Мифологемы. Воплощения невидимого мира - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Холлис cтр.№ 25

[Эти сновидения] возбудили во мне столь огромное желание к познанию, что, когда я проснулся, у меня от волнения сильно билось сердце. Эти два сна, устранив мои последние сомнения, окончательно убедили меня заняться наукой. [134]

Сначала Юнг хотел стать археологом, но так как он происходил из бедной семьи, ему не хватило средств для удовлетворения своей страсти. Поэтому вместо археологии он стал обучаться медицине и спустя какое-то время стал археологом человеческой души. В его времена изучение человеческой души было исключительной привилегией церковников, но при снижении эффективности институциональных религиозных форм возникла новая дисциплина – психоанализ, которая лежит как раз в промежуточной области между религией и наукой, имея свою еретическую основу в неисследованной психике.

ВОСХОЖДЕНИЕ (Anabasis [135] )

Разумеется, нисхождение может закончиться застоем, полным разложением и крушением. Цикличность требует восхождения, повышения уровня, чтобы сделать дар доступным сознанию. Даже те сновидения или жизненные переживания, которые тянут нас вниз, содержат дар, хотя на тот момент мы можем об этом не знать. Мы можем даже отвергать их послания, когда их осознаем.

Например, депрессия небиологической основы говорит нам о том, что желание Эго направить либидо в определенном направлении было, независимо от него, отменено психикой. Это переживание, общее для всех нас, ощущается как неудача или поражение, и Эго продолжает борьбу за осуществление своего намерения.

Одним из первых признаков такого погружения является апатия или скука, быть может, даже в работе, к которой человек так упорно стремился. Вместе с тем, независимо от того, правильным был этот выбор на какой-то стадии жизни или нет, человека уже вообще не интересует никакая возможность выбора. Если долго не обращать внимания на послания психики, она отберет еще больше либидо, и человека потянет вниз, как это случилось с отцом Юнга во время его депрессии и с самим Юнгом в период кризиса среднего возраста. А кто, как Данте, не нашел себя, заблудившись где-то в темной лесной чаще, и сбился со своего пути? Если на это не обращать внимания, не делать ничего, чтобы изменить свои жизненные приоритеты, то депрессия будет упорно продолжаться.

Восхождение требует от человека не только выбираться из глубин, но и решать необходимую задачу – интегрировать в сознание то, что удалось познать. Орфей возвращается, но, усомнившись в расположении к себе богов, оборачивается назад, чтобы в этом убедиться, и таким образом навсегда теряет свою Эв-ридику.

Возвращается Иисус, Данте прорывается через границы Ада, погружаясь вниз и проходя через него. Поэт Сен-Жон Перс [136] написал свою эпическую поэму «Анабасис» в 1924 году, посвятив ее древнему завоевателю азиатских степей, который прибывает в конечный пункт своего странствия и там находит:

Кроме всех исторических событий,

связанных с человеческими деяниями,

На пути встречается много предзнаменований и пророчеств,

много семян непредсказуемого. В любую погоду любого времени года,

Во время великого дыхания земли

И щедрой плодовитости стад!..

Всюду видя разные земли, стада и людей,

Я думал о поводыре в нашем жизненном странствии. [137]

«Поводырь» – это душа, боги, настоятельные требования индивидуации, которые этот древний завоеватель признает смиренно и с достоинством.

Нам нужно помнить, что все, что мы узнали от природы, из нашей встречи с миром или психикой, может не доставить радости Эго. И вместе с тем такие знания всегда расширяют наш кругозор, а следовательно, дают нам больше свободы. Многое из того, что мы должны узнать о себе, встречи с нашей Тенью создадут беспокойство в фантазиях нашего Эго. Многое из того, что мы узнаем о мире и его лживости, подорвет наш идеализм. Многое из того, что мы поднимем на поверхность, заставит нас в жизни больше страдать, но это будет более честным по отношению к самим себе.

Героиня романа Милана Кундеры [138] служит прекрасной иллюстрацией этого горестно-сладостного познания мира в тот момент, когда она, пережившая великую скорбь по ребенку, которого она потеряла, поднимается на ноги, чтобы снова встретиться с этим миром – таким, какой он есть. Стоя перед могилой своего ребенка, она говорит внутри себя:

Мой любимый, не думай, пожалуйста, что я тебя не люблю или что я тебя не любила, но именно потому, что я тебя любила, я не смогла бы стать сегодня такой, какая я есть, если бы ты остался жив. Невозможно иметь ребенка и ненавидеть мир – такой, какой он есть, потому что именно в него мы отпускаем ребенка. Ребенок заставляет нас заботиться об этом мире, думать о его будущем, добровольно участвовать в его лжи и неразберихе, принимать всерьез его непроходимую глупость. Твоя смерть лишила меня удовольствия быть с тобой рядом, но вместе с тем ты освободил меня. Я стала свободной в своем противостоянии миру, который мне не нравится. И я могу себе позволить его не любить именно потому, что тебя больше нет рядом со мной. Мои темные мысли не могут навлечь на тебя никакого проклятия. Сейчас я хочу тебе сказать, что все эти годы, после того как ты меня покинул, я шла к тому, чтобы принять твою смерть как дар, и что в конце концов я приняла этот чудовищный дар. [139]

Восхождение и выход из глубокого колодца депрессии заставили ее почувствовать печальную враждебность к миру – такому, какой он есть. Только сентиментальный человек стал бы настаивать на счастливом конце для этой героини. Она заслужила свое знание, свое освобождение, и оно превратилось в свободу, она откинула щупальца мира, которые иначе связывали бы ее надеждой на то, что является безнадежным.

Она, как и все мы, по выражению Марка Аврелия, процитировавшего стоика Эпиктета, представляет собой «душонку, на себе труп таскающую» [140] .