Ричард Длинные Руки - гауграф - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 36

Она опустила взгляд, щеки побледнели. После трудной паузы произнесла с тяжелым вздохом:

– Все будет, как вы скажете, сэр Ричард.

– Вот и хорошо, – воскликнул я с жестоким весельем. – Значит, мне совсем не нужно идти на крайние меры. Хорошо, леди Элинор, я рад, что у нас полное взаимопонимание. Мне это нравится. Мне вообще нравится ладить с людьми.

– Со всеми? – спросила она. – До нас доходят ужасающие слухи о вашей жестокости.

Я отмахнулся.

– Клевета.

– Во всем?

– Не знаю, – сказал я, – в чем именно меня обвиняют. Но ни один невинный не пострадал. Разве что кто сдуру? Война закончилась, а политика вся на том, чтобы людям нравиться. Тогда работают лучше, а это значит, стричь их легче…

Она слушала с милой улыбкой красивой и недалекой женщины, что старается нравиться мужчинам даже просто так, по своей женской сути, не ставя целью что-то получить от них, это получится само собой, мужчины не могут не задаривать за такие пустяки, как многозначительный взгляд, мимолетная улыбка, оброненный платок, легкое касание локтем…

Я на том же уровне изображаю довольного жизнью типа, у которого все схвачено, а рядом с женщиной он привычно думает только о том, что у нее под платьем.

И хотя оба понимаем, что играем роли, но весь мир, исключая простолюдинов, играет…

И все-таки я чувствовал, как теплота, покой и тихое очарование обстановки начинают успокаивающе расслаблять мои вечно взведенные мышцы. От огромного камина в трех шагах идет хорошее сухое тепло, там красочная россыпь крупных багровых углей, еще не подернутых пеплом, кое-где даже высовываются дразнящие язычки огня. Я быстро зыркнул в тепловом диапазоне, в камине пусто, стенки и дно выскоблены до блеска заботливыми руками служанок.

– А зимой, – сказал я небрежно, – хоть греет?

Она повернула голову в ту сторону, куда я кивнул, помедлила с ответом, слишком быстро я все понял, заставила себя улыбнуться.

– Да, конечно… Вы же чувствуете тепло?

– Чувства могут быть и ложными, – напомнил я. – Особенно, когда имеешь дело с женщинами… конечно, я не имею в виду вас, леди Элинор. У нас все взаимно честно. Но такую магию я приветствую. Облегчение первобытно-общинного ручного труда…

Она поинтересовалось кротко:

– А если церковь не одобряет?

– Церковь в своем бесконечном милосердии, – сказал я, – закрывает глаза на то, что происходит в домах за плотно закрытыми дверьми и опущенными шторами. Для церкви в первую очередь важнее мораль общества, а уже потом – отдельного человека. Хотя, конечно, главная цель – перевоспитать самого человека.

Она заметила язвительно:

– Средствами инквизиции?.. Кстати, как это вы без той замечательной во всех отношениях собачки?

– Что вы все о собачке в первую очередь, – спросил я, делая вид, что уязвлен. – Я здесь, разве этого мало?

– Да как-то привычнее. В дальние походы вы всегда…

Я спросил удивленно:

– Какие дальние? Я только что пил кофе у себя во дворце! Но вошел прямо в своем кабинете в особую дверь… и вот здесь. Леди Элинор, уж не считаете ли вы, что я что-то потерял или чему-то разучился? Я такой, только гребу и хапаю. Для себя и для отечества. Умею я, сразу признаю честно, намного больше, чем в далеком прошлом.

– Но больше для себя? – поинтересовалась она шутливо, но не смогла убрать глубокую озабоченность из голоса.

– Моя мощь растет вместе с мощью моего… влияния, – ответил я дипломатично. Государство – это я.

Она держалась скованнее, хотя заметно только опытному глазу, но я знаю ее, как облупленную, видел всякой, даже голой, перед таким презренным слугой, каким был я, не стеснялась, так что теперь знаю все ее карты. Я-то свои всегда держал близко к груди, не раскрывал, теперь пусть гадает, где говорю правду, где приврал.

– Мощь, – произнесла она негромко, – влияние, власть… Я понимаю, трусы должны иметь власть, иначе им боязно… А зачем власть вам, сэр Ричард?

Я пожал плечами.

– Дык все к ней рвутся!.. Полистать хроники, там все войны, перевороты, заговоры, убийства родни – из-за страстного желания захватить трон!

Она медленно опустила и подняла веки, чтобы я лучше рассмотрел и оценил ее длинные густые и красиво закрученные кверху ресницы.

– Верно, – произнесла она ровным и таким же безукоризненно отшлифованным голосом, – все. Но разве вы тоже «все», сэр Ричард?

Я ответил залихватским тоном:

– Конечно, я уникален. Единственный и неповторимый! Но опыт говорит, что каждый из нас считает себя уникальным и необычным, а остальных… «всеми». Так что иногда начинаю сомневаться в своей уникальности и с ужасом думаю, вдруг я тоже эти самые «все».

– Предпосылки есть? – поинтересовалась она.

– Есть, – признался я. – Вот смотрю на вас, леди Элинор, и такие грешные мысли в моей голове! А это значит, что и я как все… Хуже того, как все мужчины!

Она улыбнулась.

– Ах, сэр Ричард! Ну тогда в самом деле не скрывайте своих возвышенных чувств. Например, эту вот любовь к власти.

Я вздохнул и развел руками.

– Все хорошо, зачем такое скрывать, когда никто не скрывает. Но я, на свою беду, успел ухватить того, что не все знают. Так что хоть в этом я не все… За власть приходится платить… Знаете чем?

– Страхом за жизнь?

– Хуже, – ответил я.

– Что может быть хуже?

– Ответственность, – пояснил я. – Это хуже постоянной боязни покушений! Что, и вы этого не знали? Значит, у вас еще не было подлинной власти, леди Элинор.

Она прямо взглянула мне в глаза.

– Вы так думаете? У волшебницы власти больше, чем у королей. Но насчет ответственности вы, как ни странно, правы.

Я спросил уязвленно:

– Почему странно?

Она ответила с туманной улыбкой:

– Молодые рыцари про ответственность начинают думать… очень не скоро. Вы ведь молоды?

– Стар на голову, – ответил я шутливо, – моложе в других местах. Не секрет, что даже самая малая доля власти легко кружит неразвитые головы. А у меня, как уже сказал, голова – самое крепкое место.

– Это как?

– Я ею ем. А еще – прошибаю стены.

Она игриво улыбнулась.

– Значит, у вас немало и слабых мест?

Я небрежно отмахнулся.

– Если у власти мудрая голова, слабости молчат в тряпочку. Я за разумный деспотизм. За деспотизм разума, во!.. Но что-то у нас с вами, леди Элинор, разминка пошла как-то вкривь. Диссонанс некий.

– В чем?

Я ответил скорбно: