Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - читать онлайн книгу. Автор: Марк Д. Хаузер cтр.№ 100

Ральф ждет, что все останутся с ним, потому что он — главный и потому что они сами его выбрали. Он также пытается противопоставить мясу, предложенному Джеком, другую жизненную необходимость — поддерживать костер. Но Ральф не может найти слов и, главное, логики, для того чтобы убедить детей остаться, но он пытается это сделать: поддерживать огонь в костре один индивидуум не сможет, эта задача требует сотрудничества. При этом всегда будет соблазн обмануть, использовать в своих интересах тех, кто бережет огонь. Тем временем Джек предлагает кое-что намного более привлекательное и, очевидно, получаемое без особых затрат. Присоединяйтесь к его группе, и вы получите защиту и продовольствие, которые обеспечивают его охотники. Кроме того, присоединившись к Джеку, дети все равно будут видеть дым от костра, зажженного группой Ральфа, и будут использовать этот сигнал для своей выгоды. Поэтому лучше находиться в компании с Джеком, чем с Ральфом.

Чтобы присоединиться к группе Джека, большого ума не требуется. Но у некоторых детей душа не на месте. А как же чувство лояльности и обязательства по отношению к Ральфу? Ведь тот в самом начале взял на себя роль лидера, был добр, справедлив и внимателен ко всем членам группы. Джек наносит Ральфу заключительный удар — указывает на кость, которую держит Ральф, тем самым подчеркивая, что Ральф тоже голоден и должен благодарить его за свинью, которую тот выследил. Этим Джек хочет сказать, что Ральф должен подчиниться и присоединиться к его группе.

Далее Голдинг описывает, как возрастает власть Джека и его приближенных, как происходит крушение Ральфа и трагически гибнет интеллектуал Пигги. По мере того как снижается доверие и растет искушение переметнуться в лагерь противника, рушится сотрудничество. Поддержать Ральфа, возможно, и кажется правильным делом, но перед лицом внешних обстоятельств суждения, определяемые нашей моральной способностью, сталкиваются с нашим моральным поведением, которое питают альтернативные побуждения и искушения.

Развивая свои представления о взаимности, Триверс использовал простую схему. Я сделаю нечто для вас, если вы в некоторый момент сделаете нечто такое же или ему подобное для меня. В дальнейшем он объединил три научных подхода, используя в своей модели их ключевые понятия: экономический (понятия затраты и прибыли), эволюционно-биологический (понятие эгоистичного гена) и психологический (понятия справедливости и ее эмоционального сопровождения). Триверс утверждал: взаимность разовьется и станет устойчивой, когда будут удовлетворены следующие три условия:

1) небольшие затраты на то, чтобы что-то дать, и большая польза от того, что приобретено;

2) временная задержка между первичным и ответным актом дарения;

3) множество возможностей для взаимодействия при условии, что дарение пропорционально приобретению.

Хотя теория взаимности Триверса ставила своей целью выяснить, как решаются проблемы альтруизма среди индивидуумов, не связанных родственными отношениями, почти тридцать пять дет исследований не дали ничего, кроме нескольких наводящих на размышления примеров из жизни животного царства, которые будут детально изложены в главе 7. Я полагаю, что это заключение неудивительно, особенно для тех, кто начинает изучать психологические механизмы взаимности. Они включают, как наиболее важные, следующие способности: количественно определять затраты и выгоды от обмена, вычислять непредвиденные обстоятельства, тормозить искушение обманом и наказывать тех, кто не в состоянии действовать честно и справедливо. Хотя мы пребываем в полном неведении относительно времени, когда эти различные психологические компоненты сложились в эволюции и стали доступны представителям нашего вида, мы реально имеем некоторые предположения о том, как такие компоненты формируются в индивидуальном развитии человека.

В связи с этим возникает критический вопрос: как только эти компоненты оформились, позволяют ли они осуществить процесс видообразования и перейти от «человека экономического» (Homo economicus) к «человеку, действующему на началах взаимности» (Homo reciprocans) [256] . Скажем по-другому: хотя наш «жадный» плод напоминает крайний вариант существа, жаждущего получить все по максимуму (economicus), будет ли тот же самый плод наделен врожденным чувством справедливости? Это чувство, в конечном счете, стимулирует интерес к процессам, лежащим в основе результатов деятельности: хороши ли они для индивидуума или для некоторой ограниченной группы (reciprocans)

Очень важно, как мы ответим на этот вопрос, потому что он формирует основу для многих теоретических и практических проблем в различных областях экономики и права, дисциплин, которые гордятся четкостью своего понимания предписывающей стороны этики.

Один ответ состоит в том, что обе разновидности сосуществуют в некотором устойчивом состоянии, не испытывая взаимной симпатии, просто признавая присутствие друг друга. Наряду с таким способом существования, обе разновидности полагаются на формальную логику, которая развивается у всех людей, независимо от религии, пола, расы и образования. Чтобы лучше объяснить, как мы приобрели эту логику в эволюции и приобретаем в индивидуальном развитии, я вернусь к некоторым доказательствам, представленным в I части, где описывается состояние моральной компетентности взрослого человека и предпринимается попытка объяснить ее усвоение. Цель состоит в том, чтобы понять, как мы приобретаем способность участвовать в устойчивых раундах сотрудничества (развивающихся вне отношений родителей и детей), парировать искушение, обнаруживать мошенников и наказывать их. Короче говоря, я постараюсь объяснить, как арена сотрудничества обеспечивает психологическую основу для того, чтобы понять наше моральное чувство, его строение и функции. Распад кооперативных отношений можно расценивать двояко: минимально — как нарушение социальных норм и максимально — как безнравственный акт, который представляет нарушение юридически закрепленного соглашения. Остальная часть этой главы объясняет другие аспекты нашей моральной психологии, включая способности, которые могут быть специфическими только для нее или общими с другими способностями психики.

Рассмотрим первое условие Триверса, касающееся определения объема затрат и прибыли. В отсутствие количественных показателей было бы невозможно играть в большинство экономических игр. Действительно, можно ли судить игру и вообще любое дело с точки зрения справедливости, если вы не в состоянии оценить затраты и прибыли?

Если соотношение между системами определения количества и системами правосудия кажется несущественным, то прислушайтесь к мнению Вольтера, который насмешливо характеризует один из аспектов этих отношений: «Человек рожден без принципов, но со способностью усваивать их. Его естественное расположение склонит его или к жестокости, или к доброте. Его мышление вовремя сообщит ему, что квадрат числа двенадцать равняется ста сорока четырем и что он не должен делать другим того, чего не хотел бы, чтобы другие делали ему; но он не способен самостоятельно усваивать эти истины в раннем детстве. Он не будет понимать первого, и он не почувствует второго». В области математики Вольтер допустил ошибку. Как представители человеческого рода, мы рождены с двумя количественными системами — врожденными механизмами, которые позволяют младенцам маленькие числа вычислить точно, а большие числа — приблизительно [257] .