Кладезь бездны - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Медведевич cтр.№ 87

Аураннка невесомо соскользнула со спины лошади, и та, тупо мотая поводьями, уплелась прочь. Тамийа-химэ улыбалась такой же, как у сумеречницы в белом, кукольной, ненастоящей улыбкой.

Три человека подошли к мостику через ров и странно застыли. Словно хотели зайти прямо втроем, а мостик-то – узенький, ну и кто пойдет первым? Абиду почему-то стало смешно, и он хихикнул.

– Уходи, – повторила Тамийа-химэ.

И поддернула подвязанные рукава.

– Ну а где аждахак-то? – все еще хихикая и чувствуя себя донельзя глупо, спросил Абид.

Аураннки, словно не слыша вопроса, строились в ряд, наклоняя копья.

Трое у моста наконец-то стали друг за другом, и первый вступил на деревянный настил.

Абид огляделся – и у частокола никого, только ветер одежду на трупах треплет. А что, все попрятались? От аждахака?..

А эти трое одинаково шагающих дошли до перегораживающего мостик трупа. Замялись.

И тут воздух вокруг них потек, как в знойный полдень над камнями лавовых полей под Марибом.

Абид разглядел то, что проступило в дрожащем мареве, заорал и упал на колени. Лагерь за его спиной ответил такими же воплями и отчаянным, пуганым визгом.

Аждахак ревнул, дернул лапой и смел с моста человеческое тело. Раскачиваясь и мотая уродливыми, морщинистыми шеями, тварь поковыляла вперед.

Кругом метались и выли люди. Абид плакал и не имел сил подняться с колен.

Поэтому его едва не стоптала лошадь:

– Эт-та что еще за новое гадство? – заорал сидевший в седле черный от щетины ханетта.

Одна из аураннок, не оглядываясь, крикнула:

– Где Джунайд?!

Тварь застряла в воротном проеме: роговые пластины на суставах лап не пускали. Аждахак бил шипастым хвостом и тупо ломился, разевая слюнявые, усаженные зубами-иголками пасти.

– Шейх в городе, – проскрипел над головой Абида знакомый голос. – Я за него.

Тут юноша явственно почувствовал, что сходит с ума – как?!.. откуда?.. Но нет, и вправду, ханетта, отдуваясь, спускал с седла неловко свесившегося, сопящего и охающего от болей в пояснице муллу Абд-ар-Рафи ибн Салаха.

Несообразность происходящего – где могучий шейх-волшебник и где старый ворчливый мулла?! – вопли людей и рев застрявшего аждахака пересилили его разум, и тот разлетелся искрами, словно его пнули, как прогоревшую головешку. Поэтому дальнейшее Абид помнил как-то по частям и странно.

С душераздирающим треском и скрипом воротные столбы вывернулись из земли и обвалились. Торжествующе хрипя и роняя слюну с брыльев, аждахак поволокся вперед.

А потом… потом, наверное, Абид что-то пропустил.

Потому что потом он помнил нечто совершенно невероятное!

Раздвинув строй аураннок, старый мулла прошел между жалами их копий. И поднял правую руку. Наверное, в ней было что-то зажато. Но от испуга и слез Абид не видел что. Видел только, как старик стоит, и ветер треплет его латаный бурнус и кончик застиранной чалмы. Аждахак изогнул все три шеи и зашипел.

– Ты не пройдешь! – громко сказал старик и еще выше поднял руку. – Во имя Всевышнего, милостивого, милосердного! Ты не пройдешь!

Тварь трубно заревела и рванула вперед, щелкая зубами. Когда одна из пастей клюнула вниз, туда, где стоял ибн Салах, Абид вскрикнул и зажмурился.

А когда открыл глаза, мулла уже не стоял перед аждахаком.

Тварь коленчато извивалась и истошно ревела – в страшной муке. И одной головой пыталась что-то из себя выхаркнуть. Со всех сторон ее били и били копьями сумеречники и люди, летели в чудище камни. А по обеим сторонам от Абида бежали и бежали еще люди с камнями и палками, и они плакали и кричали:

– Мученик! Мученик!..

– Разойди-ииись! – заорали рядом со змеем.

Одну из бестолково колыхавшихся в высоте башищ повело в сторону, и несущая ее шея отвесно, как подрубленная, бухнулась наземь. И тогда, подхватив свой кол, Абид тоже побежал в живую кучу вокруг аждахака.

Он лез и лез вперед, глядя под ноги, толкаясь и пихаясь локтями, и все смотрел вниз. А потом отчаялся и таки дорвался до чешуйчатой ящериной ноги и принялся долбить об нее палкой со всей оставшейся силой ярости.

Мученик, мученик…

И хотя, когда завалилось чудовище, Абид все-все понял, он все равно потом протолкался к небритому ханетте и спросил:

– А шейх… Абд-ар-Рафи ибн Салах?.. Шейх?.. – и не смог договорить.

А гвардеец грустно посмотрел на него, потер нос – и покачал головой. Поскольку Абид не уходил и продолжал молча смотреть на него, ханетта пояснил:

– У шейха в руке был камень с сигилой Дауда. Тварь ее… проглотила. И оттого издохла.

Абид продолжал молча, не мигая смотреть на него. И ханетта добавил:

– Руку откусил. А на клыках у него – трупный яд. Шейх мог умирать долго и мучительно. А умер быстро. Тварь ударила его лапой и проломила когтями грудь. Мы вытащили тело ради достойного погребения, о юноша. Теперь шейх в раю с остальными шахидами.

Абид наконец сморгнул. Развернулся и пошел прочь. И только потом понял, что не заплакал.

* * *

Хаджар, ближе к вечеру

Присматриваясь и ожидая сигнала к атаке, Намайо мрачно оттопыривал губу. Ему не нравилось то, что он видел.

Когда-то, наверное, этот храм построили почитатели странного айсенского пророка. Тяжелый прямоугольник входа с остроконечной аркой. В арке – огромные, на трех толстенных полосах меди, деревянные ворота. Надо всем – яркий, выложенный голубыми изразцами купол и высокие тонкие башни с остроконечными ажурными крышами. А перед храмом – огромная, огромная открытая площадь, сплошь вымощенная гладкими, блестящими, скользкими мраморными плитами. Ага, чтобы лошади скользили и сразу падали, впрочем, айсены вряд ли заезжали сюда на лошадях.

На башнях, на галерее вокруг купола и над аркой входа засели стрелки. Солнце садилось, и на светлые плиты площади ложилась громадная тень купола. Опрокинутые на мрамор, длинно и косо вытягивались тени башен. Но больше трети площади все еще сверкало под вечерним слепящим солнцем.

Из-за колонны галерейки под вторым этажом дома Намайо прекрасно видел, где лежит Акио. Одна стрела в горле, одна – точно всадили – в груди. Торчащие из тела древки тоже отбрасывали тени – тоненькие и безобидные. Как веточки. Клинок Акио пускал солнечные зайчики, когда порывы ветра встрепывали рукав, а тот теребил и шевелил лезвие.

На площади остались Акио и еще трое. И много людей.

Когда их принялись расстреливать, как птиц, Тарег-сама приказал прекратить атаку и отступить. Сейчас все сидели в послеполуденном теньке и ждали. Кто, как и Намайо, подпирал спиной колонны галереи, кто-то выволок из лавки ковер и растянулся прямо на полу, кто-то сидел на ступенях тренькающего фонтанчика. От фонтана передавали мехи с водой: здесь всегда, всегда хотелось пить.