Ричард Длинные Руки - фрейграф - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 40

Я поскреб голову когтями. Мириам невольно сжалась и даже отшатнулась, но осталась на месте.

— Какой же непоправимый? — возразил я. — Она спит под моим крылом! Разве это не высшее щасте?

Она набрала в грудь воздуха, глаза загорелись праведным гневом, а щеки вспыхнули так ярко, что стали цвета ее великолепных волос, но посмотрела на меня, стиснула челюсти и процедила сквозь зубы:

— Да, наверное…

— Ну вот!

Ее серые, как обнаженная сталь, глаза сверкнули холодно и зло.

— Давай подумаем, — предложила она сдержанно, — как ее вернуть.

— Отцу?

— Дяде! — сказала она злобно. — Ты же видел, что отец собирался с нею сделать!

— Хотел передать хорошему человеку, — сказал я рассудительно. — В вечное пользование. Ну хотя бы даже во временное, что тут плохого? Не понимаю… Слушай, женщина, с тобой все в порядке?

Она насторожилась, спросила замедленно:

— Ты о чем?

— Ты о себе так не беспокоилась, — напомнил я, — как об этой пташке! А сейчас тебя прямо трясет. Что с тобой? Взрыв альтруизма?.. Самопожертвование?.. Почему такой резкий и болезненный интерес? Она кто тебе — сестра?.. Дочь?

Она смотрела исподлобья, заколебалась, я чувствовал, что готова что-то сказать или в чем-то признаться, однако после молчания пробормотала:

— Опять град вопросов, будто и не дракон, а какая-то мелкая ящерица… Несолидно.

— Ты не ответила, — напомнил я, она угрюмо молчала, я сказал великодушно: — Ладно, оставим это на потом, но обещаю — еще вернемся. Что за дядя и где он обитает?

Она ответила незамедлительно:

— Как только принцесса сказала, что письмо адресовано дяде, я могу сказать, где он находится.

— И что? — спросил я саркастически. — Вот я щас понесу эту вот… этот цветочек, вручу ее дяде и скажу: на, теперь заботься сам?

Мириам сказала угрюмо:

— А разве не это правильно?

— Нет, — сказал я твердо.

— А как?

— Супротив родительской воли низзя, — отрезал я. — Они старые, дольше жили, лучше знают.

— Но Вики не любит ярла Растенгерка! Ту сволочь вообще никто не свете не любит и любить не может!

— Стерпится, — заявил я безапелляционно, — слюбится. Ты лучше скажи, какой тебе в этом интерес?

Она взглянула на меня с откровенной злостью.

— Ты же сказал, что оставим это на потом!

— Так уже сколько времени прошло? — удивился я. — Вот «потом» и настало!.. Ответствуй, а то сожру!

Она поморщилась, но не спросила, в самом ли деле готов сожрать, то ли меня не хочет ставить в неловкое положение, то ли сама еще не до конца уверилась в моем миролюбии.

Принцесса оглядывалась по сторонам, глаза распахнулись, как настежь открытые окна.

— Как отсюда далеко видно… И как красиво!

Мириам вздохнула, а я сказал в пространство:

— Я одного не понимаю…

— Чего? — спросила Мириам. — Чего ты не понимаешь, ящерица, если ты не понимаешь всего?

— Я не понимаю самого главного, — сказал я твердо. — Когда вы кормить меня будете, такого красавца и главу семьи? Пусть даже временной. Это весьма даже как-то непонятно. Я на вас удивляюсь, где ваши инстинкты?

Мириам подумала, нехотя кивнула.

— Ладно, вообще-то позавтракать стоит. И эту жабу бородавчатую покормить заодно, а то квакать разучится. И комаров ловить не сможет.

Принцесса смотрела на нее огромными, как блюдца, глазами, не все разумеют такой странный юмор, потом перевела взгляд на меня, и я ощутил, как по мне прошла теплая волна покоя и ласки.

Мириам деловито складывала щепочки для костра. Сверху положила поленья потолще. Я терпеливо ждал, могу поджечь сразу дерево, Мириам словно ощутила мою снисходительность, внезапно резко подняла голову и прямо посмотрела мне в глаза.

— А ты уверен, — спросила она, — что ты… дракон?

Я дернулся, чуть не проглотив приготовленный в глотке огненный шар.

— Чего? А кто я?

Она продолжала рассматривать меня строго и внимательно.

— Вот Вики предположила, что ты — прекрасный принц, заколдованный в этого мерзкого зверя.

Я с облегчением перевел дыхание, пронесло, а то уже лапы затряслись, с преувеличенной озадаченностью осмотрел свое великолепное блестящее тело, сплошь покрытое чистой молодой чешуей, прочной, как алмаз, и подогнанной просто ювелирно.

— Мерзкого? — переспросил я. — А что не так?.. Крылья не те?.. Или лапы?.. Или живот?.. Или…

Она проследила за моим взглядом и поспешно перебила:

— Нет-нет, все прекрасно… в смысле, это меня не интересует вовсе. Но я человек, а мы за красоту признаем только человеческие пропорции.

Я недовольно хрюкнул.

— Какие люди ограниченные!.. Я вот признаю красоту и грациозность оленя, нежный трепет бабочки, достоинство жука, добродушие шмеля, изящество цветка, грациозность белки…

Она сказала виновато:

— Извини, я не подумала. Мы тоже все это признаем.

Я спросил капризно:

— А меня, значитца, не признаешь? Что прекрасной принцессе во мне не нравится? Я вот могу даже так…

Я дохнул огнем очень осторожно, чтобы не разметать сложенный шалашик. Береста сразу вспыхнула, оранжевые язычки поползли вверх по прутикам.

Мириам вздохнула.

— Ей как раз все нравится. Даже вот такое. Это я все думаю…

— Думаешь? Поздравляю!

— Не остри, ящерица. Ящерицы не острят.

— Много ты про нас знаешь, — ответил я с достоинством. — Хочешь, расскажу про наши брачные обычаи? И красивый в своей необыкновенности ритуал откладывания яиц на большую луну?

Она отстранилась и проворчала:

— Вот так прямо на луну? То-то она вся в пятнах… Нет, не хочу.

— Многого себя лишаешь, — произнес я высокомерно. — Но чего требовать от существа без перьев и с плоскими ногами? От мыслящего тростника, а то и чертополоха?.. Ладно, хрюкай, что надумала. Вижу, глазки блестят, как у блудливой козы.

Она покачала головой, сходила в пещеру и вернулась с освобожденной от шкуры тушей козы. За нею тянется мокрый след по земле, предусмотрительная Мириам держит добычу в холодной проточной воде, чтобы мясо не испортилось за время жаркой ночи.

Я ждал, Мириам начала деловито срезать мясо тонкими ломтиками, я видел, как ей не хочется меня о чем-то просить, наконец она сказала с такой решимостью, словно прыгнула в ледяную воду: