Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса - читать онлайн книгу. Автор: Нассим Николас Талеб cтр.№ 62

Я не говорю о том, будто университеты вообще не генерируют знания и не способствуют росту (речь, понятно, не о стандартном курсе «Экономика» и других суевериях, отбрасывающих нас в прошлое); я говорю лишь, что их роль страшно переоценена, в то время как члены ученого сообщества, кажется, рады эксплуатировать людское легковерие и нашу проистекающую из поверхностности склонность видеть причинно-следственные связи там, где их нет.

У образования есть преимущества и помимо стабилизации семейного дохода. Оно делает из индивидов более утонченных собеседников, с которыми можно поговорить за обедом, а этим пренебрегать не следует. Однако идея давать образование для того, чтобы развивать экономику, сравнительно нова. Всего полвека назад британское правительство официально считало целью системы образования нечто иное: воспитание в определенной системе ценностей, развитие гражданского чувства и «обучение», а не экономический рост (в то время они не были лохами), – на что указывает и Элисон Вульф.

Древние учились ради того, чтобы чему-то научиться, стать лучше и сделаться приятными собеседниками, а не увеличивать золотой запас в тщательно охраняемых сундуках города. Предприниматели, особенно если их бизнес связан с техникой, – не обязательно приятные собеседники. Когда мне приходилось нанимать людей на работу, я оценивал их при помощи одного эвристического приема (под названием «отделяй тех, кто, зайдя в музей, смотрит на Сезанна на стене, от тех, кто глядит на содержимое мусорницы»): чем утонченнее и культурнее они изъяснялись, тем больше была вероятность того, что они будут считать себя чрезвычайно эффективными в бизнесе (психологи называют это явление гало-эффектом: люди ошибочно полагают, что тот, кто здорово катается на лыжах, будет столь же здорово руководить гончарной мастерской или отделом банка, или что хороший шахматист и в жизни просчитывает все ходы наперед) [64] .

Ясно, что приравнивать навык делать и навык говорить нельзя. Мой опыт общения с эффективными практиками показывает, что они могут выражаться невнятно – но им и не требуется тратить энергию на то, чтобы выражать свои идеи (и аргументировать их) с использованием красивых фигур речи. Между тем предприниматели – это именно практики, а не мыслители: практики делают, а не говорят, и было бы нечестно, неправильно и просто оскорбительно судить их по словам. То же с частниками: качественным должно быть их изделие, а не болтовня, более того, убеждения таких людей могут быть неверными, и если побочным эффектом (ятрогения наоборот) их убеждений становятся более качественные изделия, почему нет? Бюрократов, с другой стороны, в отсутствие объективной оценки успеха и за недостатком адекватных рыночных механизмов отбирают по «гало-эффектам» – миловидности и элегантности. В результате бюрократ производит приятное впечатление на собеседника. Я вполне уверен в том, что обедать с чиновником ООН интереснее, чем с человеком вроде Жирного Тони или инфотехнологом, помешанным на электросхемах.

Рассмотрим эту логическую ошибку вблизи.

В книге с выразительным названием «Чему я научился, потеряв миллион долларов», одной из редких нешарлатанских книг о финансах, главный герой совершает удивительное открытие. Он замечает, что парень по имени Джо Сигель, один из самых успешных трейдеров, торгующих «зеленым лесом», думает, будто это древесина, выкрашенная в зеленый цвет (на деле это пиломатериал из свежесрубленных деревьев, а зеленым его называют потому, что он не высушен). И вот этот Сигель вполне профессионально торгует тем, о чем понятия не имеет! А рассказчик, увлеченный сложными интеллектуальными теориями и концепциями динамики стоимости товаров, терпит крах.

Суть не в том, что успешный торговец пиломатериалом понятия не имел о главном свойстве своего товара, обозначаемом словом «зеленый». Этот человек знал о своем товаре кое-что такое, что непрофессионалы считали несущественным. Те, кого мы зовем невеждами, могут таковыми и не быть.

Прогноз потока заказов на «зеленый лес» имеет мало общего с деталями, которые кажутся существенными тем, кто смотрит на процесс снаружи. Тот, кто успешно торгует «зеленым лесом», не должен сдавать какие-либо экзамены; таких людей отбирают по степени успешности, и красивые аргументы никакой роли тут не играют. Эволюции нарративы безразличны – они важны только для людей. Эволюции не нужно слово, обозначающее синий цвет.

Мы будем называть заблуждением «зеленого леса» ситуацию, в которой человек убежден в необходимости формального знания, в его преимуществе перед другим, не столь заметным со стороны, менее объяснимым, менее поддающимся описанию.

Мой интеллектуальный мир был разрушен до основания, когда все то, что я изучал в университете, оказалось мастерски организованным лохотроном. Произошло это так. Когда я впервые стал работать с деривативами и «волатильностью» (я специализировался на нелинейности), то сосредоточился на обменных курсах, области, которой посвятил много лет. Мне нужно было сосуществовать с трейдерами, которые занимались иностранной валютой, – они не владели специальной терминологией на моем уровне, их работа заключалась в том, чтобы покупать и продавать валюту. Обмен денег – древняя профессия со своими традициями и навыками; вспомните историю про Иисуса Христа и ростовщиков. Попав в трейдерскую среду после изысканного вуза Лиги плюща, я был потрясен тем, что мне открылось. Мы предполагаем, что торговцы валютой разбираются в экономике, геополитике, математике, будущей стоимости валют, разнице в обменных курсах между странами. Что они штудируют статьи об экономике, опубликованные в глянцевых журналах различных институтов. Мы можем воображать их как космополитов, которые по субботам ходят в оперу, не забыв надеть аскотский галстук, заставляют нервничать видавших виды сомелье и берут уроки танго по средам после обеда. И говорят на правильном английском. Если бы.

В первый же день на новой работе я открыл для себя поразительную реальность. В касту трейдеров в то время входили в основном итальянцы, обитавшие в Нью-Джерси и Бруклине. Это были простые, очень простые парни, которые в прошлом занимались в операционных отделах банков безналичными переводами, а когда рынок расширился, точнее, взорвался и на плавающих курсах валют стало можно зашибать большие деньги, переквалифицировались в трейдеров и стали известными в этом бизнесе. Известными и процветающими.

Мой первый разговор состоялся с экспертом, которого я назову Б. Этот парень с фамилией, оканчивающейся на гласный, был одет в костюм от Бриони ручной работы. Мне сказали, что он крупнейший торговец швейцарскими франками в мире, своего рода легенда, – он предсказал большой долларовый коллапс 1980-х и сохранил свое состояние. За время нашего короткого разговора я уяснил, что он не сможет найти Швейцарию на карте, – я-то, дурак, полагал, что он швейцарский итальянец, а он не знал даже, что в Швейцарии живут итальянцы. Он никогда там не был. Осознав, что среди трейдеров он не исключение, я пришел в ярость: мои университетские годы испарялись на глазах. Именно в тот день я перестал читать статьи об экономике. Во время этой «деинтеллектуализации» меня немного тошнило; может быть, я не оправился до сих пор.