Трудное счастье Калипсо - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Миронина cтр.№ 3

Подруга Нина, девушка опытная, не переставала возмущаться:

– Господи, да для кого ты себя бережешь?! Так вся жизнь пройдет, и ничего ты не узнаешь про нее. И медицина на месте не стоит… – намекала Нина на современные контрацептивы.

Светлана выросла в строгой семье, ее папа бросался к телевизионному пульту, если на экране показывали сохнущее на веревке женское белье, так что на замечания подруги она только молчала. Она себя совсем не берегла. Просто так получилось, что никто и никогда не добивался близости с ней. На свидания приглашали, в кино, кафе и рестораны водили, долгие разговоры вели и даже целовали. Но дальше этого дело не шло. Светлана честно пыталась понять, в чем же дело? Не найдя подходящих объяснений, она решила, что проблема в ней самой. В ее нерешительности, в ее характере и манере себя вести. В отношениях с мужчинами она была всегда осторожна, подвергала сомнению все, что слышала, и непроизвольно соблюдала дистанцию. Мужчины это чувствовали и, как правило, начавшиеся было отношения быстро сходили на нет. Окончив институт и вступив во «взрослую» жизнь, Светлана надеялась, что уж теперь-то все обязательно переменится. Однако ни в кафе, куда они с Юлей Нестеровой ходили каждый день, и где всегда было много молодых мужчин, ни на работе, где вечно толклись посетители из числа аспирантов, молодых и не очень ученых, журналистов и писателей, ни с кем познакомиться ей не удавалось. Поначалу она приветливо улыбалась, проявляла повышенное внимание, всем видом давая понять собеседнику, что готова к общению. Она стала подчеркнуто модно одеваться, носила узкие брюки и короткие юбки, но дальше вежливых улыбок и деловых разговоров дело не шло. А в самой библиотеке, где работало, кстати, немало мужчин, Светлана получила прозвище «Стерлядь». Прозвище звучало обидно, и совершенно неважно, что имелось в виду – ее холодность, которая все-таки бросалась в глаза, или немного вытянутый и вздернутый профиль. Наблюдательная Юля Нестерова не могла разгадать загадку этой, в общем-то, симпатичной девушки. «Она замороженная какая-то, несмотря на короткие юбки, декольте и эту вечную улыбку. А еще на ней лежит печать старой девы», – раздумчиво произносила Юля. Уж она-то производила впечатление женщины-огня, полной загадок, чувств и романтического прошлого.

Так прошло два года. Светлане надоело предупредительно улыбаться в надежде, что ее позовут в «даль светлую». Захотелось снять каблуки и узкие юбки, надеть широкие джинсы и удобные туфли, закалывать волосы на макушке, чтобы они не мешали. Посетители стали раздражать своей назойливостью, упрямством и неспособностью отличить алфавитный каталог от тематического. А еще никто из них не знал алфавита, поэтому вечно путали полки и ящики. Светлана полюбила пить чай из огромной потемневшей чашки и пряники, которые хранила в нижнем ящике своего стола. В кафе она больше не ходила.

– Одеваться не хочется. Да и холодно, – признавалась она коллегам зимой.

– Господи, там же жара такая, лучше здесь под кондиционером посидеть, – мотала она головой летом.

Дамы из отдела находили ее теперь душевной, своей «в доску» и обожали свалить на нее какого-нибудь капризного посетителя. Светлана в этом случае неспешно подходила к высокой стойке, из-за которой на нее умоляющее смотрел читатель. Вопросы она задавала так, что через пять минут человек готов был расписаться в собственном идиотизме. Светлана же под одобрительными взглядами коллег еще немного упражнялась в язвительности, притворяясь, что не в состоянии понять такого бестолкового читателя, а потом, сжалившись над несчастным, за две минуты находила требуемую газету или журнал.

Пашка Соколов теперь за ней не заезжал. Он как-то вечером позвонил, они долго и бестолково о чем-то разговаривали, а под конец Пашка промямлил, что уезжает на несколько дней, а потому встретить ее не сможет. С этого самого момента они встречались крайне редко. По словам Нинки, у Пашки роман с какой-то девицей.

– Кстати, она – копия тебя. Я их видела в магазине. – Нина неодобрительно посмотрела на Светлану. Нина была уже молодой мамой и вполне наслаждалась жизнью.

Светлане в душе было жаль, что Пашка так внезапно исчез, она даже хотела ему позвонить, но потом обычные ее нерешительность и сомнения взяли вверх. Звонить она не стала, а только удалила из мобильника все его телефоны. Впрочем, один раз Пашка ее навестил, но он был уже женат.

Ее жизнь, раньше насыщенная и довольно интересная, сузилась до размеров ее отдела. Она любила приходить на работу рано, поливала многочисленные цветы, ставила в вазочку букетик цветов, который покупала на углу у метро, заваривала свежий чай и усаживалась перед окном. Там, где Яуза впадала в Москва-реку, перемешивались потоки машин и потоки пешеходов, маленький парк неслышно шумел низкими деревьями. Светлана смотрела на эту жизнь за окном, пыталась угадать чужие судьбы, немного завидовала, но зависть ее была тихая и незлая, как зависть человека, не рассматривающего борьбу как стиль жизни. Потом приходили остальные сотрудники. Причесавшись, первым делом хватались за свои кружки и тоже усаживались пить чай и сплетничать. День постепенно набирал обороты и заканчивался, когда уже зажигались настольные лампы и в большой комнате становилось уютно. Тогда все начинали собираться домой, и только Светлана не спешила. Она оставалась совсем одна, опять пила чай, смотрела уже в ночное окно и, наконец, когда, поток машин становился тише, когда прохожих почти не было на улице, а у соседнего модного вечернего заведения со свистом тормозили шикарные машины, неспешно собиралась, выключала свет и выходила в темноту. Дома ее встречал настороженный взгляд отца, ужин, который мама всегда оставляла на столе, обычный вопрос о том, как прошел день, и бодрые, несмотря на позднее время, телевизионные дикторы. Светлана торопливо ужинала и закрывалась в ванной. Это было единственное место в ее жизни, где не было посторонних глаз, где она была наедине с собой, где ее никто не мог окликнуть. Правда, через полчаса мама начинала стучаться в дверь и задавать наспех придуманные вопросы. При явном жизненном одиночестве у Светланы Никольской наблюдался дефицит уединения. Того состояния, когда человек принадлежит только себе самому.

Канун Нового года выдался хлопотным. Библиотечное начальство решило провести инвентаризацию, не ограничивая доступа для посетителей. Библиотека, как считает большинство, – это много книг, тишина, пыль и строгие дамы в вязаных кофтах. «Горящий» диплом, срочная пересдача экзамена, страх перед диссертационным оппонентом – все это заставляет библиотеку любить и уважать. Как только экзамен сдан, а у новоиспеченного кандидата побаливает голова после банкета, о библиотеке забывают. Небольшая категория граждан знает, что библиотека хранит в себе прежде всего редкие единицы. Как правило, их не выдают читателям, да и для чтения в читальном зале сотрудники, будь их воля, выделяли бы специальную охрану. И хотя эти книги, газеты и журналы являются государственной собственностью, отношение к ним у библиотекарей, как к реликвиям домашней коллекции. А потому инвентаризация воспринималась всеми как мероприятие муторное, но нужное. Однако в отделе, где работала Светлана, поднялся шум. Инвентаризация предполагала не только перепись всего, что стояло на полках, хранилось в шкафах, но и тщательное изучение всех экземпляров, сложенных в прошлую инвентаризацию в специальные комнаты-хранилища. А также страшные синие пыльные халаты, грязные руки, метание между хранилищами и посетителями. Последние в конце года становились совершенно невыносимыми – все они спешили что-то дописать, что-то досдать, что-то допечатать.