Загадки и легенды русской истории - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Казаков cтр.№ 18

До XIV в. русская церковь в лице своих иерархов не придерживалась какой-либо собственной позиции, занимаясь отстаиванием политики князей или защищая интересы светских феодалов. Зачастую церковь становилась третейским арбитром, улаживая разгоравшиеся политические конфликты между русскими-княжествами. В 1283 г. Константинопольский патриарх прислал на Русь нового митрополита — грека Максима. В 1299 г. митрополит Максим, «не терпя насилия татарского, оставя митрополию иже в Киеве», вместе со всем своим клиросом перебрался во Владимир, стольный град Великого княжества Владимирского. В Киеве, первоначальной резиденции русских церковных иерархов, остался митрополичий наместник. После смерти Максима Византия назначила митрополитом Руси игумена одного из львовских монастырей Петра, который сумел вновь объединить всю русскую митрополию. Это разгневало тверского князя Михаила Ярославича, выдвинувшего на митрополию своего кандидата, отвергнутого Константинополем в пользу Петра. Князь попытался свергнуть митрополита Петра. Специально посланный на Русь представитель патриарха в 1311 г. созвал в Переяславле-Залесском собор, утвердивший Петра окончательно. Примечательно другое: победа Петра оказалась возможной благодаря поддержке московского князя. Это имело огромное значение для будущего нашей страны.

Русский и золотоордынский воины времен Куликовской битвы (журнал «Цейхгауз». М., 1991. № 1)

Умело воспользовавшись противостоянием между Петром и тверским князем, московские князья, в конце концов, добились того, чего страстно хотели: в 1327 г. благодаря хитроумным действиям князя Ивана Калиты Москва сделалась общерусским церковным центром — теперь в ней располагалась митрополия. А на следующий год Калита выторговал у хана Золотой Орды Узбека ярлык на Великое княжество Владимирское, став лидером Руси. Преемник Петра, митрополит грек Феогност, стал опорой московского князя, поставив его сторонников епископами в Новгороде и Пскове. Феогносту удалось добиться ликвидации галичской митрополии и склонить нового золотоордынского властителя хана Джанибека к отмене наложенной было им на церковь ежегодной дани.

Весной 1353 г. в Москве от эпидемии чумы почти одновременно скончались митрополит Феогност и великий князь Семен Иванович, сын Ивана Калиты. И Москва умело использовала предоставившуюся возможность выдвинуть на Русскую митрополию русского кандидата — москвича Алексия. Большие подарки византийскому императору, патриарху и многочисленным константинопольским чиновникам сделали свое дело. Ввиду малолетства великого князя Дмитрия Ивановича (ему было 7 лет) новый митрополит Алексий стал фактическим руководителем великого княжества Владимирского, пресекая на корню все политические попытки других княжеств вырвать у Москвы великое княжение.

Литва, опасаясь возвышения Москвы, стала добиваться от Константинополя введения для себя отдельной митрополии. Ольгерд направил патриарху донос на Алексия. Донос сработал, и решением патриарха митрополитом Литвы был назначен Киприан и отправлен в Киев. Условие патриарха было таково: если обвинения против Алексия подтвердятся, то Киприан становится митрополитом всей Руси.

Теперь мы вплотную приблизились к разгадке митрополичьей анафемы, наложенной на Дмитрия Ивановича. После кончины митрополита Алексия в 1377 г. московский князь предпринял попытки выдвинуть на опустевший пост своего духовника и близкого помощника в государственных делах Митяя (Михаила), быстро сделав его архимандритом Чудова монастыря, расположенного в московском Кремле. Однако созванный великим князем собор отказался ставить Митяя митрополитом в обход Константинополя. Пришлось Митяю отправиться в столицу Византии для утверждения патриархом. И здесь в сложную политическую игру вступила Золотая Орда. «Теневой хан» Орды Мамай уже вел подготовку к крупномасштабному нашествию на Северо-Восточную Русь, и ему был необходим военный союз с главным конкурентом Москвы за обладание политической и церковной властью над всей Русью — с Великим княжеством Литовским и Русским со столицей в Киеве.

Первая попытка Москвы освободиться от подчинения константинопольскому патриарху представляла опасность и для Литвы, и для Орды. Последней было крайне нежелательным появление русского митрополита в канун решающего столкновения. В Орде отдавали себе отчет в том, что русский митрополит, в отличие от греческих ставленников, однозначно примет сторону московского князя, поможет ему сплотить народ на борьбу.

И Орда решилась на крайние меры. Путь Митяя из Москвы в Константинополь пролегал через земли, непосредственно подконтрольные ордынцам. Ласково принятый Мамаем, Митяй продолжил свой путь морем. Корабль с русским претендентом на митрополичий пост привез в Византию труп Митяя.

Над неостывшим телом Митяя разгорелся бурный спор: иерархи, в буквальном смысле, дрались за право стать претендентом в митрополиты. Московского архимандрита Ивана связали по рукам и ногам (чтобы не мешал), сочинили подложное письмо от имени Дмитрия Ивановича якобы с просьбой к патриарху поставить на русскую митрополию переяславского архимандрита Пимена. Патриарх утвердил Пимена. Однако радость его, как и тех, кто способствовал его выдвижению, была недолгой.

До Москвы Пимен не доехал: по приказу великого князя с Пимена сняли митрополичьи одежды, и он был сослан в Чухлому. Почувствовав удобный момент, из Киева в Москву в спешном порядке выехал митрополит Литовский и Киевский Киприан. «Инородца» ожидала судьба Пимена (разные источники по-разному представляют Киприана — то греком, то сербом, то болгарином). Под Любутском он был встречен людьми Дмитрия Ивановича, которые силой поснимали с «чужого» владыки его святые одежды и отправили восвояси. «Великий князь настойчиво стремился подчинить церковь своей власти, и это было одним из тех элементов государственной централизации, которые начали проявляться в княжение Дмитрия Донского» {39}.

Разгневанный митрополит Киприан, воротясь в Киево-Печерскую лавру, предал московского князя анафеме. И на Куликово поле Дмитрий Иванович выходил «проклятым князем». Киприан предлагал (первым на Руси!) объединить православную и католическую церковь в пределах Литовского княжества. К тому времени в католичество перешел византийский император Иоанн V, а глава православной церкви, константинопольский патриарх, вынужден был молча согласиться. Буквально в канун Куликовской битвы в католичество перешел и польский король Ягайло (Ягелло). А с учетом очень тесных отношений Мамая с итальянскими католиками в Генуе и Венеции, а также в Крыму и в Азове, Московская Русь оказывалась перед более чем реальной угрозой нового крестового похода Запада на плечах Орды и с молчаливого согласия недальновидного Константинополя. Причем на этот раз, в отличие от событий 1242 г. на Чудском озере, на помощь ордынцев рассчитывать особенно не приходилось. Правда, в последний момент патриарх одумался и отклонил предложение Киприана об объединении церквей на территории своей митрополии.

Наиболее авторитетный современный российский историк Руслан Григорьевич Скрынников из Санкт-Петербурга так представил Киприана: «Киприан предал анафеме князя Дмитрия накануне его похода против Мамая. О Мамаевом побоище грек узнал в Киеве по слухам. Знаменитая битва была в глазах митрополита-изгнанника маловажным событием. В своде 1408 года ход битвы описан кратко и с помощью тусклых штампов («бысть… брань крепка зело и сеча зла»). Летописец не упоминает имя героя битвы Владимира Андреевича» {40}. Впрочем, через год после Куликовской битвы Дмитрий Донской приказал пригласить на митрополию в Москву Киприана. Киприан был встречен с должным почетом, и приезд его в Москву стал для него «началом деятельности по созданию общерусской митрополии, которая должна была объединить всех исповедовавших греческую веру в Северо-Восточной Руси, в Литовско-Русском княжестве и на юго-западных землях» {41}.