Чеченский капкан. Между предательством и героизмом - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Прокопенко cтр.№ 71

Разведдозор наткнулся на группу боевиков. Завязался бой. Десантники заняли оборону. Боевики попытались обойти занятую высоту, но натолкнулись на хорошо оборудованные блокпосты. Тогда они решили брать высоту с трех сторон штурмом. Несколько раз Хаттаб и Басаев выходили на радиоволну десантников и предлагали сдаться. Предлагали деньги. Но ответом были лишь автоматные очереди.

Вот что рассказывал нам рядовой 6-й роты 76-й Псковской дивизии ВДВ Роман Христолюбов:

«Боевики предлагали нам сдаться. «Аллах акбар!» — кричали. — «Русский, сдавайся!» Но мы на такое не попались».

То затухая, то вспыхивая вновь, бой длился 18 часов. Девяносто десантников против семисот боевиков. Раненый Виктор Романов помогал всем, кто находился рядом. Среди них был старший сержант Александр Супоницкий.

«Когда уже духи наступали, пацаны последние патроны в них выпускали, но никто не уходил, не сбегал, оружие не бросал. Так до конца и бились», — вспоминает Александр.

Ему чудом удалось выжить в той страшной мясорубке. В своем письме к родителям Виктора Романова он рассказал о последних моментах жизни их сына. Вот о чем он писал:

«У Виктора были перебиты ноги, но он помогал ребятам заполнять рожки патронами. Не забывал нас подбадривать. Но наступил момент, когда нас осталось трое: ваш сын, Андрей и я. Гвардии капитан Виктор Романов принял мужественное и ответственное решение, дав приказ Андрею и мне уходить, добавил: «Хоть вы останетесь живы».

Зарядив последний рожок в автомат, стал обстреливать боевиков, тем самым не давая им вылезти и открыть огонь в нашу сторону. Прикрывая нас, он спасал наши жизни».

«Они еще слышали автоматные очереди, при этом, спрыгнув в овраг, тем самым они спаслись, — вспоминает рассказ сослуживцев мужа Наталья Романова. — Потом все стихло. Муж в последний раз вышел в эфир, дал свои координаты, вызвал огонь артиллерии на себя, и его последними словами были: «Прощайте, мужики! Всё».

Ракеты накрыли высоту 776. Потом, когда подоспело подкрепление, на подступах к высоте насчитали более шестисот трупов боевиков. Этой Звездой Героя Виктор Романов был награжден посмертно. В наградном листе сухие строчки: за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга в Северо-Кавказском регионе.

В Коломенском артиллерийском училище, где проучился Виктор четыре года, открыта Аллея Славы. Портрет Виктора Романова среди других. Он в военной форме. Но не таким он снится Наташе. В ее снах муж не в форме и не на службе. Он дома, с дочкой. Они — вместе. И как много лет назад, он снова пробует записать голос маленькой Аленки на магнитофон. Но время, как пленку, невозможно отмотать назад. Нужно жить дальше. Ради памяти, ради дочери. И в их с мамой разговорах папа всегда живой. Он самый сильный, самый мужественный. И всегда рядом. И всегда бережет…

…Весну 2000 года федеральные войска в Чечне запомнили надолго. Боев нет, но ощущение такое, что противник везде. Днем мирный житель, а ночью боевик. Никто не знал, откуда в следующую минуту прилетит пуля снайпера или где взорвется фугас. Диверсии каждый день. Кто следующий, кому очередь в спину?

Генералы же предпочитали сообщать, что война уже закончилась.

Вот что говорил в то время нашей съемочной группе Анатолий Квашнин, в 1997–2004 годах начальник Генерального штаба Вооруженных сил РФ:

«Да, есть моменты, в том числе и элементы минной войны, да — теракты, но в целом, в стратегическом масштабе, ситуация идет в положительном направлении».

Ситуация в положительном направлении развивалась так: потери в войсках и возвращение в Грозный жителей. Правда, эта зарождавшаяся мирная жизнь была лишь иллюзией мирной жизни.

В те дни я беседовал с подполковником Андреем Алексеевым. В 2000 году он был заместителем коменданта Грозного по разведке. Вот что он рассказал:

«Город был открыт. Начало возвращаться население на прежние места проживания, восстанавливать свое жилье. Однако под видом мирных жителей в Грозный проникали и мелкие группы боевиков, которые в основном вели минную войну. Первый подрыв в Грозном был в начале июля 2000 года. Подрыв серьезный, погиб волго-вятский СОБР».

Масштабы диверсионной войны растут с каждым днем. Как и раньше, боевики все снимают на видео. Для последующего отчета. Для них смерть федералов по-прежнему стоит денег…

Против федеральных войск ведется минная война. Боевики действуют почти неуловимо. Они хорошо обучены и прекрасно знают местность. Теперь впереди каждой колонны идут саперы.

Рассказывает командир подразделения инженерно-саперной разведки:

«У них вот эти устройства делают где-то, типа мастерской, либо они сами, или арабы, или еще кто. А устанавливают сопляки малолетние, практически половина из них и взрывается, потому что не учитывают фактор сырой погоды. А там же все самодельное: проводочки плохо изолируешь — все, улетишь».

Установка одного фугаса стоит 50 долларов. В Чечне это большие деньги…

Быть может, самая большая беда и трагедия сегодняшней Чечни — это дети войны. Целое поколение молодых чеченцев не видело ничего, кроме войны.

Постоянные провокации и теракты загоняют армию в угол и втягивают ее в то, чем армия заниматься не должна, — в зачистки. Такие полицейские функции не обрадовали военных. Авторитет армии падал, а мирные жители начали говорить о беспределе в войсках.

Схема каждый раз одна и та же: людей уводят ночью «для выяснения обстоятельств»; обратно возвращаются не все.

Мы побывали в чеченских селах, встречались с родственниками пропавших без вести. Вот что рассказала мать одного из них:

«Выводили сына пешком через квартал и посадили в БТР. До сих пор про него нам ничего неизвестно».

Сын этой женщины пропал без вести. После одной из зачисток он не вернулся домой. Но кое-какую информацию о пропавших можно было получить за деньги. Для армии началась самая мерзкая стадия войны. В то время, когда одни клали свои жизни в боях, другие торговали секретной информацией и делали деньги на горе простых чеченцев.

Мать пропавшего без вести чеченца продолжает свой рассказ:

«Обещали они, что покажут сына. За деньги, 10 тысяч, если дадут. Будет информация, сказали».

«А кто обещал?» — спрашиваю я.

«Я его фамилии не знаю. Из военных».

Житель одного из чеченских сел нашел двух своих сыновей. Не живых — мертвых. План с местом захоронения якобы передал солдат. За пять тысяч рублей. При этом пообещал вернуть деньги, если карта окажется ложной. Но возвращать не пришлось.

Вот так, купив информацию о своих близких в разных местах республики, вооружившись лопатами, чеченцы искали пропавших родственников. А в лагере беженцев в Ингушетии открыли другой бизнес. Сюда приезжали торговцы фотографиями. Они продавали фотографии погибших родственников. Так чеченцы постепенно отворачивались от федералов.