Ковентри возрождается - читать онлайн книгу. Автор: Сью Таунсенд cтр.№ 14

Это объяснение не вполне дошло до особы, но она смягчилась и ушла. Этой особой, знакомой Ковентри, была ее свекровь. Как же хохотала Лорен – вот это чудеса! Сбежали чашки, блюдца, и лошади смеются.

ВТОРНИК 5-е ЯНВАРЯ

Сегодня утром Лорен записалась на курсы живописи в художественной школе для трудящихся. На вопрос, как ее зовут, она много раз повторила: «Меня зовут Лорен Макскай».

Когда ее спросили, кто она – мисс, миссис или как, Лорен ответила: «А никак, просто Лорен Макскай».

Занятия у нее будут по понедельникам и средам, с 10 утра до 12.30 дня. Потом она будет обедать вместе с другими художниками в столовой.

СРЕДА 6-е ЯНВАРЯ

На самый первый урок Лорен сегодня пойти не смогла, потому что у одного из зануд температура 101° [15] и он лежит в постели. Лорен очень рассердилась.

Ковентри сделала для раскисшей зануды целый кувшин ячменного напитка с лимоном. Она неизменно проявляет любовь, терпение и материнскую заботу.

ЧЕТВЕРГ 7-е ЯНВАРЯ

Лорен не терпится уйти из дома. Она по-прежнему возмущена и сердита, но у зануды грипп, и Ковентри нужна здесь, чтобы бегать вверх-вниз по лестнице, а Лорен ведь не может уйти без Ковентри, правда?

ПЯТНИЦА 8-е ЯНВАРЯ

Лорен требует, чтобы ее выпустили из дома. Любовь Ковентри к зануде поутихла.

СУББОТА 9-е ЯНВАРЯ

Лорен беспрерывно ссорится с Ковентри. Они обе измотаны. Зануда все еще валяется в постели и теперь жалуется на невнимание.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 10-е ЯНВАРЯ

Лорен без конца вопит: «Выпустите меня». Ковентри весь день молчит.

ПОНЕДЕЛЬНИК 11-е ЯНВАРЯ

Сегодня Лорен ходила на первое занятие. Ее группа состоит из пенсионеров, служащих, уволенных по сокращению штата, и безработной молодежи.

Экзотическая внешность Лорен понравилась группе. Все сочли, что у нее вполне художественный вид. Ее отказ снять очки приняли за проявление артистической натуры. Она уже без ума от преподавателя. Его зовут Брадфорд Кинз; он худ и бледен. У него ужасно косматая борода, и он очень небрежно одевается. Брадфорд совершенно одержим «линией». Он заставлял группу рисовать круглые фигуры.

У Лорен фигуры получались угловатыми. Брадфорд велел ей расслабиться.

Джон отложил дневник матери и потянулся за собственным. Пролистал на начало января.

Джон закрыл оба дневника. Он чувствовал себя преданным и осиротевшим. Он зажмурился, но все равно крупные, теплые слезы потекли по его лицу. А он-то считал, что мать – порядочная женщина.

На углу возле здания Сентер-Пойнт сломался светофор, и женщина в полицейской форме пыталась справиться с образовавшими затор потоками машин; массивное тело дергалось из стороны в сторону, руки проворно и резко сгибались, как на шарнирах. Пораженная этими затейливыми движениями, я остановилась посмотреть.

Тут я заметила, что она смотрит на меня. И не просто смотрит, но приглядывается ко мне, как это водится у полицейских. Затем она что-то проговорила в свою маленькую рацию и меня охватил ужас; я метнулась через дорогу и свернула в первый попавшийся переулок. Я мчалась без оглядки, и мне чудилось, что вслед за мной несутся патрульные машины со стражами закона, облаченными в полицейскую форму. Вот-вот, казалось, с неба спикируют вертолеты с включенными прожекторами.

Когда бежать уже не было сил, я перешла на шаг, а когда и шагать стало невмочь, я села передохнуть на ступеньки Ассоциации содействия страдающим легочными и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Место, куда я попала, называлось Тависток-сквер. Еще одна площадь. Сколько же их тут?

У подножия лестницы я насчитала на тротуаре пять окурков. Вероятно, в помещении Ассоциации курить не положено. Одну сигарету успели только зажечь и тут же бросили. Я всегда слыла женщиной чистоплотной, но тут я подобрала окурок и привычно зажала его между пальцами.

Я дождалась, пока появится курящая женщина, и попросила у нее огонька. Она была старая, толстая и хорошо одетая – в алом пальто и в красивой шотландской шали.

– Простите, вы не позволите мне прикурить?

– Ох, как вы меня перепугали, выскочили неведомо откуда.

Она вынула из висевшей через плечо сумки черепаховую зажигалку и щелкнула ею. Я, прикуривая, посасывала сигарету, и пламя осветило мое лицо и правую руку. Она сказала:

– Мы, курильщики, – вымирающее племя. В наши дни удивляешься, встретив себе подобную.

– Да, – откликнулась я, – это моя первая сигарета за сутки.

– Пытались бросить, да?

– Не на что было купить, – пробормотала я.

– Видно, что вы в стесненных обстоятельствах.

– Да уж, – сказала я.

– Я хочу вам дать кое-что, – объявила она и стала рыться в сумке.

Вопреки моим надеждам, вместо денег она вынула карточку, на которой было оттиснуто:

СИЛИЯ ХАРТСЛАВ

Прорицательница по финансовым вопросам для «звезд»

– Зайдите ко мне, когда снова встанете на ноги, – сказала она. – Я занимаюсь инвестиционными делами самых знаменитых людей, а у вас положительная аура. Вас ждут большие перемены. Кстати, что это у вас на лице и на руках?

– Сажа, – ответила я. – Я трубочист.

Она засмеялась:

– Разве еще остались трубы? Просто невероятно. Мне сто лет назад уже перевязали фаллопиевы и забили каминную трубу. Доброй ночи.

Сигарета согрела меня, успокоила, подбодрила и уменьшила муки голода. Как только я ее докурила, мне тут же захотелось еще одну, и я отправилась на поиски. Около автобусной остановки я нашла на тротуаре пять вполне приличных окурков. Еще я подобрала пустую коробку из-под сигарет, половинку гребешка и мелочи на два с половиной пенса. Теперь, когда у меня появилась собственность, я почувствовала себя лучше. Сложив свои скромные приобретения в коробку из-под сигарет, я, почти повеселевшая, зашагала по незнакомым улицам. В десять часов я сделала остановку в каком-то переулке, чтобы освободить кишечник. Потом тщательно вытерлась опавшими листьями, скопившимися у стены дома. Как я уже говорила, я женщина чистоплотная.

После дождя на растрескавшемся тротуаре стояли лужи, я обмакивала в них пальцы и, слизывая отдающую камнем влагу, продолжала свое бесцельное путешествие.

Хлебная Пила не отрываясь смотрела на первую полосу местной вечерней газеты. Оттуда с фотографии на нее взирала дочь.