Коллапс - читать онлайн книгу. Автор: Джаред М. Даймонд cтр.№ 137

Однако этот план сталкивается с препятствиями биологического и культурного характера. В отличие от овец, кенгуру — не стадные животные, которые станут покорно подчиняться пастуху и собаке и которых несложно загнать в грузовики для отправки на скотобойню. Предполагаемым хозяевам ранчо по разведению кенгуру придется нанимать охотников, чтобы те загоняли и отстреливали кенгуру одного за другим. Кроме того, разведению кенгуру мешает их подвижность и способность прыгать через изгороди: если вы вложите деньги в стимуляцию роста популяции кенгуру в пределах ваших владений, и если кенгуру ощутят побуждение к движению (например, если где-то идет дождь), ваш драгоценный «урожай» может оказаться в 30 милях от вас, в пределах чьей-нибудь собственности. Хотя мясо кенгуру получило признание в Германии и успешно экспортируется в эту страну, в других местах продаже такого мяса могут помешать препятствия культурного плана. Австралийцы считают кенгуру вредителем и не приходят в восторг от мысли, что в их тарелках окажется мясо кенгуру вместо старой доброй английской баранины или говядины. Многие австралийские общества по защите животных выступают против охоты на кенгуру и употребления их в пищу, игнорируя тот факт, что жизненные условия и методы убоя домашних овец и крупного рогатого скота гораздо более суровы и жестоки, чем для диких кенгуру. Соединенные Штаты запрещают импорт мяса кенгуру, потому что мы, американцы, находим этих животных привлекательными, а жена какого-нибудь конгрессмена слышала, что кенгуру в опасности. Некоторые виды кенгуру действительно находятся под угрозой исчезновения, но по иронии судьбы виды, действительно употребляемые в пищу, являются вредителями и в Австралии водятся в изобилии. Правительство Австралии строго регулирует их отстрел и устанавливает квоты.

Хотя завезенные овцы, несомненно, принесли Австралии огромную выгоду (и вред), сущим бедствием стали завезенные кролики и лисы. Британские колонисты сочли природу Австралии чуждой и пожелали, чтобы их окружали привычные европейские растения и животные. Поэтому они пытались ввезти многие европейские виды птиц, только два из которых, воробей и скворец, распространились повсеместно, тогда как другие (черный дрозд, певчий дрозд, полевой воробей, щегол и зеленушка) прижились лишь в некоторых местах. По крайней мере, эти завезенные виды птиц не причинили большого вреда, тогда как кролики, распространившиеся в масштабах эпидемии, стали причиной огромного экономического ущерба и деградации земель, поскольку истребили почти половину пастбищ, которые иначе достались бы овцам и крупному рогатому скоту (см. илл. [30] ). Наряду с изменениями среды обитания, связанными с выпасом овец и выжиганием растительности, сочетание завезенных кроликов и лис явилось основной причиной вымирания или резкого сокращения популяций большинства видов небольших местных австралийских млекопитающих: лисы на них охотятся, а кролики борются с местными травоядными млекопитающими за пищу.

Кролики и лисы были завезены из Европы в Австралию почти одновременно. Неизвестно, кого завезли первыми — сначала рыжих хищников для традиционной британской охоты на лис, а затем кроликов как дополнительный источник пищи для лис, или все было наоборот — сначала ввезли кроликов для охоты, а может, для того, чтобы сельская местность выглядела английской, а затем лис в качестве естественных врагов для кроликов. В любом случае, оба вида оказались сущим бедствием, обошедшимся настолько дорого, что сейчас кажется просто немыслимым, что причины, по которым их завезли в Австралию, были настолько незначительными. Еще более невероятными кажутся усилия, которые прилагали австралийцы для того, чтобы кролики прижились: первые четыре попытки оказались неудачными, поскольку это были домашние белые кролики, которые на воле быстро погибали, а во время пятой попытки были использованы испанские дикие кролики, и эта попытка увенчалась успехом.

С тех пор как кролики и лисы прижились и австралийцы осознали последствия этого события, фермеры постоянно старались уничтожить или сократить их популяции. Война против лис подразумевает отравление или отлов. Один из методов борьбы с кроликами, который помнят все неавстралийцы, смотревшие недавний фильм «Изгородь от кроликов», заключается в том, чтобы перегородить местность длинными изгородями и попытаться уничтожить кроликов с одной стороны изгороди. Фермер Билл Макинтош рассказал мне, как делает карту своих владений для отметки каждой из тысяч кроличьих нор, которые он уничтожает по отдельности при помощи бульдозера. Позднее он возвращается к норе, и если замечает малейший признак нового появления кроликов, бросает туда динамит, а потом заваливает нору. Этим трудоемким способом он уничтожил 3000 кроличьих нор. Такие дорогостоящие меры привели к тому, что несколько десятков лет назад австралийцы стали возлагать большие надежды на специально завезенную кроличью болезнь под названием миксоматоз, первоначально действительно снизившую популяцию кроликов на 90 процентов (потом у кроликов выработался иммунитет к этой болезни, и они снова размножились). Современные попытки контролировать популяцию кроликов предполагают использование другого микроба под названием калицивирус.

Английские колонисты предпочитали привычных кроликов и черных дроздов и чувствовали себя неуютно среди австралийских животных странного вида, таких как кенгуру и филемоны; такой же дискомфорт они ощущали и по отношению к эвкалиптам и акациям, столь отличавшимся от английских лесных деревьев видом, цветом и листьями. Поселенцы вырубали деревья по той причине, что им не нравилось, как они выглядят, но, конечно, в основном для нужд сельского хозяйства. Еще около 20 лет назад правительство Австралии не только субсидировало расчистку земли, но фактически требовало этого от арендаторов. (В Австралии большая часть сельскохозяйственных угодий не принадлежит фермерам, как в США, земля находится в собственности правительства и сдается фермерам в аренду.) Арендаторам предоставлялись налоговые вычеты на сельскохозяйственную технику и работников, если все это использовалось для расчистки земли под пашню, им выделялись отдельные участки земли под расчистку в качестве условия сохранения аренды, и они лишались права аренды, если не выполняли этого условия. Фермеры и бизнесмены могли получить прибыль, покупая или беря в аренду землю, покрытую местной растительностью и непригодную для сельского хозяйства, выкорчевывая эту растительность, выращивая один или два урожая пшеницы, которые истощали почву, а затем оставляя собственность. Теперь, когда растительный покров Австралии признан уникальным и находящимся под угрозой исчезновения, а расчистка рассматривается в качестве одной из двух главных причин деградации земель путем засоления, особенно грустно вспоминать, что еще совсем недавно правительство требовало от фермеров уничтожения уникальной местной флоры и платило за это. Экономист-эколог Майк Янг, работающий на правительство Австралии, в обязанности которого теперь входит и расчет количества земель, ставших бесполезными в результате расчистки под пашню, поделился со мной детскими воспоминаниями о том, как он со своим отцом расчищал землю на семейной ферме. Оба, Майк и его отец, могли водить трактор, два трактора двигались параллельно, соединенные цепью, цепь волочилась по земле, уничтожая растительность, вместо этих растений сеяли зерно, и в оплату за все это отец Майка получил большой налоговый вычет. Без этого вычета, который обеспечивало правительство в качестве стимула, большая часть земель никогда не была бы расчищена.