Бетагемот - читать онлайн книгу. Автор: Питер Уоттс cтр.№ 55

«...не знали про „настройку"!»

Ив Скэнлон, вспоминает она. Роуэн о нем спраши­вала. «Он предполагал, что мозг рифтера может стать... чувствительнее, в некотором роде», — говорила она.

А Лени Кларк несколько минут назад это подтвердила.

Вот оно как.

Она не знает, от чего ей больнее — от недоверия Ла­бина или от запоздалого понимания, насколько то оправ­дано.

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой уста­лой. Неужели опять все сначала?

Наверное, она произносит это вслух. Или Лабин угол­ком глаза улавливает некий ее жест. Так или иначе, его руки замирают на пульте. Он наконец оборачивается к ней. Глаза, освещенные экранами, выглядят на удивле­ние прозрачными.

— Не мы это начали, — произносит он.

Она только и может, что покачать головой.

— Выбирай, на какой ты стороне, Лени. Давно пора.

Ей этот вопрос представляется ловушкой — не забыть,

как обходится Кен Лабин с теми, кого считает врагами. Но от выбора ее избавляет тупой костолом Дейл Кризи.

— Черт... — скрежещет его вокодер сквозь шипение помех.

Лабин мгновенно возвращается к работе.

— Кризи? Добрался до блока F?

— Обижаешь. Я бы настроился на мудаков и вслепую, в сраных Саргассах...

— Кто-нибудь покидал комплекс?

— Нет, не думаю. Но... черт побери. Их там такая прорва, что...

— Сколько именно?

— Именно что не знаю! Пара десятков как минимум. И, слушай, Лабин, в них что-то странное — в том, что они излучают. Никогда еще такого не чувствовал.

Лабин вздыхает. Кларк представляет, как он закатывает глаза под линзами.

— Поточнее нельзя?

— Они холодные, парень. Почти все — словно ледыш­ки. То есть настроиться-то я на них могу, но не похоже, чтоб они хоть что-нибудь чувствовали. Может, чем-то одурманены? Я к тому, что рядом с ними ты — каприз­ный ребятенок...

Лабин с Кларк переглядываются.

— Я не в обиду, — жужжит после паузы Кризи.

— У подружки Аликс был зельц, — говорит Кларк. — Вроде домашней зверушки...

А здесь, на пустом океанском дне, в этом скудном микрокосме, детской игрушкой может стать лишь то, чего очень много.

— Иди, — говорит Лабин.

Его «кальмар» причален к стопору у нижнего шлюза. Кларк жмет на газ, и машина, взвизгнув гидравликой, срывается с места.

Челюсть у Кларк вибрирует, принимая передачу. В го­лове звучит голос Лабина.

— Кризи, последний приказ отменяется. Заряд не ста­вить, повторяю, не ставить. Поставь только микрофон и отступай. Чун, отведи своих на двадцать метров от шлюза. В контакт не вступать. К вам идет Кларк, она подскажет, что делать.

«Я-то подскажу, — думает она, — а они пошлют меня куда подальше».

Она правит вслепую, по азимуту. Обычно этого более чем достаточно: на таком расстоянии «Атлантида» уже выделяется светлым пятном на черном фоне. А сейчас ничего подобного. Кларк включает сонар. Зеленый «снег» в десяти градусах от курса — а в нем более жесткое эхо Корпландии, размытое помехами. Только теперь начи­нают проявляться тусклые отсветы — они теряются при попытке сфокусировать на них взгляд. Кларк включает налобный фонарь и осматривается.

По левому борту пустая вода. Справа луч упирается в клубы черного дыма — косая линия завесы пересекает ее курс. Через несколько секунд она окажется в самой гуще. Кларк выключает свет, чтобы не слепил в густом обла­ке. Чернота перед линзами еще немного темнеет. Кларк не ощущает ни течения, ни повышения вязкости. А вот вспышки становятся немного ярче — робкие проблески света сквозь кратковременные разрывы в завесе. Корот­кие, как сигналы стробоскопа.

Свет ей не нужен. Теперь не нужен и сонар: она чув­ствует возбуждение вокруг, нервозность, излучаемую рифтерами и — темнее, отдаленнее — страх из сфер и кори­доров под ними.

И что-то еще, знакомое и чуждое одновременно, жи­вое и неживое.

Океан вокруг нее шипит и щелкает, словно она по­пала в стаю рачков-эвфаузиид. Слабо дребезжат в ответ имплантаты. Она улавливает голоса сквозь вокодеры, но не разбирает слов. Эхо на сонарном дисплее — по всем ста восьмидесяти градусам, но из-за множества помех она не разбирает, шесть их там или шестьдесят.

Прямо по курсу бравада, подкрашенная страхом. Кларк резко сворачивает вправо, но уклониться от столкновения не успевает. Мглу ненадолго разрывает просвет.

— Черт! Кларк, это т...

И нет его. Человек позади на грани паники, но не ранен: при повреждении тела мозг дает вспышку опре­деленного рода. Кажется, это был Бейкер. Их становится трудно различить в наплывающем льду фонового созна­ния, полностью лишенного чувств. Оно раскинулось под клубком человеческих эмоций платформой из черного обсидиана. В последний раз, когда она сталкивалась с подобным сознанием, то было подключено к живой ядер­ной бомбе. И пребывало в одиночестве.

Она резко задирает нос «кальмара». В имплантаты бьются новые сонарные импульсы, вслед ей звучит хор испуганных механических голосов. Она не отвлекается. Шипение в плоти слабеет с каждой секундой. Скоро худ­шее остается внизу.

— Кен. Слышишь меня?

Ответ доносится с задержкой — на таком расстоянии уже сказывается скорость звука.

— Докладывай, — наконец отзывается он. Голос сма­зан, но понять можно.

— У них там внизу умные гели. Много, штук двадцать или тридцать. Собраны в конце крыла, возможно, прямо в наружном шлюзе. Не понимаю, как мы раньше их не выцепили. Может, они просто... терялись в шуме помех, пока не слились воедино.

Задержка.

— Есть догадки, чем они занимаются?

В прошлый раз, на Хуан де Фука, они умудрились сделать очень точные выводы из перемены в мощности сигнала.

— Нет. Они просто там... есть. И думают все сразу. Будь там один или два, я могла бы что-нибудь прочи­тать, а так...

— Они меня обыграли, — перебивает ее Лабин.

— Обыграли?

Что это в его голосе? Удивление? Неуверенность? Кларк подобного еще не слышала.

— Чтобы я сосредоточился на блоке F-3.

«Это гнев», — понимает Кларк.

— Но зачем? — спрашивает она. — Тоже мне блеф — не думали ведь они, что мы спутаем это с людьми?

Смешно: даже Кризи сообразил, что дело нечисто, а ведь он никогда не сталкивался с зельцем. С другой стороны — много ли корпы понимают в «тонкой на­стройке»? Они могли забыть о различиях.

— Это не отвлекающий маневр, — бормочет в пустоту Лабин. — Им больше негде выйти, сонары непременно засекут...

— Ну и что...