Аромат грязного белья - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Армалинский cтр.№ 110

Это было время грандиозных оркестровых композиций, а Шопен писал будуарную «женственную» музыку. (Некоторые пианисты мирового класса в наше время отказываются исполнять его произведения, мужчины – чтобы не потерять своей мужественности, а женщины – чтобы не впадать в стереотип пианистки-женщины.)

Исполнять перед большими толпами он панически боялся и потому в основном играл на интимных светских междусобойчиках. Бальзак и прочие утверждали, что импровизации Шопена были гораздо сильнее, чем его оконченные работы.

Главной шопеновской любовью-страстью-напастью была Жорж Занд – самая знаменитая женщина и писательница Франции того времени. Побыв вместе года четыре, они расстались.

Богатая ученица-почитательница-шотландка свозила Шопена на несколько месяцев в Лондон и Шотландию (это вместо Италии – будто нарочно чахоточного убить захотела), он еле-еле вернулся в Париж и там вскоре умер.

А теперь забавные детали. Разумеется, сексуальные.

Многие называли Шопена ангелом, а его музыку – ангельской. Быть ангелом – значит быть бесполым («бесполым» его называла дочка Жорж Занд). Желание представить его именно таким основано на желании сделать его символом польско-мировой культуры, а символом культуры не может быть ёбарь. Чем меньше в человеке сексуальности, тем больше шансов у него стать святым.

Шопен в своей переписке был весьма сексуально сдержан, то есть вообще там секса не было никакого. А писать письма он любил и по многу. Современники тоже не замечали за ним ебливости. Хотя в отрочестве он активно приударял за девочками, назначал им свидания, но когда он влюбился в Констанцию Гладковскую, 19-летнюю студентку оперного класса – а было это перед самым отъездом в Париж, – Шопен в течение года наблюдал за ней издали, не в силах подойти и представиться. Просил друзей передавать ей письма, бегал от неё, переживал и только за несколько дней до отъезда он осмелился с ней встретиться и что-то там сказать и даже обменяться кольцами. Стали ли они любовниками? Скорее всего нет. То есть в Париж, как многие утверждают, он уезжал девственником.

Ходят слухи, основанные опять-таки на письмах Шопена, что у него были гомосексуальные отношения – учился он в мужской школе и даже из Парижа писал страстные письма другу Титусу Войчековскому. Шопен обращается к нему: «моя любовь, моя жизнь» и выдавал и такое:

Я собираюсь помыться, так что пока не целуй меня, я ещё не вымылся. А ты? Даже если я умащусь византийскими маслами, ты всё равно не поцеловал бы меня, если бы я тебя не заставил каким-либо магическим способом… Тебе будет сниться сегодня, что ты меня целуешь.

Или эдакое:

…я знаю, что ты не любишь, когда тебя целуют, но уж позволь мне сегодня поцеловать тебя.

Увы, ни одного письма Титуса Шопену не сохранилось.

Приводя эти цитаты из писем Шопена Титусу, все авторы старательно оговариваются, что не было никаких прямых доказательств гомосексуальности Шопена (то есть фотографий и видеозаписей) и что в то время было обычным для поляков проявлять жаркую эмоциональность в переписке со своими друзьями мужского пола.

Как бы там ни было, но это волнует лишь тех, кто рвётся делать из Шопена ангела. Я же из него никого не делаю – пусть ебётся с кем хочет в фантазиях историков и идеологов и тем делает их жизнь кошмаром.

По пути в Париж «ангел» прихватил какую-то венерическую болезнь – скорее всего, французский насморк (чтобы офранцузиться ко въезду в Париж). Некая Тереза наградила его недугом и заодно лишила его гипотетической девственности, которую он блюл до 21 года. Вот что пишет Шопен, оглядывая свежим взглядом любовную жизнь Парижа:

…столько добрых женщин гоняются за тобой. Но я так сожалею о полученном подарке от Терезы, несмотря на попытки Бенедикта, который посчитал моё несчастье столь незначительным. Мне нельзя пробовать запретный плод.

Бенедикт, возможно, был доктором. Так что недаром Шопен в том же письме описывает, как на каждом шагу, гуляя по Парижу, он замечает объявления о лечении венерических заболеваний.

После упоминания о своей неприятности Шопен пишет с сожалением:

Я уже познакомился с несколькими певицами – и они, даже в большей степени, чем тирольские, хотели бы петь дуэтом.

Из-за своего заболевания Шопен был вынужден отклонить предложение хорошенькой соседки прийти погреться к ней у камина, когда её муж находился в отлучке.

(Венерические заболевания в то время в Париже были весьма распространены, так, шопеновские коллеги Паганини и Шуман страдали от запущенного сифилиса.)

Если и впрямь Шопен в двадцать лет покинул Варшаву девственником и его первая женщина Тереза, о которой больше нигде не упоминается впоследствии, наградила его триппером, то это был весьма болезненный первый шаг в гетеросексуальный мир. Но по тону в письме Шопена не чувствуется, чтобы он впал в панику или отчаянье.

А вот биограф Zamoiski (4) вообще не упоминает о Терезе, и нежелание Шопена попробовать запретный плод соседки он приписывает чахотке Шопена – и таким образом с Шопена снимается «грязное обвинение» в гонорее.

Мода на Шопена как на учителя музыки, блестящего композитора и исполнителя обеспечивала ему нескончаемый поток красивых и знатных учениц, которые его боготворили. Будучи козлом в огороде, трудно представить, чтобы он их не пригубливал. Уж слишком против здравого смысла и мужского здравия шло бы. (Шопен, почти каждую свою вещь посвящал кому-нибудь. Так, моя любимая Fantaisie-Impromptu Opus No. 66, созданная в 1835 году, посвящена Baroness d’Est. Ни в одной книге, ни на Интернете я не смог найти о ней ничего, кроме того, что она была ученицей Шопена. Но если просто ученица, то с какой стати посвящать ей свои вещи? А может, он посвящал только тем ученицам, с кем переспал?) Однако самое любопытное, что Шопен не посвятил ни одной своей вещи Жорж Занд.

Зато имеются сведения ещё об одной романтической, теоретической любви – Мария Водзинская, бывшая ученица, которой он сделал предложение, но мать девушки быстро раскусила, что из Шопена муж никудышный и спустила помолвку, которая держалась в тайне, на тормозах. Шопен жутко переживал и писал по этому поводу прекрасную музыку.

Примечательна фигура постоянно маячившего около Шопена маркиза де Кюстина. Да, да, того самого, который посетил Россию в 1839 году и написал свои проницательные путевые заметки, которые поставили Россию на должное место в сознании многих людей.

В 1824 году де Кюстин был избит кавалеристами и выброшен голым на мостовую из-за того, что он сделал гомосексуальное предложение одному из солдат. Это событие сделало де Кюстина на время парией в обществе. А до всего этого с ним произошли трагедии – смерть жены и сына-младенца. Но де Кюстин вышел из этого скандала триумвиратором, опять завоевав популярность – красивый, чисто выбритый, с литературным талантом и связями в свете. Да, чуть не забыл – богатый ещё.

Де Кюстин держал весьма влиятельный литературный и музыкальный салон, куда он завлёк Шопена. Шопен не раз приезжал музицировать в роскошный особняк де Кюстина, где тот проживал с постоянным любовником-англичанином, беря время от времени непостоянных. Известно приглашение де Кюстина Шопену на вечер 4 мая 1835 года, где присутствовали Гюго и Ламартин. Де Кюстин обращался к Шопену как хороший приятель: Dear Chopinet. Причём приветствие на приглашении было таким: