– Ей стало дурно, – предположил я.

Он посмотрел на меня в смятении.

– Вы на что-то намекаете, ваша светлость?

– Ни на что, – заверил я и тут же спросил с любопытством: – А вы на что подумали? Расслабьтесь, сэр Фридрих. Я могу чувствовать, что от вас угрозы нет. А что святая книга так странно среагировала на вас, так это…

Я наклонился и поднял ее с пола. Он вскрикнул поспешно:

– Не открывайте!

Но я уже привычно открыл, титульная страница вспыхнула жарким пламенем так быстро, что я не успел даже прочесть название. Тут же загорелось все остальное, хотя вообще-то книгу сжечь трудно, обычно часами может обгорать по краям, но тут воспламенилась сразу вся, как страницы, так и переплет.

Я с проклятием торопливо отдернул обожженные пальцы. Книга выпала из руки рассыпающим бешено искры шаром огня, но на пол рухнул серый пепел, рассыпался на мелкие частички, а те превратились в пыль и пропали с виду.

– Не такая уж она и святая, – сказал сэр Фридрих и добавил поспешно: – Как мне кажется.

Я проворчал:

– Может быть, это на вас так среагировала? При виде меня в обморок не падают.

Он сказал виновато:

– Простите, но книга в самом деле…

Глаза его застыли, а рот замер в полуоткрытости. За окном полыхнул яркий свет, с небес ударил узкий, как игла, луч света, уперся в каменные плиты двора, расширился там до круга. У меня само собой ликующе застучало сердце, свет не просто свет, а не замаранный ничем мирским, первосвет, изначальный свет начала мироздания.

Луч сдвинулся и, пропав на секунду в толстой стене из массивных глыб гранита, появился в моих покоях шагах в трех от меня. На полу высветился круг, а сам луч остался широким конусом, вершина которого уходит через потолок в темное небо.

Раздвинув световой полог, как щель в шатре, вышел сверкающий архангел, судя по пышно взбитой, как мыльная пена, роскошной массе белоснежно-желтых крыльев. Золотоволосый и в золотых рыцарских доспехах, хотя и старинного образца, что-то из позднеимперского Рима с небольшими заимствованиями из нынешней эпохи, он выглядел и держался величаво и пластично, как древний грек. Одежда, прическа, доспехи – во всем умеренный консерватизм, который нам всем нравится.

Даже сапоги почти рыцарские, хотя и без шпор. Доспехи сверкают с такой силой, что я щурился и едва удерживал голову прямо, стараясь не отворачиваться от слепящего света.

Он смотрел прямо, с любовью, так это называется, но я за этой любовью видел то ли равнодушие, то ли сострадание, что еще оскорбительнее, но не рыцарскую любовь, которую я действительно ценю.

Я смотрел прямо, на колени не падаю, вообще-то герцог, а этот сверкающий старомодными латами даже не рыцарь и хотя вассал самого могучего сюзерена в мироздании, но я подчиняюсь только напрямую Господу, а не его посланникам.

Давно и усиленно стараюсь держать лицо, как у фараона на троне, чтоб ни одного движения лицевых мускулов, сейчас я вообще сама ровная, как монгольская степь, любезность, однако архангел что-то понял, щека его недовольно дернулась.

– Ты уже полностью отверг Господа? – проговорил он сдержанно.

Холодок пробежал по нервам, я покосился на неподвижного сэра Фридриха, для него время остановилось, ответил с понятной настороженностью:

– С чего бы?

– Соблазнов много, – проронил он.

– И что?

– Ты всего лишь человек.

Я собрал волю в кулак, негоже стоять вот так и выслушивать, как отчитывают, словно мальчишку, вскинул голову и прямо посмотрел в его сияющее золотом лицо.

– С кем имею честь?

– Михаил, – проговорил он. – Разве мы еще не встречались?

– Вы все на одно лицо, – ответил я дерзко. – Боитесь индивидуальности?.. Хорошо, а я – Ричард Длинные Руки. Герцог, кстати.

Он скрестил руки на груди, я невольно сравнил, увы, у меня и руки потоньше, и сама грудь не такая широченно-выпуклая, озлился и с еще большей дерзостью вперил в него взгляд.

– Мы знаем, – произнес он могучим, но сладким голосом, неприятное сочетание, – кто ты есть, смертный… Если ты еще не окончательно отринул Господа от своего уже черного сердца, то слушай повеление. Доныне ты шел хотя и по опасной дороге, но удерживался от полного падения. Но сейчас вот-вот погубишь душу… окончательно.

– И что ты хочешь? – спросил я.

Михаил покачал головой.

– Я? Ничего.

– Тогда что предлагаешь? – поинтересовался я почти зло. – Ах да, ты же не способен ничего предложить, только посланник… Ну, что должен передать?

Он сказал тем же ровным голосом, не выказывая недовольства откровенным недружелюбием:

– Ты не должен больше ходить в тот мир, который называешь Темным. Никогда. И ты должен отказаться от нынешней поездки.

Я покосился на сэра Фридриха, для него все еще длится единое мгновение, ничего не увидит и не расскажет.

– Почему? – спросил я с настороженностью. – Вам чем-то дорога та Янтарная Капля?

– Господь прозревает, – ответил он, – что ты хочешь сделать. И потому хочет удержать тебя с твоими недобрыми замыслами.

Я спросил в удивлении:

– А что я хочу сделать? Скажи, а то я пока ничего не соображаю. Вариантов масса.

Он покачал головой.

– Только Господь знает.

– Хорошо, – сказал я, – тогда почему мне стало нельзя?

Он ответил после паузы:

– Тот мир… его тоже создал Господь. Намного раньше. И Господь не хочет, чтобы ты туда ходил. Ибо замыслы твои ужасны.

Я пробормотал:

– Видать, Господь в самом деле прозревает дальше меня, потому что я думаю только о том, как уцелеть самому. Но ему виднее.