Тайны Шерлока Холмса - читать онлайн книгу. Автор: Джун Томсон cтр.№ 40

В письме она упомянула о неком деле, расследованием которого я занимался. Мол, она слышала о нем от отца. Я решил проверить обоснованность своих сомнений и поинтересовался у ван Вейка, знает ли он, о каком именно деле идет речь.

Вот тут-то капитан и выказал недостаток воображения и гибкости ума, подтвердив мои подозрения, что в конечном счете стоило негодяю свободы. Ему бы сказать, что он ничего не знает, и дело с концом. Но он так хотел заманить меня на судно, что допустил ошибку и упомянул о деле Блекмора.

Боюсь, из соображений конфиденциальности я не смогу вам поведать о сути этого дела, да она и не так важна. Достаточно сказать, что речь шла о попытке шантажа некоего весьма именитого лица. Шантажировал его некий Блекмор, действовавший по приказу Мориарти.

Я пошел на хитрость, и мне удалось добиться ареста Блекмора по совершенно другому обвинению – за сбыт краденого. Арестовал преступника инспектор Лестрейд из Скотленд-Ярда, вся слава досталась ему, а мне взамен позволили изъять интересующие меня бумаги из сейфа Блекмора.

Впоследствии ход судебного процесса над Блекмором бурно обсуждали газеты, но при этом так ни разу и не упомянули моей фамилии. Как, скажите, в таком случае ван Вейк узнал о том, что я имел отношение к тому делу? Ответ напрашивался сам собой: капитан являлся членом шайки Мориарти и потому знал подлинную подоплеку событий.

Так я пришел к выводу, что ни мистера, ни мисс Пеннингтон на самом деле не существует, а история о таинственном исчезновении пассажира всего лишь часть плана, придуманного Мориарти незадолго до гибели и призванного покончить со мной.

– И зная это, вы все равно согласились отправиться с ван Вейком на судно? – изумился инспектор Петерсон, потрясенный до глубины души. – Вы хотя бы понимали, что подвергаете смертельной опасности не только свою жизнь, но и жизнь доктора Уотсона?

– Понимал. И, смею вас заверить, решение отправиться на «Фрисланд» далось мне нелегко. – Повернувшись ко мне, Холмс продолжил: – Старина, за все годы нашей дружбы вы ни разу не отказали мне в помощи, сколь бы рискованным ни было дело. Если вы решили, что я вдруг в вас усомнился, примите мои самые искренние извинения и поверьте, что это не так. Я бы с радостью под тем или иным предлогом попросил вас остаться, но я знал, что вы непременно станете возражать и тем самым вызовете подозрения у ван Вейка. А мне представлялось крайне важным, чтобы капитан до самого конца пребывал в уверенности, будто я купился на его байку.

– Холмс, ну что вы! – воскликнул я, тронутый до глубины души. – Прошу вас, не извиняйтесь. Даже если бы я знал, чт́о нам угрожает, все равно отправился бы с вами.

– Спасибо, Уотсон. Именно этих слов я от вас и ждал. Я вам очень признателен. Как верно заметил Цицерон, adminiculum in amicissimo quoque dulcissimum est [47] .

После недолгого молчания Холмс продолжил:

– Как вы помните, Уотсон, я попросил вас с капитаном обождать внизу, объяснив, что мне нужно оставить записку миссис Хадсон. Вместо этого я разбудил нашу почтенную хозяйку и передал ей записку, которую поручил доставить вам, инспектор Петерсон.

В записке я кратко описал положение, в коем оказался, и просил о немедленной помощи. В силу причин, о которых вы узнаете чуть позже, я не стал упоминать о профессоре Мориарти. В послании к вам, инспектор, я попросил прихватить с собой не меньше дюжины стражей порядка и известить о своем прибытии двумя гудками полицейского катера.

Я передал письмо миссис Хадсон, строго наказав дождаться момента, когда мы уедем, после чего немедленно взять экипаж и отвезти послание в Скотленд-Ярд, где вручить вам лично в руки.

Вместе с тем мне не улыбалось отправляться на «Фрисланд» безоружным, и потому я принял меры предосторожности. Я прекрасно понимал, что нет никакого толку брать с собой револьвер. Если я не ошибся и верно разгадал план ван Вейка, капитан не стал бы нас убивать в Лондоне, а дождался бы, когда «Фрисланд» выйдет в открытое море. Тогда бы голландец мог спокойно нас прикончить и выбросить трупы за борт.

Лишать нас жизни, пока судно стоит в порту, было небезопасно. Если бы мы оказали сопротивление, наши крики могли услышать пассажиры и не участвующие в заговоре члены команды. Кроме того, в порту от трупов избавиться куда сложнее. Даже если привязать к телу груз и бросить в воду, его может случайно подцепить якорем и вытащить на поверхность другое судно. В открытом море об этом можно не беспокоиться.

Ну а пока судно не вышло в море, капитану нужно было нас где-то держать, причем так, чтобы мы не поднимали шума. Решил он эту задачу просто: сперва опоил нас, а потом связал и запер у себя в каюте – там бы мы и лежали вплоть до отплытия.

Вполне естественно я ожидал, что, пока мы будем лежать без сознания, ван Вейк непременно обыщет нас и заберет револьвер, если я прихвачу с собой оружие. Это всё, конечно, были мои догадки.

Что случилось после того, как мы взошли на борт «Фрисланда», вы, любезный Уотсон, и сами прекрасно знаете. Поэтому прошу вас потерпеть, пока я кое-что разъясню инспектору Петерсону.

Желая укрепить капитана в уверенности, что меня убедил его рассказ о пропавшем пассажире, я согласился осмотреть каюту мистера Пеннингтона и там обнаружил, что ван Вейк допустил еще одну ошибку, когда готовил для нас ловушку. Насколько я понимаю, вы, Уотсон, не обратили внимания на оплошность преступника. В противном случае вы нашли бы способ предупредить меня об этом, например изогнув бровь.

– Должен признаться, я ничего особенного не заметил. Да, в каюте имелись следы борьбы. Да, багаж мистера Пеннингтона обыскали. И что? Я не понимаю, о чем вы говорите.

– О раковине, которая в буквальном смысле слова была залита кровью. При этом, заметьте, больше следов крови не наблюдалось нигде. Между тем при столь обильном кровотечении пол непременно был бы испачкан кровью, как и занавеска, якобы сорванная во время борьбы.

После того как мы не обнаружили в каюте мифическую мисс Пеннингтон, ван Вейк пригласил нас к себе, заверив, что приказал команде снова обыскать судно. Чтобы скрасить ожидание, капитан предложил пропустить с ним по стаканчику водки. Бутылку со стаканами он хранил в шкафчике.

Когда ван Вейк их вынул, я сразу обратил внимание, что он изо всех сил старается не перепутать стаканы и отставил в сторону один из них, из которого затем выпил сам. Увиденное натолкнуло на меня на мысль, что в стаканах, предназначенных нам, уже содержится некое дурманящее средство, скорее всего снотворное, вкус и запах которого капитан заглушил алкоголем.

Вы, Уотсон, решили выпить тост, предложенный голландцем, и я не в силах был вас остановить, не вызвав при этом подозрений. Что же касается меня, то я, как вы помните, отошел со своим стаканом в дальний угол каюты, где едва не упал. Я сделал это специально: притворившись, что изо всех сил пытаюсь устоять на ногах, я опорожнил стакан в плевательницу, стоявшую у письменного стола.