Ричард де Амальфи - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 37

Я выслушал, кивнул:

– Понятно, теперь сообразит, что пора расширяться. А от него неприятностей будет больше, чем от Крысы или даже Одноглазого, так?

– Боюсь, что так, ваша милость.

– Сэр Ричард!

– Простите, ваша милость, сэр Ричард.

Кони бодро неслись по каменистой местности, затем звон подков перешел в сухой стук, наконец увяз в шорохе и шелесте сочной травы. Верхушки хлещут в подошвы, упрятанные в кованные стремена, в сторонке зазывно блеснул игривый ручей, но тропка повела к приближающемуся лесу.

Гунтер оглянулся на Зигфрида, тот едет сзади, увлечен разговором с Ульманом, спросил, понизив голос:

– А это правда… что сэр Зигфрид всегда готов драться за леди Кофанну? И что ни с одной женщиной никогда…

– Правда, – ответил я серьезно. – Рыцари – это люди чести и слова. А сам знавал одного, он как-то говорил одной красавице: «Если ты мне откажешь, я умру». И она… жестокая, отказала.

Гунтер вздохнул, спросил:

– И он… умер?

– Ну да, – подтвердил я. – Через шестьдесят три года.

Он кивнул, потом отшатнулся, посмотрел обалдело, глаза оловянные. Потихоньку отстал, подъехал к Зигфриду и начал расспрашиваться, что это за метод такой воспитания, о котором говорит сэр Ричард: кнута и пряника?

Зигфрид, не смущаясь, объяснил, что это когда воспитуемому заталкиваешь пряник в задницу и кнутом по ней, кнутом.

Мне показалось, что едем в другую сторону, подозвал властным движением длани Гунтера. Гунтер, уже несколько дней, как рыцарь, тут же оказался рядом со своим: «Что угодно вашей милости?»

Я скривился, но поправлять не стал, а то забуду, что хотел сказать, кивнул на зеленую в солнечных лучах стену леса:

– Едем верно?

– Верно, – ответил он бодро, чересчур бодро.

Ко мне и так начинают присматриваться как к человеку, который читает мысли и вообще видит всех насквозь: очень уж люди здесь простые и не умеющие скрывать чувства и мысли, а у меня, как у всякого из усложненого технологичного мира, сенсоры отточены, я сказал спокойно:

– Гунтер, не бреши. От чего-то оберегаешь, понимаю. Но я не дитятко тупое, неразумное.

Он поерзал, седло протестующе заскрипело. Взгляд, который Гунтер украдкой бросил на подъехавшего Ульмана, говорил: вот видишь, ему лучше не врать, он все видит!

– Ваша милость, – сказал он понуро, – мы приедем, куда задумали, но только обогнем одно проклятое место!

– На моей земле? – спросил я и подумал, что брякнул глупость, мы же не собираемся заезжать на чужую. – Эх, Гунтер!.. Да это же как тряпка на быка. Красная тряпка на молодого и дурного быка.

– Ваша милость, но вы же не бык?

– Мужчины все быки, – ответил я, – в некоторых случаях.

Над верхушками деревьев пролетела крупная птица, так показалось, затем почудилось, что летит человек. И хоть я тут же усомнился, люди не летают, а с такого расстояния проще принять за крупного орла или за птеродактиля, даже за мелкого дракона, но нечто очень человеческое… даже не знаю, во взмахах ли крыльев, в манере полета или в чем-то еще неуловимом, что отличает человека от всех остальных существ.

– Это что? – спросил я.

Гунтер проследил за моим взглядом:

– Их называют просто летягами. Никто не знает, народ это или же просто уроды.

– Как это уроды?

Он сплюнул в дорожную пыль.

– Иногда рождаются всякие. То руки с перепонками, то тело с шерстью. Говорят, иногда бывают даже с жабрами, но эти всегда мрут сразу. А вот крылатые могут удрать. Если, конечно, мать спрячет такого ребенка, пока крылья отрастут. Правда, потом саму мать на костер, чтоб не укрывала дитя с печатью дьявола. Но дело сделано…

Из-за наших спин раздался густой голос Ульмана:

– Это уроды и ничто больше. Народ из них не получится. Все равно даже у крылатых дети чаще всего нормальные. Или же тоже с жабрами, шерстью, копытами или тремя глазами.

Они заспорили, я сперва прислушивался, говорят спокойно, так что это не гиблое еще место, потом засмотрелся на лес, наконец в уши ворвался злой голос Ульмана:

– Дурень, от собак – собаки, от кошек – кошки, от коней – кони! Если бы от крыланов крыланы всегда – тогда народ, а если иногда, то уроды!

Резонно, подумал я. Интуитивное понимание законов природы. Вот так же древние греки додумались до атомарной структуры вещества, измерили диаметр Земли, вычислили расстояние до Луны и Солнца, мастерили игрушечные паровые машины, пользовались совершеннейшей оптикой. А если вот так же кто-то нащупает путь, как усилием воли управлять силовыми полями или холодными термоядерными реакциями, то это и будет стопроцентной магией.

Вообще, по словам Гунтера, уродов бывает так много, что крестьяне рассказывали, будто видели драку вервольфа с вампиром. А то и целых стай вервольфов с вампирами. Правда, чем больше выпито у камина холодными зимними вечерами, тем больше вервольфов дерется с вампирами, но то, что говорят об этом упорно, само по себе знаково. Значит, этих мутантов достаточно, если в одной экологической нише такие разные бестии.

Задумавшись, я вздрогнул от крика одного из лучников:

– Дракон!.. земляной дракон!

Я инстинктивно задрал голову, в небе только пара баранистых, даже овечистых облачков, летун исчез, а впереди на тропку выполз… самый настоящий крокодил. Разве что очень уж огромный, но кто знает, какие они на воле, я видел только худосочных в зоопарке.

Двое лучников схватились за оружие, Гунтер бросил резко:

– Оставить!

– С дороги не уйдет… – возразил один из лучников. – Прямо баран какой-то.

– Стрелами шкуру не пробить, – бросил Гунтер, – а в глаза вам не попасть, руки еще кривые.

Он с надеждой посмотрел на меня. Все нарушено, подумал я. Ну не могут крокодилы жить в средней полосе. Там на юге – да, но в европейских реках крокодилы немыслимы. А здесь что-то стряслось… То ли в старину генетики побаловались, приспосабливая, то ли, скорее, что-то более… да, более. Это я хватаюсь за спасительную мысль насчет генетиков, все объясняю своим неандертальским умом, а на самом деле с крокодилами и некоторыми странными смещениями… намного более странными, вполне могло быть что-то «более», да «более».

Крокодил замер посреди дороги, огромный, как крестьянская телега, привстал на передних лапах. Непомерная пасть раскрылась навстречу лошадям. Под Гунтером и Ульманом, что выехали вперед, загораживая сеньора, то есть меня, кони захрипели и начали приседать, как гигантские кенгуру.

Гунтер сказал просительно, не отрывая взгляда от крокодила:

– Сэр Ричард, а не шарахните ли своим богопротивным молотом?

– Богопротивным? – переспросил я.