Змеи и лестницы - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 70

– Интересно кино, – хмыкнул Илья. – В таком случае, где они?

– Это я у вас хочу спросить. Ничего нового не появилось?

– А… что должно было появиться?

– Вещи и предметы, которые вам не принадлежат.

– Я бы заметил.

– Неужели? – усомнился Вересень, разглядывая многочисленные детали кухни-будуара. – У вас здесь столько всего… Перепись бы не помешала.

– Имеется, – с гордостью заявил Илья. – Но я и без переписи все помню. Раз двадцать заключал пари, что назову каждый предмет…

– И?

– Ни разу не проиграл.

– Так кто мог воспользоваться квартирой в ваше отсутствие?

– Никто.

– Ближнее окружение? Друзья-подруги? Девушка у вас есть?

– Есть. С ней мы как раз и ездили на Тенерифе. Она подтвердит.

– Вы… Живете вместе?

– Этим я уже сыт по горло. Девушка приходящая.

Ничего он не добьется, сколько бы ни пытал Илью, – Вересень понял это с обезоруживающей ясностью. Конечно, он соблюдет все необходимые формальности, подключит к рутинной работе местного участкового – пусть совершит обход по квартирам и соберет сведения относительно всех временно или постоянно проживающих в этом подъезде. Но возлагать на обход особые надежды не стоит: летом Питер пустеет, горожане в массовом порядке отправляются в отпуска и съезжают на дачи. Так что обнаружить бдительную старуху или невыездного работника бюджетной сферы средних лет – дело весьма проблематичное. А вариант с неправильно указанным адресом Вересень отбросил сразу: Кирилл из «Викинга» – парень цепкий, разумный и с хорошей памятью. И у него нет ни одной причины врать следователю, как выразился капитан Литовченко, – «портье – лицо незаинтересованное».

То же можно сказать об Илье.

– Чем вы занимаетесь?

– Актер. Я – актер. Сериалы смотрите? Как раз по вашей тематике, криминальной.

– Криминала мне хватает в жизни.

Говоря все это, Вересень переключился на созерцание фотографий. Их было шесть – так же, как и дурацких часов. Поначалу Борю привлекли рамки – с наклеенными ракушками, миниатюрными морскими звездами и засушенными морскими коньками; как и все на этой кухне – в количестве совершенно избыточном. За обилием морской фауны терялись собственно снимки, и нужно было приложить немало усилий, чтобы разглядеть, что на них изображено. Но Вересень все же заприметил самого Илью, нескольких парней его возраста (очевидно, приятелей) и – девушку. Девушка была хороша собой – коротко стриженая, светловолосая, чем-то похожая на американскую актрису Шэрон Стоун. Еще больше она напомнила Вересню Катю Азимову, хотя портретного сходства между ней и убитой моделью не было никакого. Но Вересень легко мог представить ее читающей Мануэля Пуига.

«мы шли из кино пешком, а папа говорил, что Рита Хейворт нравится ему больше всех других артисток, и мне она больше всех других начинает нравиться, папе понравилось, как она «торо, торо» делала Тайрону Пауэру, он на коленях стоял, как дурачок, а она, вся в прозрачной одежде, даже корсет видно, идет к нему, чтобы поиграть в корриду, это она смеялась над ним, а в конце она его бросает. Иногда у нее злое лицо бывает, она красивая артистка, но предательница. Пап, а какие места тебе еще понравились? а какая артистка нравится больше? Рита Хейворт? и так мы весь ужин проговорим про кино, это все равно что снова его посмотреть».

О, да.

– Это и есть ваша девушка? – спросил Вересень, указав на Шэрон Стоун.

Илья нахмурился.

– Это моя бывшая.

– А… нынешняя не против?

– Против чего?

– Фотографий. Некоторым девушкам это не нравится.

– Некоторым – может быть. А моей нынешней плевать.

– Свободные отношения?

– Что-то вроде того.

Теперь они оба пялились на фотографию коротко стриженой красотки. Уж эта не потерпела бы конкуренток, – подумал Вересень. Да и, по большому счету, встречаясь с такой девушкой, никому и в голову не придет развешивать по стенам кого-то другого. Вересню уж точно бы не пришло.

– Тоже актриса?

– Кто? Маринка Данилова? Закончила актерский, ну да.

Илья говорит еще что-то, не очень справедливое, злобное, уничижительное, что выдает его с головой: прошлая любовь не изжита до конца, ее не заслонишь Атлантикой и Тенерифе и, даже если привлечь к уничтожению Маринки Даниловой касаток, китов-убийц, они обломают себе зубы. Вот и Илья всякий раз ломает зубы об эту любовь, ломает сердце. Живет несбыточной надеждой на то, что прошлое спутает дверь и случайно окажется в будущем, в комнате, где все готово для торжественного приема, вот и фотографии на местах.

Все, сказанное Ильей, Вересень пропустил мимо ушей – он мучительно пытался вспомнить, где и когда слышал это имя – Марина Данилова. По всему выходило, что совсем недавно, при довольно печальных обстоятельствах…

Так и есть.

Девушку, которая звонила несчастной Кристине Бирман за час до ее смерти, тоже звали Марина Данилова. С Мариной Даниловой встречался старый хорь Речкалов из прокуратуры Калининского района. Что тогда сказал ему районный следователь? Данилова разыскивала у Крис своего приятеля, «нищего актеришку», водившего, по мнению Речкалова, «шашни» с погибшей. Одно ли это лицо, или речь идет о разных девушках, еще придется уточнить. Но обилие актеров, связанных с делом Вернера Лоденбаха, настораживает.

– Расскажите мне об Марине Даниловой.

Илья посмотрел на Вересня с недоумением:

– Я уже рассказал.

– На этот раз – без эмоций и по существу. Она актриса?

– Закончила театральную академию. До последнего времени работала в театре… Кажется, в ТЮЗе.

– Она бывала здесь?

– Глупый вопрос, – поморщился Илья, но тут же осекся. – Простите. Конечно. Она здесь жила, правда, недолго.

– Недолго?

– Зачем вам это? Дело прошлое.

– А в настоящем? Когда вы виделись в последний раз?

– Прошлой зимой. Случайно, в метро. Вместо проехали одну остановку. Она вышла на Петроградской, вот и все.

– О чем вы разговаривали?

– Не успели мы ни о чем поговорить, – снова взъярился Илья, а Вересень тут же представил сцену, разыгравшуюся на перегоне между станциями. Получилось совсем как в старой песне «Секрета»:

Но, может, черт возьми, нам снова!..

Выходишь здесь?.. Ну, будь здорова…

Привет…

Привет…

Привет…

Не удержавшись, Вересень даже тихонько промурлыкал припев, чем поверг Илью в немалое изумление.