Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка - читать онлайн книгу. Автор: Том Вулф cтр.№ 21

У Спектора был один идеал, Арчи Блейер. Блейер был руководителем оркестра, который основал звукозаписывающую компанию «Каденс Рекордз». В 1961 году Спектор вошел в партнерство еще с двумя предпринимателями, а затем выкупил их доли и в октябре 1962 года стал единолично владеть «Филлес Рекордз». Его первым большим хитом стала песня «Он бунтарь», записанная группой «Кристалз». У Спектора имеется своя система. Его большие звукозаписывающие компании выпускают записи точно картечь — десять, быть может, пятнадцать рок-н-ролльных записей в месяц, и если одна из них цепляется, они могут делать деньги. Система Спектора заключается в том, чтобы выпустить их одновременно и слить воедино. И он все это делает. Спектор пишет тексты и музыку, ищет таланты и подписывает с ними контракты. Затем он отвозит их на звукозаписывающую студию в Лос-Анджелесе и сам руководит сессией звукозаписи. Спектор проводит вместе с музыкантами часы и целые дни, чтобы получить нужные ему две-три минуты. Две-три минуты из всей этой долгой напряженной борьбы. Он обращается с дисками управления подобно некоему электронному маэстро, настраивая различные инструменты, всячески манипулируя звуком, используя в одной записи такие вещи, как два рояля, клавесин и три гитары. Затем, заново все перезаписывая с эзотерическими эффектами дублирования и двойного дублирования — усиления инструментов или голосов, — он получает то, что уже известно во всей индустрии как «звук Спектора».

Единственное, что не находится у Спектора под контролем, это реальное производство: изготовление самих пластинок и их распределение. Единственные люди, способные постоянно доставлять ему всевозможные проблемы, это агенты по продаже, ведающие распределением, — эти жиряги, вечно жующие сигары. И еще… да, чтобы быть до конца честным, вообще-то на самом деле есть уйма всего, что доставляет Филу Спектору проблемы, и это даже не столько какой-то человек или группа людей, сколько его… статус. Подростковый Магнат! Это просто ни в какие ворота. Он ни то ни се. Спектор идентифицирует себя с тинейджерской преисподней, он ее защищает, но он для нее уже слишком взросл. Слишком зрел. Как миллионер, как гений бизнеса, живущий в двадцатидвухэтажном пентхаусе над Ист-Ривер вместе со своей двадцатилетней женой Аннет, которая учится в Хантер-колледже, имеющий четырехкомнатные апартаменты на первом этаже, у себя в конторе, а также лимузин, личного шофера, телохранителя, прочий персонал, Дэнни, Джоан Берг и всех-всех-всех, да еще вдобавок специального портье, который направляет людей к кабинету мистера Спектора — в общем, все это делает Фила Спектора одним из них, включает его во вселенную артеросклеротических, лицемерных, вечно жующих сигары, безнадежных, жирных взрослых, инфарктных стервятников, каких непременно встречаешь в музыкальном бизнесе. А потому здесь, в темноте, сидит двадцатитрехлетний мужчина с выражением лица Шелли, в замшевой куртке и остроносых ботинках, с локонами пажа, символ одного, но здесь же, в темноте громадного бежевого кабинета, сидит и символ другого. В самый разгар дня Спектор сидит в темноте, ощупывая пальцами лоб.

Один из бежевых телефонов звонит, и Дэнни отвечает на звонок. Затем он прижимает пальцем кнопку «пауза» и говорит Филу Спектору:

— Это «Роллинг Стоунз», они только что прибыли.

Тут Спектор заметно оживляется. Приподнимаясь на рыжевато-коричневые носки своих ботинок, он подходит к телефону. Стоя у стола, Фил, неподдельно обрадованный, слегка крутится на каблуках.

— Привет, Эндрю, — говорит он. Сейчас Спектор разговаривает с Эндрю Олдхэмом, менеджером «Роллинг Стоунз». А затем примешивает к голосу акцент «кокни». — Вы все прибыли? — спрашивает он.

Ну, с «Роллинг Стоунз» полный порядок! «Роллинг Стоунз», эта английская группа, и Эндрю Олдхэм, они вроде него самого. Ребята выросли в тинейджерской преисподней и сумели выбраться наверх. И теперь они тоже хотят иметь все — стиль жизни подростков и деньги взрослых. Не быть только на одной стороне или только на другой, жирной и суперсклеротической. Боже! Поездка Фила Спектора в Британию! Именно там он внезапно все это и получил.

Фил Спектор здесь! Британцы всегда обладали способностью спокойно смотреть на все разновидности злодейского вида бунтарей и отчужденных худощавых подростков, а затем, мило воркуя, поглощать их подобно огромному тропическому болоту, обкладывать их славными материнскими припарками. «Битлы», битломания, рок-н-ролл — внезапно все это оказывается впитано в самый центр вещей так, как будто всю дорогу могло там за милую душу находиться. Фил Спектор прибывает в Лондонский аэропорт и (Санта-Барранца!) там повсюду торчат фотографы, поджидая именно его.

Фила Спектора, а на следующее утро ему посвящают целый разворот лондонской «Дейли миррор», крупнейшей газеты Западного мира с пятимиллионным тиражом: «Двадцатитрехлетний американский магнат рок-н-ролла». Спектор также попадает в журналы в качестве «Магната звукозаписи Соединенных Штатов». Выпускаются приглашения на приемы, где можно лично познакомиться с «Филом Спектором, выдающимся американским автором хитов». А затем он опять приземляется в международном аэропорту Кеннеди, и — да-да — его там поджидает все та же теплая компашка таксистов с сырным запахом изо рта. Спектор берет такси до дома номер 440 по Восточной 62-й улице и попадает в свой бежевый мир. Телефоны снова звонят, и все опять то же самое, то же самое…

— Жулье с сигарами в зубах, — говорит Фил Спектор, пребывая в оживленном настроении после разговора с Эндрю Олдхэмом. — Просто целая банда жулья с сигарами в зубах, ведающая распределением грампластинок. Они уже многие годы в этом бизнесе, и они с возмущением тебя отвергают, если ты молод. Именно по этой причине столько пацанов обламывается в нашем бизнесе. Они всегда учреждают новые звукозаписывающие компании, по крайней мере, обычно так бывает, этот бизнес прямо сейчас очень мягкий. Короче, они основывают компанию и вкладывают все свои деньги в пластинку. Эта пластинка вполне может стать успешной, а они все равно обламываются, потому что те жирные типы вообще тебе ничего не заплатят, пока ты не сделаешь три-четыре хитовые пластинки кряду. Ты начинаешь орать насчет денег, а они говорят тебе: «О чем ты толкуешь? Все эти пластинки вернулись ко мне назад от розничных торговцев, так как насчет моего права вернуть пластинки?» И так далее и тому подобное. Что тогда прикажете делать? Предъявлять судебные иски двадцати парням в двадцати разных судах Соединенных Штатов? Эти типы смотрят на все только как на продукт. Им наплевать на ту работу и тот пот, который ты вкладываешь в пластинку. Меня они теперь уважают, потому что я продолжаю выдавать хиты. После этого они даже становятся даже вроде как честными… понятное дело, на свой ублюдочный манер.

Где, скажите, в подобном мире человек может найти друзей? Ну не друзей, так хотя бы товарищей? Взрослых возмущает его молодость. Их возмущает его успех. Но и с пацанами не лучше. Спектор настолько более зрел и… более высокопоставлен… что все они воспринимают его… ну как отца, что ли. Или же они хотят к нему подлизываться, нежить его, улещать, падать перед ним ниц, свистеть, орать, топать, давать ему по голове — короче, делать все что угодно, лишь бы привлечь его внимание и совершить «прорыв», получить всего один шанс. Или еще один шанс. Спектор не может приблизиться к Брилл-билдингу, центру музыкального бизнеса, потому что это место кишит пацанами в остроносых туфлях, складки на которых уже вовсю трескаются. Эти парни пять лет тому назад сделали одну хитовую пластинку и до сих пор никак не могут понять, что отныне и навек они оказались в забвении. Они ползают по всему Брилл-билдингу в той же самой манере, в какой лысеющие пожилые промоутеры ползали еще в те времена, когда Эй. Дж. Либлинг написал про это место как про Увеселение-билдинг. Фил Спектор входит в лифт внутри Брилл-билдинга, кабина оказывается битком набита, и внезапно он чувствует, как чья-то рука в самой что ни на есть ласковой манере берет его под локоток, а чей-то рот приближается к его уху и говорит: «Фил, малыш, погоди, пока ты вот этого не услышишь: „Аах-уум-бау-ай…“ — и Фил Спектор оказывается заключен в кабину еле-еле движущегося лифта, — „ва-амп нуби-пунг-фанг аах-аах уюб бау-ай“ — ты в это врубаешься, Фил? Ведь ты в это врубаешься, правда, Фил? Фил, Малыш!» Фил Спектор идет по коридору, а пацаны подкрадываются к нему сзади и суют ему в карман плаща песни, музыку, тексты. Добравшись до дому, он находит там все эти жалкие бумажки. Или, скажем, Спектор выходит из Брилл-билдинга и внезапно чувствует, как ему дали капитальный подзатыльник, резко разворачивается, а там в эстрадных позах стоят четыре пацана. Дружно наклонив головы, они говорят: «Только один такт, Фил — „Скажи полюбишь буу-ах ай-вай детка“. — Один из парней, в самом конце ряда, расплющив жирный подбородок о ключицу, увлеченно выдает бас: „Бух-ангхх, бух-ангхх“».