Ричард Длинные Руки - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 15

– Смертный!.. – громыхнул воин. Голос его был ужасен, так могла бы заговорить каменная гора. – Ты посмел... ты посмел вторгнуться в мои владения?

Я попятился, но черный воин без усилий держался на том же расстоянии, словно нас связали незримые нити. Я пролепетал:

– Я ничего не нарушил... И никого не трогал... Воин прорычал:

– И ты думаешь, это тебя спасет?

Он потащил из ножен огромный меч. Я смотрел как завороженный. На бледном лезвии засверкали голубоватые искры. Воин взмахнул мечом.

Я видел, что этот призрачный меч сейчас рассечет меня, такого же призрачного, но это будет смерть и тому, не призрачному, что скорчился возле костра...

Я вскрикнул, пальцы сорвали с пояса кинжал, метнулся вперед и всадил острие под левое ребро врага. Над головой раздался страшный рев. На меня обрушилась неимоверная тяжесть, с огромной скоростью повлекла вниз, к темной земле. Ветер засвистел в ушах. – Я закричал в смертельном страхе, но не проснулся, сумел вывернуться, взмыл вверх, успев увидеть, как мимо пронеслась вниз и осталась там вершинка сосны.

От темной земли донесся глухой удар. Я поднимался выше, грудь жадно хватала воздух. Руки кое-как попали дрожащим кинжалом в ножны, я с трудом сообразил, откуда я прилетел, и метнулся изо всех сил.

Восточный край неба начал сереть, на земле появилась и разрослась багровая искорка. Бернард у костра, подсвеченное снизу багровым пламенем лицо выглядит жутко. Я успел увидеть, как он поднял голову, посмотрел на восток, прямо сквозь меня, расправил плечи. Свое тело я заметил в двух шагах от костра, жалко скорчившееся, ноги поджаты, край одеяла натянут на голову.

Я успел даже увидеть, как Бернард грубо пнул мое недвижимое тело.

– Вставай!.. Пора.

Я на скорости влетел в свою массу костей и плоти, ударился больно и тут же ощутил безмерную тяжесть, боль в суставах и мышцах, а голову вообще как будто наполнили горячим свинцом. Когда поднял веки, такие тяжелые, глаза сперва смотрели вообще невидяще, потом на красном фоне горящего костра вырисовалась громадная фигура великана со зверским лицом.

Я поспешно поднялся на локте, заставил себя сесть и стряхнуть остатки сна. Великан оказался не таким уж огромным, это всего лишь Бернард.

– В твои годы мне хватало часа, – прорычал он, – чтобы выспаться.

Я сказал виновато:

– Прости, я проспал свое дежурство...

Бернард сразу же отмахнулся:

– Ладно, не благодари. Мне все равно не спалось. Но теперь седлай коней. Перекусим на ходу, отсюда надо уходить.

С языка едва не сорвалось, что вблизи я не увидел опасности, потом вспомнил, что это всего лишь сон.

Перед тем как сесть на коней, все встали на колени, молились. Даже принцесса грациозно опустилась рядом со священником, глаза долу, лицо стало строгим и сосредоточенным. Я тоже встал на колени и беззвучно шевелил губами. Молитв я не знал, да их сейчас даже попы не знают, прислушивался к Бернарду, старый рубака ближе всех, старался запомнить на всякий случай. Вообще-то, никто из этих воинов не просит сокрушить врагов впереди или расчистить дорогу – молитва смахивает скорее на обряд самовнушения, ибо каждый просит укрепить его дух, дать силы для бестрепетности, не дать устрашиться Зла. Есть бог или нет, но после такого обряда аутосуггестии любой атеист ощутит себя сильнее.

Да, такая молитва не унижает, это, скорее, психиатрия, а не молитва. Я старался запомнить побольше слов и формул, хоть память у меня, естественно, как у любого, кто для легкости пользуется калькуляторами и прочими облегчальниками жизни, дырявая.

А потом снова проклятое седло, ноги разведены в стороны так, что я ощутил себя князем Игорем в последний час его жизни. Вообще не понимаю, почему двигаемся настолько осторожно. Ланзерот и его воины старались не исчезать из виду, но все же уезжали далеко вперед и в стороны, рыскали, предупреждали о возможной опасности. Повозка тащилась медленно, тяжело хотя шестеро крупных волов выглядят молодыми и крепкими. День прошел без приключений, остановились задолго до-ночи, тщательно устроились, а костер снова поместили в глубокую яму, чтобы в темноте никто не заметил издали искорку огня.

Бернард отмахивался от расспросов, наконец пробурчал:

– Тебе просто не понять... Ты когда был в церкви последний раз?

Я подумал, что в церкви вообще был только один раз, когда друзья затащили показать это отгроханное безобразие – храм Христа Спасителя, шедевр безвкусицы прошлого, рекорд по дурости и тупости нынешних правителей страны. Мы тогда походили по этому расписанному каменному амбару, поязвили, поязвили...

– Да дело не в посещении церкви, – ответил я дипломатично. – Церковь должна быть из ребер, а не камней или мрамора.

Бернард воин, морда даже не ящиком, скорее – каменный блок из Баальбекской долины, но глаза блеснули остро, понимающе.

– Ну-ну, – прорычал он, – а когда был в самом храме, то как туда попал? Забежал от дождя?.. Или от собак прятался?

Я развел руками. Я простолюдин, потому даже спорить должен смиренно, ведь со мной говорит воин, а воин на пару ступенек выше, ведь здесь различия в табели о рангах блюдутся очень строго.

– Я ж говорю, – сказал я, стараясь, чтобы голос прозвучал смиренно, – главное – иметь бога в сердце.

– Знаешь, что везем?

– Понятия не имею.

– Мощи святого Тертуллиана!

Я запнулся. Насколько я слышал краем уха, Тертуллиан – один из отцов церкви. Один из тех, кто создавал само христианство. Только неграмотные старушки полагают, что Иисус что-то сделал для религии, на самом же деле он изрек пару прекрасных и совершенно нелепых и нежизненных сентенций вроде того, что подставь щеку ударившему или возлюби врага, он не оставил ни одного пророчества или хотя бы строчки из «своего» учения, это все сделали его именем энергичные ребята, которых и назвали отцами церкви. Одним из этих горячих и умных деятелей был Тертуллиан. А Ланзерот, Бернард и принцесса каким-то образом выкопали или где-то украли его кости, и вот теперь мощи Тертуллиана двигаются на новое место жительства. Вот вроде как демократы, что добились перезахоронения Ленина.

Бернард смотрел не просто очень серьезно, а торжественно, выпрямился и благочестиво перекрестился. Я на всякий случай тоже с осторожностью перекрестился, тщательно копируя его движения, ибо помню из истории, что запорожские казаки предлагали всякому встречному перекреститься, и если тот крестился не в ту сторону, то с радостным воплем: «Католик!» рубили на месте.

Похоже, я перекрестился верно, топор Бернарда остался на месте. Серые глаза смотрели пристально, чего-то ожидая, и я сказал:

– А-а-а... А я думал...

– Что думал?

– Ну... думал, что это везете... Ну, такое тяжелое?..